Стояла тишина зловещая, и только собаки тявкали, перекликались от одиночества своей нечеловеческой сторожевой вечности. Ему показалось, что кто-то тихо плачет, и подумал, что это Даша Воронова. Он позвал ее по имени, но ответа не получил. Тогда он выбрался из-под медвежьей шкуры и, обшарив здоровой рукой свое ложе, понял, что он один. «Где же Даша?»— недоумевал он, растирая здоровой правой рукой виски, чтобы унять головную боль, причиною которой, по его мнению, могло стать чрезмерное употребление пива в сочетании с медовухой. Он догадался, что Агата увела Дашу на повторный допрос, во время которого могла проговориться о том, что он, по сути, тоже пришелец.
И эта мысль постепенно стала вытеснять все другие, омрачая настроение и призывая готовиться к самому худшему. Походив немного вокруг шалаша, он не выдержал и решительно направился в сторону командного пункта. Проходя мимо расположения отряда учениц среднего возраста, он заметил, что, несмотря на позднее время, многие еще не спят и заняты какими-то делами. При этом он не слышал никаких разговоров, словно все онемели. Неподалеку от походной кухни горел костер, а вокруг него неподвижно сидели пять учениц, опершись локтями о колени и закрыв лицо ладонями. В трех шагах от костра он заметил носилки, на которых лежал какой-то человек, накрытый холстиной, по виду женщина. У него ёкнуло сердце, и он почувствовал, как до костей его пробрался озноб. Его заметили и тихо окликнули. Он остановился и оглянулся по сторонам.
Но никто к нему не шел, и тогда он сам направился к костру, чтобы выяснить, что происходит. Возле носилок, на которых, надо полагать, находился покойник, Павлов остановился и, взглянув на мертвенно-бледное лицо, вскрикнул от ужаса. На носилках со скрещенными на груди руками лежала Даша, а на устах ее покоилась счастливая умиротворенная улыбка. У Павлова случился внезапный обморок. Его доставили на командный пункт и привели в чувство, облив холодной водой. Потом его растерли холщевыми полотенцами, уложили на большую деревянную кровать и накрыли меховым пледом. Возле него хлопотали Олеся, Ядвига и Старая Дося. Агаты на командном пункте не было. Он требовал объяснений. Старослужащая Олеся, размазывая по щекам слезы, сообщила, что во время допроса гермегона Дашюта умерла, вероятно, от разрыва сердца. Сама она при допросе Даши не присутствовала и рассказывала все со слов Старой Доси и Ядвиги, которые, разумеется, не были заинтересованы в том, чтобы брать ответственность за скоропостижную смерть пришелицы на себя. Тело Даши сожгли на рассвете, на большом погребальном костре на высоком берегу Припяти с почестями, подобающими соплеменнице, а не пленнице или рабыне. Так приказала Агата, чтобы успокоить свою совесть и умилостивить древних богов, которые, возможно, прислали Дашюту для того, чтобы дать племени орландов новые знания. То, что пришелица такими знаниями обладала, у нее не осталось никаких сомнений после того, как она на глазах у нее и присутствовавшей на допросе Старой Доси разобрала «шайтан агни кирдык» и объяснила принцип действия оружия, которое она назвала «огнестрельным». По мнению Агаты, все испортила Старая Дося, которая показала пришелице прозрачный флакон с приятно пахнущей жидкостью.
Принюхавшись, пришелица обрадовалась и заявила, что это — ее любимый запах, и она раньше мазала себя такой же жидкостью по нескольку раз в день. Заявление пришелицы повергло Центуриона и начальницу разведки в шок: они решили, что Дашюта принадлежит к тому же виду тварей, что и убитая хунхузская царица. Их подозрения усилились после того, как Ядвига принесла верхнюю одежду пришелицы, в которой она обнаружила зашитый потайной карман, а в нем — непромокаемые пакетики с белым порошком и прозрачный цилиндрический предмет с длинной и тонкой металлической иглой.
Объяснять предназначение этих предметов пришелица категорически отказывалась и умоляла не сообщать об этой находке ее господину, которого она, видимо, не только любила, но и сильно побаивалась. Учитывая все факты и обстоятельства, Агата и ее заместительницы приняли решение посадить пришелицу в деревянную клетку, в которой когда-то содержалась ручная пантера, и в таком виде доставить ее в резиденцию Верховного вождя для окончательного определения ее судьбы. Даша Воронова скончалась в тот момент, когда, скрутив ей руки, Агата и Старая Дося попытались ее в эту злосчастную клетку заточить. Ровно в полдень на командный пункт по приказу Агаты прибыли Клара и Соломка, едва отдохнувшие после возвращения из дозора. Уложив любимого племянника на носилки, они понесли его в приют Белохвостого Оленя. Для сопровождения расхворавшегося героя Агата, проникшись мольбами Забавы, отправила ее, а также Викторию и Стёпу. Новобранец Стёпа несла его рюкзак и оружие и была несказанно обрадована тем, что ей оказали доверие быть оруженосцем знаменитого сородича. На половине пути до приюта их встретила стая собак во главе с Громом и приветствовала радостным заливистым лаем. «Белохвостые» его не ждали. По сведениям недавно посетившей приют Урсулы ее милый друг, хотя и пошел на поправку, мог бы осчастливить их своим появлением не раньше, чем через три дня. Увидев же, что его принесли на носилках, они перепугались, решив, что он при смерти.
Клара и Соломка, как могли, их успокоили, объяснив, что Тимур-Победитель Тигра, очевидно, заболел лихорадкой и нуждается в проветриваемом и сухом помещении, а также в теплой воде для омовений и вкусной домашней пище. Павлова перенесли в его семейную хижину, где он ожидал встретить любимую жену, но вместо этого получил еще один удар судьбы. О том, что Медвяную Росу похитили, ему сообщил сам Михей. При этом он призвал его не падать духом, так как Ерофей и Урсула-воительница уже разработали план, как ее из подворья Кочубея вызволить, а обидчика Беллерофонта — брата Верховного вождя Гонория — жестоко проучить.
Ерофей, присутствовавший при разговоре, положив правую руку себе на сердце, подтвердил, что все именно так и есть. Для ухода за раненым героем требовалась сиделка. На эту роль в отсутствии Медвяной Росы очень активно напрашивалась его приемная дочь Сара Гудвин, но, узнав об этом, Павлов решительно воспротивился и попросил Лаванду прислать к нему какую-нибудь взрослую незамужнюю женщину. Лаванда поняла его правильно и обратилась к Михею с просьбой назначить сиделкой вдову Маланью, временно освободив ее от обязанностей банщицы. Но его приемная дочь все равно не унималась и добилась права находиться рядом с ним во время приема пищи. С ее капризами считалась даже Лаванда, и причина ее уступчивости была совершенно обоснованна: за победу на танцевальном конкурсе в День Благодарения Авесалома чернокожая девочка получила ценный приз в виде трех мешков желудевой муки. У «белохвостых» к тому времени все запасы муки подошли к концу, и ее едва хватало на то, чтобы утром испечь блины. Маланья отнеслась к своим обязанностям очень ответственно и сделала все от нее зависящее для того, чтобы Павлов поскорее встал на ноги. Для снижения температуры она применяла отвар из ивовой коры и влажные простыни. Когда же его бил озноб, укрывала легким пуховым одеялом. Перед сном она водила его в баню и омывала теплой водой. И уже на третий день, благодаря заботливому уходу, он почувствовал себя почти здоровым. За время болезни его посетили практически все «белохвостые», выражая восхищение его подвигами и желая скорейшего выздоровления.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
