Совсем иное дело — французы.
В тот самый вечер в кафе Реверди было полно посетителей. Надо сказать, что в Тампико немало убогих кабачков, pulquerias, куда наведывается беднота. Кафе же Реверди считалось единственным заведением для приличного общества и местной золотой молодежи.
Папаша Реверди, знавший всех в городе, слыл большим оригиналом. Тридцать с лишком лет прошло с той поры, как он основал свое заведение на главной площади, около здания таможни. Кто он по национальности — француз, итальянец, помесь индейца и испанца — никто не знал.
Столики, не помещаясь в кафе, загромождали всю улицу, как на парижских бульварах. Папаша Реверди неизменно стоял за стойкой, тщательно пересчитывал выручку, всегда спокойный и приветливый. Он любил рассказывать о том, что пережил семнадцать революций, прошумевших над Тампико. Во все времена папаша Реверди продолжал невозмутимо разливать водку, различные сомнительные ликеры и тяжелый маслянистый напиток из агавы, а по праздникам — бордо и шампанское, которые обожали caballeros.
Французские офицеры остановили свой выбор на богатом кафе Реверди. Это было лестно хозяину, но держался он осторожно, так как понимал, что могло ожидать его завтра.
Посетители разделились на две группы, между ними лавировал папаша Реверди, в своем вечном красном платке на длинных седых волосах. Одну группу составляли французы, в основном бойцы контргерильи, одетые в красные куртки, из-за чего мексиканцы прозвали их colorados[95]. Солдаты были веселы и беспечны. Они привыкли каждый день рисковать жизнью и старались, пока возможно, развлекаться от души.
Другая группа состояла из местных жителей. Одни, равнодушные ко всему, пили себе ликер и дышали свежим вечерним воздухом. Другие сидели, развалившись на плетеных стульях, с сигаретой в зубах, нарочито отвернувшись от французов, будто не замечая смеха и болтовни двух десятков сынов старой Галлии[96].
Расстояние в метр, разделявшее группы, казалось огромным, как Атлантический океан.
Иногда Питуху очень хотелось поддразнить мексиканцев, а его приятели Толстяк, Чепрак и Булочка, получившие недавно боевое крещение, с удовольствием поддержали бы его… Но за всеми следил Бедняк, правая рука Ртути, свято исполняющий приказ: жить в мире с аборигенами[97].
Роту капитана Ртути знали и опасались. Мексиканцы были наслышаны о том, что «ртутисты» не боялись работы, и приставать к ним по-крупному или по мелочам — было в высшей степени неосторожно. Каждый из пятидесяти восьми человек успел чем-нибудь прославиться: четверо неразлучных приятелей во главе с Ртутью ухитрились однажды сбросить в пропасть полсотни всадников, окруживших их на канале Тиеррамба; небезызвестный Бомба стал одним из самых верных друзей Ртути. Мариус, марселец, перевернул на Панино лодку с двадцатью партизанами. Зефиропулос, грек, по прозвищу Зефи, уложил в одном из притонов Тампико дюжину негодяев, напавших на него.
И наконец, Сиди Бен Тейеб, негр, черный как смоль, гигантского роста и недюжинной силы. Однажды здесь, у Реверди, несколько caballeros принялись потешаться над ним. Негр приподнял стол, за которым они сидели — руки его были словно тиски, — перевернул в воздухе и нахлобучил шутникам на головы.
И остальные воины не уступали перечисленным, поэтому мексиканцы, казалось, оставили их в покое. Но вряд ли жители Тампико желали им удачи в боевых операциях.
Тем самым вечером, о котором шла речь, ничто не предвещало нарушения перемирия, заключенного с молчаливого согласия обеих сторон. Только когда спустилась ночь и Реверди из экономии, как всегда, поручил только звездам светить для клиентов, произошло необычное событие.
Caballeros бандитского вида, обычно разгуливающие по площади и пренебрегающие относительным комфортом кафе Реверди, понемногу приблизились к столикам «ртутистов». В надвинутых на глаза сомбреро, с оружием на поясе, с горделивой осанкой — не слишком располагающий вид имели эти десять молодчиков.
Французы, волонтеры капитана Ртути, занятые карточной игрой, не обращали внимания на мексиканцев.
Из молчаливой группы caballeros послышались голоса.
— Любопытное приключение, — проговорил один.
— И чертовски интересное, — добавил другой.
— Что ты хочешь, Доминго, надо же как-то развлекаться…
— Честно сказать, наказание необычное.
— Расскажи поподробнее!
— С удовольствием. Все вы знаете Рио-Зарзеис…
— Конечно. В двух ружейных выстрелах от предместья Сан-Агостино.
— Именно так. И вот с некоторых пор индейцы — скоты, не заслуживающие человеческого звания, игнорируя Карбахаля и его партизан, подрядились за несколько пиастров поставлять продовольствие нашим покровителям… господам французам.
При этих словах рассказчик расхохотался.
— Эй, не так громко! — ухмыльнулся другой. — Нас могут услышать.
— А мне наплевать, ей-богу! Итак, эти голодранцы установили в укромном месте печь и пекли отличный золотистый хлеб, который носили продавать на рынок в Тампико. Наши друзья — colorados и прочие — с удовольствием употребляли этот хлебушек. Дело дошло если не до самого Карбахаля, то, по крайней мере, до доньи Альферес. А уж она с врагами не церемонится, сами знаете…
Услышав имя доньи Альферес, Бедняк насторожился и поднял голову от карт. Столы освещались свечкой, воткнутой в бутылку. В потемках нелегко было разглядеть столпившихся вокруг caballeros, но француз узнал в них бандитов с большой дороги, с которыми уже не раз сталкивался.
Рассказчик продолжал:
— Так вот, в одну прекрасную ночь — то бишь вчера, чудесная была ночка! — десяток смелых идальго[98], сливки отряда матадоров, обманули бдительность сторожевой заставы и накрыли этих глупых пекарей за их работой. Застигнутые врасплох индейцы бросились врассыпную, как зайцы, спасая свою шкуру. Но главный пекарь вздумал обороняться палкой и защищать свое добро (а оно ведь наше!) — мексиканскую муку, сделанную из мексиканского зерна и приготовленную для врагов Мексики.
Бедняк и его товарищи застыли на месте. Приятели рассказчика молчали. Злорадный голос звучал в темноте…
— Так вот, — с расстановкой говорил caballero, — партизаны Бартоломео Переса — храни его Бог! — схватили упрямца, убили, разрезали на кусочки, растолкли и замешали в тесто[99]. Хлеб испекли и утром доставили на рынок в Тампико, где богачи с аппетитом скушали его за завтраком!
