впервые поведали читателям о том, что в начале августа 1942 года И. В. Сталин якобы лично навестил в кремлевской больнице раненного командующего 39-й армией, бывшего заместителя наркома внутренних дел по войскам генерал-лейтенанта И. И. Масленникова и в ходе непродолжительной беседы предложил тому возглавить Северную группу войск Северо-Кавказского фронта[70]. При этом авторы очень подробно воспроизвели содержание состоявшегося в тот день разговора. Как бы объясняя читателям столь невероятную свою осведомленность в этом вопросе, авторы в примечании указали, что
«содержание беседы записано старшим сыном Масленникова, Владимиром, после войны со слов присутствовавшего на ней офицера особого отдела Г. И. Тепцова». Должен заметить, что упоминание об офицере особого отдела, который якобы присутствовал на этой встрече, сразу вызвало у меня сомнение в правдивости приведенного факта. Ведь даже невоенному человеку понятно, что личная охрана вождя его бы на пушечный выстрел не подпустила к Сталину. Вскоре подтверждение тому, что вышеприведенный сюжет — не что иное, как выдумка самих авторов, я нашел в этой же самой книге на 238-й странице. Судя по воспоминаниям самого майора Г. И. Тепцова, они с генерал-лейтенантом И. И. Масленниковым впервые встретились уже на Северном Кавказе в середине августа 1942 года, то есть уже после назначения генерал-лейтенанта И. И. Масленникова командующим Северной группой войск Северо-Кавказского фронта. Так что в первых числах августа 1942 года он никак не мог быть участником указанной встречи. К этому следует добавить, что на сегодняшний день известен всего лишь один документально подтвержденный случай посещения Сталиным в Центральном военном госпитале 15 октября 1941 года тяжелораненного командующего Брянским фронтом генерал-лейтенанта А. Н. Еременко.
Также встречаются факты, когда в угоду политической конъюнктуре отдельные историки сознательно идут на искажение текстов первоисточников. К примеру, в работе одного известного ученого Пограничной службы ФСБ России приведен отрывок из воспоминаний полковника в отставке С. С. Сидорова, в котором тот утверждает, что на участке 25-го (Кагульского) пограничного отряда Молдавского округа, где накануне войны он проходил службу, широкомасштабные боевые действия на государственной границе начались около часа ночи 22 июня 1941 года[71]. Зная о том, что на самом деле война на западной границе вспыхнула после 4 часов утра, указанное ветераном время меня очень удивило. К слову сказать, с подобными утверждениями мне приходилось встречаться в последующем неоднократно. Однако в более поздних двух работах этого же автора время начала боевых действий на участке 25-го пограничного отряда со ссылкой на того же С. С. Сидорова указано совсем другое — около четырех часов ночи[72]. Учитывая, что первая книга была издана еще в советское время и в таком солидном издательстве, как «Политиздат», версия об авторской или редакторской ошибке была отброшена сразу.
Расставить все точки над «i» в этом вопросе мне помогла статья в журнале «Российское военное обозрение» № 6 за 2011 год под названием «Первые фронтовые дни и ночи. Из воспоминаний пограничника и журналиста С. С. Сидорова». Приведу небольшую выдержку из этой статьи.
«Около часа ночи 22 июня 1941 года в комнату оперативного дежурного по 25-му пограничному отряду быстро вошел начальник штаба отряда майор В. Б. Архипов. Он приказал оперативному дежурному по отряду, срочно собрать у штаба командно-политический состав, маневренную группу, штабные подразделения. Через пять-семь минут во дворе штаба собрались командиры, политработники, интенданты. Майор Архипов говорил отрывисто, жестко:
— Заставы отражают вооруженное нападение. По всему участку границы, охраняемому отрядом, ведется артиллерийский и минометный огонь. Авиация наносит удары по заставам и приграничным населенным пунктам. Что это? Провокация? Война? Пока не знаю. Свои обязанности на случай войны вы знаете. Приступайте к выполнению этих обязанностей».
Из этого следует, что в двух последних работах ранее названного автора слова полковника в отставке С. С. Сидорова о времени начала боевых действий на участке 25-го пограничного отряда были существенно подкорректированы. Вместо слов «около часа ночи» было написано «около четырех часов ночи». Таким способом автор, на мой взгляд, попытался уйти от ответа на возникающие у внимательных читателей вопросы типа: «А кто же тогда на самом деле вел артиллерийский огонь по советской территории за 3–3,5 часа до начала войны?», «Чьи это самолеты после полуночи бомбили наши пограничные заставы и населенные пункты?». К сожалению, все эти и ряд других вопросов остались без ответа. Легче оказалось «подкорректировать» первоисточник, чем углубляться в столь непростую историческую проблему.
А вот еще один пример подобного плана. В современной исторической литературе можно встретить запись разговора начальника пограничных войск СССР генерал-лейтенанта Г. Г. Соколова с оперативным дежурным ГУПВ НКВД 23 июня 1941 г. Ее полный текст впервые был опубликован в сборнике документов и материалов «Пограничные войска СССР в Великой Отечественной войне. 1941.», с. 311, в далеком 1976 году. Вот ее содержание:
«По телефону из Белостока. Соколов. 23 июня 1941 г. 12 час.
1. В начале действий находился в Августовском погранотряде.
2. В 4.20 22 июня 1941 г. заставы в результате сосредоточенного артогня взлетели на воздух. Связь застав с комендатурами сразу была потеряна.
3. В 4 км от границы попал под артогонь.
4. В Осовецком укрепленном районе ввиду отсутствия командования оставил командовать Кудряшова и Зимина.
5. В 16.00 прибыл в Белосток».
На первый взгляд — все ясно и понятно. Обычное информирование руководства НКВД СССР о своем местонахождении и конкретных действиях в первый день войны. Но если сравнить этот текст с тем, который был внесен в Журнал оперативной записи дежурным по ГУПВ НКВД СССР, то окажется, что из вышеприведенного текста был изъят один пункт. Он звучит так: «Навел порядок во 2-й дивизии». Это был пятый по счету пункт. О причинах такого поступка составителей сборника документов и материалов сегодня можно только гадать. Но сомнений в объективности вышеназванного научного труда он добавил немало.
Известный историк пограничной службы А. И. Чугунов в своей книге «Граница накануне войны. Из истории пограничных войск 1939 — 22 июня 1941 г.», изданной в 1985 году, впервые заявил, что 16 июня 1941 года все пограничные отряды западных округов получили указание с началом военных действий перейти в подчинение полевого командования Красной армии. По истечении 25 лет другой видный историк отечественных спецслужб А. Б. Мартиросян, повторив слово в слово вышеназванный якобы исторический факт, делает следующий вывод: «Не надо быть специалистом в сфере военного управления, чтобы уразуметь то обстоятельство, что пограничные войска могут перейти в оперативное подчинение полевому командованию вооруженных сил своего государства только в одном случае — в оборонительных боях!»[73].
Вот так, очень просто, довольно-таки спорный исторический факт с подачи А. Б. Мартиросяна превратился в вывод стратегического масштаба. По истечении определенного времени это утверждение стало появляться на страницах других научных работ. Замечу, что ни одним документом эти два утверждения вышеназванных историков не подкреплены.
