В коридоре, совсем рядом, послышался шорох. В дверь тихонько постучали. Потом ещё раз.
— Войдите, — граф хмуро покосился на дверь.
— Я не могу! Здесь закрыто, — обиженно сказал снаружи тонкий, вроде бы детский голосок.
Пленник одним прыжком очутился у двери:
— Ты что там делаешь?
— Ничего. Просто гуляю. Я тебя разбудила?
— Нет. Откуда ты взялась?
— Я всё время была! — сердито откликнулась невидимка. — Я здесь живу.
— На "Геснере"?
— Да! Ты меня не видел, потому что я болела и лежала в каюте. А теперь — выздоровела.
— Сказочно рад за тебя! — хмыкнул Гиацинт. — Только я не мог тебя видеть, потому что почти не выходил отсюда.
Секунду "невидимка" молчала, потом недоверчиво спросила:
— Ты разве не можешь выйти?
Он пожал плечами, забыв, что она не видит сквозь доски обитые железными полосами.
— Не можешь?
— Она же закрыта, — граф локтем постучал в дверь.
Он стоял, прислонясь к двери спиной, скрестив руки на груди и поставив ногу за ногу. Беседа с неизвестно откуда появившейся маленькой феей начинала его забавлять.
"Хоть какое-то развлечение", — Гиацинт обернулся через плечо к замочной скважине:
— Лучше скажи, куда делся охранник? Если он вернётся и найдёт тебя здесь, будут неприятности.
— Не-а. Он не вернётся, — беспечно ответила "невидимка".
— Это почему же?
— Он вместе со всеми играет в карты на пушечной палубе. Он занят.
— Понятно… Если повезёт, до утра не вернётся. На что играют?
За дверью послышался смешок:
— Боишься, что на твою жизнь? Не переживай, пока на деньги.
— Ну ты даёшь! Тебе сколько лет, что такая умная?
— Пять. С больши-им хвостом. Почти что шесть. А тебе?
Он вздохнул:
— Ты считать умеешь?
— Ага, на пальцах. Скажи, сколько?
— На пятнадцать больше.
Она разочарованно протянула:
— У-у… На столько у меня пальцев не хватит. Подожди, я сосчитаю по бусам.
— По чём?
— По бусам!
В виде объяснения она затарахтела чем-то, стучащим словно морские камушки, если взять горсть и подбрасывать на ладони. Через некоторое время, изрекла приговор:
— Тебе двадцать!
Он кивнул:
— Угу, и три месяца. Много?
— Да так… Умирать рано.
— Хм! Ты не только великий математик, но и философ. Тебя как зовут?
— Омела.[1]
Граф улыбнулся:
— Ясно. Маленькая кельтская колдунья.[2] Ты вообще, откуда?
— Совсем вообще? — озадаченно спросила девочка.
— Совсем.
— Из Ирландии.
— Я угадал.
— Потому что ты колдун?
Он обиженно хмыкнул:
— Ещё чего! Просто, Омела — кельтское имя, и ты появилась, как эльф из сказки.
Она тяжело вздохнула:
— Ты, правда, не можешь оттуда выбраться или просто не хочешь?
— Правда не могу.
Она над чем-то серьёзно размышляла, поскольку молчала некоторое время, а потом сказала:
— Тогда я не понимаю… Чего же они боятся? Они говорят, что ты можешь упорхнуть в любую минуту. И что ты — их кошмар, и хотят, чтоб ты куда-то провалился. Я не запомнила, куда, но куда-то глубоко…
— В тартарары, к чёртовой бабушке, куда-подальше, — мрачно подсказал Гиацинт.
Омела радостно подтвердила:
— Угу! Угадал.
— Ещё бы… Дожил! Мною детей пугают. Кто же такое говорит?
— Неро` и Тацетта. Они ругаются весь вечер и почти всё время из-за тебя. Они хотят тебя убить, слышишь?
— Ага, я знаю.
Она, похоже, расстроилась:
— Нет, не знаешь. Они ведь так и сделают…
Он промолчал. Девочка с любопытством спросила:
— Чем ты их достал? Сорвал их планы с деньгами или с людьми?
Гиацинт вздохнул:
— И то, и другое…
— А… Тогда точно убьют! — со знанием дела заявила малышка. — Они тебя жутко боятся. Говорят, ты колдун. Неро считает, что ты можешь запросто улететь от них. Это как? Как ангел?
Он засмеялся сердитым горловым смешком:
— Как ангел… Мда, именно так.
— Тогда почему не улетаешь?
Граф закатил глаза: "О, Господи, как я тебе объясню?"
— Я не могу сейчас. Видишь ли…
— Рука болит, да?
— Откуда знаешь? — удивился он.
— Я всё знаю. Они об этом говорили.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он заинтересованно спросил:
— А ещё что ты слышала?
Гиацинт был уверен, что она махнула рукой: слышал, как клацнули бусы:
— А, разное… Ругаются. Особенно Тацетта.
— Ладно… Ты не знаешь, мы скоро приедем?
— Куда? В форт? Так, по-моему, мы почти на месте. "Геснер" готовится к разгрузке; все ящики снизу перетащили на верхнюю палубу.
Он не удержался от вопроса:
— А что в ящиках?
Девочка засмеялась с чисто женским лукавством:
— Всё хочешь знать? Какой хитрый. Ну, гранаты в ящиках.
— Фрукты?
— Нет, бомбы, которые громко взрываются!
Гиацинт протяжно свистнул:
— Ничего себе! Где они их взяли в таком количестве?
— Купили, наверно, за полцены, — тут же ответила малышка, словно хорошо знала эту загадку. — Будет война, пригодятся. Не будет — продадут другим, кому надо.
— Логично.
Омела замолчала, но через некоторое время любопытство взяло верх. Она снова поскреблась в дверь:
— Слушай, а как тебя зовут?
Он усмехнулся:
— Неужели не знаешь? Я думал, тебе известно всё на свете…
Омела не обиделась:
— Я могу знать, только то, что видела или слышала, а они тебя никак не называют. Только "граф", но это ведь не имя. Как по-настоящему?
— Гиацинт.
— И всё? — удивились за дверью.
— Ой, ну Гиацинт-Бонифас граф Ориенталь. Устраивает?
— Это полностью?
Он заскрипел зубами:
— Нет! Ещё сеньор д`Арль, де Марсель, д`Экс-ан-Прованс и так далее. — Сухое горло сжалось, он закашлялся: — Что ты пристала? Не понимаю, тебе-то какая разница?
— Я тоже не пойму, — ответила она о своём. — Вот Неро` называет тебя чудовищем. А если ты похож на ангела, то должен быть красивым… — Она задумалась, потом шёпотом спросила: — Можно, я на тебя посмотрю?
Он хмыкнул:
— Ты умеешь видеть сквозь стены? Спорим, до окошка ты не достанешь?
— Достану! — самоуверенно ответила малышка. — Подожди минутку!
.
[1] омела белая (Viscum album) — вечнозелёный полупаразит, растущий на деревьях. Красивые ажурные шары из мелких веточек с белыми, попарно сидящими полупрозрачными ягодами. Неядовитая. Ягоды съедобны.
[2] кельты — древние племена, населявшие запад Франции и постепенно оттеснённые в Шотландию и Ирландию. Далее сохранились преимущественно в Ирландии. Верования кельтов — культ друидов в котором растение омелы считалось священным.
20.
Она отошла, но вскоре вернулась, с трудом волоча что-то тяжёлое, что грохотало по полу.
— Застанут тебя здесь, будешь знать! — предупредил он, опасаясь, что на шум явятся бандиты.
— Отстань, — запыхавшись, ответила Омела. — Я знаю, что делаю!
Гиацинт усмехнулся:
— О, несомненно… Что ты взяла?
Она придвинула что-то к двери и выдохнула:
— Ящик… от гранат…
— Пустой, надеюсь?
— Ты что, дурак? — возмутилась Омела, и доски заскрипели: она взбиралась на ящик. — Полный я б не дотянула!
— Слава Богу, — улыбнулся он.
Щёлкнула задвижка. Гиацинт оттолкнулся локтем от двери и встал напротив окошка с ромбовидной решёткой. Там блестели два больших тёмных глаза, и виднелось бледное в свете луны лицо девочки с короткими косичками, прильнувшее к решётке.
— А ты ничего, беленький! — изрекла она.
Гиацинт смотрел на неё, как на продолжение сна:
— А я не вижу целиком, какая ты.
— Это очень просто, — заверила Омела. — У меня платье зелёное, чулки — жёлтые и белые, в полосочку, косички рыжие, а глаза чёрные.
— Красиво, — одобрил он.
Малышка самоуверенно подтвердила:
