Яна переодевается, разглядываю платья самых разных фасонов. Такие красивые.
Мое свадебное платье было похоже на торт, а я к концу вечера валилась от усталости. Но, даже несмотря на это, я была счастлива. И в глазах своего уже мужа я тоже видела это хмельное счастье.
Как же мы смогли так всё испортить?
Трель телефона раздается где-то в недрах примерочной, куда его уволокла сестра. Не успеваю никак среагировать, как мелодия вызова резко обрывается.
Краем уха слышу любимое Янкино «Козлович» и спешу к ней. Но сестра сама выходит мне навстречу и протягивает мой телефон.
— Что он хотел? Что-то срочное по работе? — от волнения начинаю прикусывать губу.
— Сказал, что без ума от любви к тебе.
Застываю с раскрытым ртом, а Янка закатывает глаза к потолку.
— Боже, да расслабься ты. Я пошутила. От такого козла молока быстрее дождемся, чем признаний. Просил тебя глянуть на почту, билеты какие-то скинул.
Под насмешливым взглядом сестры проверяю ящик. Действительно, прислал маршрутные квитанции.
— Куда летите?
— В Сочи, — отвечаю, не задумываясь.
— Свиданка?
Молча заламываю бровь, глядя снизу-вверх на эту нахалку. Янка прыскает от смеха, а потом обнимает меня. С моим ростом утыкаюсь ей куда-то в ухо.
— Ладно, не дуйся. Понятно, что по работе. Вы оба такие душнилы, что даже на Луне не смогли бы нормально отдохнуть.
— Будто Паша не такой, — парирую.
— Пашка вообще домой приходит за полночь, говорит, что на работе проект какой-то горит. А я уже от тоски на стенку скоро полезу. У меня с этой свадьбой уже авитаминоз, дисгармониоз, офигениоз и острая нехватка гормона счастья.
— Как ты относишься к абсолютно законным и безвредным источникам эндорфинов? — закидываю удочку.
— Спрашиваешь?
— Тогда у меня для тебя есть предложение, от которого ты не сможешь отказаться… Ну и меня заодно выручишь.
Рассказываю Яне про эпопею с собакой и родительским отпуском, расписывая все прелести ночевки в уютной четвероногой компании.
— Соглашусь только при одном условии, — Янка мне подмигивает. — Мы сейчас же едем тебе за самым развратным купальником! Пусть Соболев захлебнется слюной.
Купальник мы так и не купили. А вечером курьер доставил мне коробку с шикарными дизайнерскими босоножками и запиской:
«Кто сказал, что счастье должно заканчиваться на цифре два? Начни отсчет заново».
И почему мне кажется, что он имел в виду не только туфли?
Глава 11. Сочи
Юля
Самолет мягко садится и катится по полосе под недружные хлопки пассажиров.
Кошусь на Соболева. Мир продолжает что-то печатать в ноуте. Весь полет он посвятил работе, а я — наблюдениям за ним.
Мой бывший муж красив. Харизматичен, а еще уверен в себе. Любят же девчонки западать на самцовость. А этот так яростно транслирует миру своё кредо «приду, нагну, отымею», что нет никаких шансов защитить свое сердечко.
Может, именно поэтому я всё перебираю кавалеров и не могу ни на ком остановиться? Ведь ни одному так и не удалось его превзойти. Это глупо — сравнивать их с ним. Но я ничего не могла с собой поделать. Соболев отравил меня собой.
Этот мужчина привык жить на все двести процентов. И уж если делал что-то, то всегда доводил до конца. И имел до звездочек в глазах.
Любила его до потери пульса. Горела этой любовью. Да так, что стала бояться потерять его. Навязчивые мысли преследовали меня днем и ночью. Мне стало казаться, что Мир задерживается на работе не просто так. Что телефон его разрывается не от звонков по работе, а от настойчивых поклонниц. Паранойя довела меня до того, что я стала следить за ним. Считала минуты до его возвращения домой. И каждая лишняя приводила меня в отчаяние. Прислушивалась к его разговорам, интонациям, пытаясь угадать собеседника. Ревновала даже к нашей соседке, которой однажды зимой понадобилось прикурить машину. Я загнала себя в ловушку, а когда поняла это, то начала скандалить.
Мир поначалу отшучивался, позже стал раздражаться. Наши ссоры превратились в настоящую войну, после каждого такого сражения мы расходились по комнатам зализывать раны. В какой-то момент муж закрылся от меня.
И сколько я ни билась в эту бетонную стену, ответа не было.
Я приложила руку к тому, чтобы наш брак пошатнулся.
Как же так вышло, что в настоящем я сижу рядом с бывшим, и мне не хочется воевать. Хочется абсолютно противоположного…
Мир постоянно хмурится, глядя в монитор. Замечаю, что раньше у него не было вот этой складки между бровями. А я ведь знаю его до миллиметра…
Пытаюсь вспомнить, когда он улыбался искренне, и не могу. Это всегда либо кривые ухмылки, либо дежурное растягивание губ, которые не касаются глаз. А ведь вокруг них вблизи замечаю морщинки.
Значит, он не всегда такой серьезный.
Значит, кому-то он все-таки улыбается беззаботно и счастливо.
Это открытие приводит меня в еще более унылое состояние. Мы молчим всю дорогу, едва ли десяток фраз, которыми мы перекинулись, можно назвать оживленной беседой.
Телефон ловит сеть и бомбардируется входящими сообщениями.
Сона негодует, что отдел расслабился, и правит бал жесткой рукой.
Официально у меня отгул на эти три дня, и по легенде я улетела в Сочи подышать морским воздухом.
Я не знаю, в курсе ли всей ситуации Ктоян, но Мир просил пока придержать язык за зубами. Я же дала себе обещание, что, если запахнет жареным, первой, кого предупрежу, будет Ктоян. Никто не заслуживает участи быть просто уволенным, и я надеюсь, что Мир знает, что делает.
Спицин, конечно, тот еще интриган. Но всё, что я могу, это верить им обоим и надеяться, что у всей Армады есть будущее.
Это подло? Или благородно?
Я так и не решила, какой вариант выбрать.
Мама шлет сто пятьсот указаний, как правильно гулять с Бусей, какую ей курочку отваривать и на какие кусочки резать.
