Наверное, она никогда еще не чувствовала себя настолько счастливой и в то же время опустошенной. Чувство напоминало ту смесь облегчения, восторга и тревоги, которую она испытывала, когда Лори поправлялся после тяжелой простуды, только было еще острее и глубже.
– Кэролайн здорова, и в начале февраля они с Филиппом вернутся домой, – вслух произнесла Эмили, чтобы снова насладиться звучанием этих простых слов, поверить в их реальность.
Дня, подобного этому, не мог припомнить никто из домочадцев лорда Уитмена. После того как выяснилось, что мистер и миссис Рис-Джонс благополучно отдыхают во Флоренции, последовал обмен телеграфными сообщениями, и Кэролайн и ее супруг узнали, в каком кошмаре провели последние недели их родные.
Молодожены захотели немедленно направиться в обратный путь, но лорд Уитмен тут же потребовал у них обещания оставаться на месте – пожилого джентльмена ужаснула мысль, что его только что воскресшая из мертвых дочь вновь будет подвергать себя опасности, путешествуя зимой по неизвестным дорогам.
Рис-Джонсы пообещали задержаться во Флоренции и подождать лорда Гренвилла и Реджинальда, которые в свой черед получили поразительное известие и приняли решение отправиться во Флоренцию, повидать Кэролайн и Филиппа, а уже затем вместе или порознь направиться в родные края.
Сообщить невероятную новость леди Уитмен оказалось нелегким делом, и ее супругу и дочери пришлось дожидаться визита доктора, чтобы он мог оказать бедной женщине необходимую помощь, если радость окажется чрезмерной для ее измученного организма.
Подкрепившись бренди, лорд Уитмен взял на себя объяснения с супругой, и последовавшую душераздирающую сцену даже леди Боффарт с ее писательской смелостью никогда бы не решилась описать ни в одном из своих романов. До позднего вечера леди Уитмен поочередно плакала и смеялась, молилась и проклинала судьбу, так жестоко подшутившую над ними. Ненавистный Филипп Рис-Джонс немедленно превратился в любимого зятя, Эмили – в самую нежную и заботливую дочь, проявившую столько терпения к бедной матери, сраженной горем, и даже к своей кузине Розалин леди Уитмен обращалась так, будто между ними никогда не было никаких ссор.
После слез и объятий наступило время взять в руки перо и бумагу и написать несколько десятков записок. Вместе с Уитменами порадоваться «воскрешению» Кэролайн и Филиппа должны были их друзья и родственники. Эмили написала Джейн и Сьюзен и пообещала через три-четыре дня вернуться в Гренвилл-парк вместе с тетушкой Розалин и устроить праздничный обед. Дафне о несчастье с сестрой леди Гренвилл подруги ничего не сказали из боязни навредить ее здоровью. Затем последовала очередь тетушки Филиппа Рис-Джонса, миссис Меллот, а также Блэквеллов и Пауэллов, которые должны были разнести новость по всему Торнвуду и далеко за ее пределами.
– Когда я вернусь домой, все уже будут знать о том, что произошло, – Эмили представила, как в будущее воскресенье викарий Кастлтон призывает свою паству верить в милосердие господне, явленное им к семье Кэролайн Рис-Джонс. Миссис Кастлтон станет милостиво кивать в такт его словам, а добросердечная миссис Логан прольет немало слез. – Как же я хочу снова оказаться в Гренвилл-парке! Даже если бы на меня так не давила боль от потери сестры, мне все равно не хотелось бы надолго оставаться в отцовском доме. Я задержусь ровно настолько, чтобы убедиться, что матушка и отец оправились от потрясения и их здоровье не ухудшится. Не зря говорят, что счастливая весть порой убивает так же, как и горестная!
Молодая женщина и сама чувствовала себя нездоровой. Казалось бы, она должна летать, а непослушные ноги еле донесли ее до спальни. Как бы ей хотелось, чтобы этих трех недель вовсе не было! И злосчастная телеграмма никогда не попала в руки лорда Уитмена! Теперь же забыть о случившемся не удастся до конца дней, и еще очень долго каждое новое письмо или телеграфное сообщение будет вызывать дрожь в пальцах и капельки пота на лбу – а что, если послание несет в себе трагедию?
Настойка доктора, наконец, дала о себе знать, и Эмили вновь устроилась в постели поудобнее. Веки ее отяжелели, в голове заклубился тягучий туман и, уже засыпая, она вдруг вспомнила – если бы ничего не случилось, она сама уже стала бы причиной огорчения и болезней своих родителей. Сможет ли она покинуть их теперь, когда их силы на исходе, выпитые сперва печалью, потом радостью? И отпустит ли ее Гренвилл-парк?
13
Горничная осторожно вкатила в гостиную кресло на колесиках. Сидящая в нем старая леди, закутанная в бордовую шаль, с насмешкой посмотрела на расстроенное лицо джентльмена.
– Все никак не можете привыкнуть, что я предстаю перед вами в таком виде? – Ее голос звучал бы властно, если бы не хрипловатое дребезжание и некоторая невнятность речи – последствия перенесенного удара.
– Увы, мой друг, – джентльмен наклонился поцеловать высунувшуюся из складок шали руку, покрытую буроватыми старческими пятнами. На скрюченном пальце сверкнул большой квадратный рубин. – Это не должно было случиться с вами. С кем угодно, только не с вами!
– Кому, как не вам, знать, что рано или поздно это обязательно случится? Вы просто еще слишком молоды, чтобы думать, что такая участь может постигнуть и вас. – Старуха раздраженно затрясла головой, когда горничная попыталась придвинуть кресло ближе к камину. – Хватит, оставь нас и проследи, чтобы обед был подан через полчаса!
Немолодая женщина с испуганным лицом молча кивнула и поспешила удалиться. Кто бы стал спорить со старой ведьмой?
Мужчина уселся в кресло напротив. Как только горничная вышла, его лицо из приветливого стало озабоченным.
– Я приехал не просто осведомиться о вашем самочувствии, – начал он. – Признаюсь, ваш план сильно меня беспокоит.
– Разве не вы уверяли меня, что все обстоит именно так, как говорит посредник? Вам стали известны какие-то новые обстоятельства? – быстро, насколько позволяло ее нынешнее состояние, спросила старуха.
– Нет-нет, никаких новых подробностей проекта до меня не доходило, – джентльмен покачал головой. – Разумеется, я навел все необходимые справки, но меня все еще тревожит ваше намерение расстаться с большей частью своих владений. После стольких лет и затраченных усилий вы готовы продать эти прекрасные земли, приносящие хороший доход!
– Любой, кто взглянет на меня, поймет – мне недолго осталось, – с безупречным самообладанием заявила почтенная леди.
– Удар не убил вас, а, значит, вы можете прожить еще лет десять, – возразил ее собеседник. – Не рановато ли вы стремитесь избавиться от того, что вам так дорого?
– Если даже я не умру от сердечного приступа или повторного удара, я могу в любой момент утратить разум, превратиться в беспомощное дитя и лишиться возможности поступать по собственной воле. Мне нужно подумать о том, что и кому я оставляю в наследство, и как можно скорее.
– Чем же вам внезапно не угодили все эти леса, поля и фермы?
– Земля перестала быть для нашего сословия опорой, она уже не приносит тех денег, что может дать умело вложенный капитал. К тому же вам известно, что мой внук не одобряет мое стремление расширять свои владения, – медленно ответила леди Пламсбери. – После моей смерти он все равно обратит их в деньги или, того хуже, позволит фермерам выкупить все за гроши, так лучше уж я сделаю все сама, чем буду вертеться в гробу, представляя, как он едва ли не даром раздает луга и фермы, на покупку которых я потратила половину своей жизни!
– Тогда почему бы просто не продать их и не приобрести взамен ценные бумаги? Ваш банкир и поверенный без труда посоветовали бы, куда лучше вкладывать средства в наше время! – джентльмен явно близко к сердцу принимал заботы своей приятельницы. – Зачем покупать эти болотистые, скудные земли, которые не вызвали бы никакого интереса у инвесторов, не будь этого проекта?
– Вы сами ответили на свой вопрос, – старая леди дернула левым плечом, которое на добрых два дюйма возвышалось над правым. – Если бы не строительство железной дороги и фабрики, которое увеличит стоимость этих владений в три, а то и в четыре раза, я бы и не подумала о том, чтобы приобрести их!
– Вижу, мне вас не переубедить, – мужчина покачал головой. – А что думает о вашем плане лорд Гренвилл? Он не пытался остановить вас, как это делаю я?
– Уильяму ни к чему знать о моих делах, – отмахнулась здоровой рукой леди Пламсбери. – Сейчас он озабочен проблемами в семье своей жены.
– Но вы ведь уже знаете, что злополучная телеграмма была ошибкой, и миссис и мистер Рис-Джонс живы и невредимы. Значит, ваш внук скоро вернется домой.
– К его возвращению все необходимые бумаги будут уже оформлены. Строительство фабрики начнется в июне, а до этого времени им придется построить железную дорогу, чтобы подвозить все, что потребуется, – удовлетворение в голосе старой дамы заставило ее собеседника слабо улыбнуться.
