гетмана его пригласили сесть. Король беседовал с ним стоя.
Так велась беседа шведского короля с гетманом до полудня.
Шведы с любопытством смотрели на Мазепу и слушали его речи.
По известию секретаря Карла XII, перед ними был старик 66
лет от роду, среднего телосложения, худощавый, без бороды, но
650
с усами по польскому обычаю. Вообще, он имел вид важный, но
временами проявлял проблески веселого и живого нрава, шутил
с очень метким остроумием и развеселял слушателей; в речах его
замечали большой такт и много ума. Видно было, что он был
человек образованный и превосходно владел латинским языкохМ.
Карлу он сразу понравился и был приглашен к королевскому
столу вместе с ближайшими к нему особами из генеральных
старшин. Для прочих Козаков накрыто было два больших стола и, кроме того, некоторых из них пригласили еще обедать к себе
граф Пипер и генерал Реншильд.
После обеда король отошел в свои покои, а за ним Мазепа с
бунчуком и булавой; в знак своей покорности королевской воле
он положил эти знаки к ногам шведского короля. Наконец гетман
простился с королем и сел на коня при звуке труб, на которых
заиграли его люди.
Пришло известие, что партия царского войска была выслана
схватить Мазепу, не допустив его до переправы через Десну, и
овладела несколькими экипажами из его обоза, не успевшими
переправиться. Король послал в тот же вечер полковника Дельдорфа
с шведскою кавалерией и козаками вниз Десны к Оболонью
следить за движениями неприятеля и прикрывать левое крыло войска.
От 25 до 30 октября шведская главная квартира продолжала
находиться в Горках.
29 числа совершился переход царского войска через Десну.
Русские, следуя позади шведов, спешили предупредить переход
через Десну своих неприятелей, приказавши задним частям войск
жечь на покидаемом берегу жилые местности, в том числе Почеп1
и Погар2. Русский главнокомандующий Шереметев долго не
подозревал Мазепы и в день своего перехода через Десну писал к
нему, убеждая послать универсалы по всей Малороссии, чтобы
народ не склонялся на <прелестные> шведские универсалы, распущенные по краю.
Между тем в воскресенье, 24 октября, Меншиков, как обещал
посетить лично гетмана, отправился в путь; но доехавши до
Мены3, встретил едущего к нему полковника Анненкова. Тот подал
Меншикову письмо от Мазепы и известил, что Мазепа приехал в
Батурин. Меншикову не приходилось уже ехать в Борзну, и он
сказал Анненкову: <Пошли же скорей нарочного к гетману
известить, что я к нему еду>. Ко вдруг приезжает киевский
губернатор, князь Дм. Мих. Голицын, должно быть, он находился где-
* Ныне местечко Мглинского уезда при р. Судости.
2 Ныне заштатный город Стародубского уезда при той же реке.
3 Ныне местечко Сосницкого уезда на р. Мене в 21 версте от Сосницы
и в 65 - от Чернигова.
651
нибудь вблизи, так как на него возложена была обязанность
наблюдать за спокойствием народа в Малороссии. Оба
военачальника стали догадываться, что происходит что-то недоброе: последние поступки Мазепы заставляли всех, и даже самого царя, призадумываться и приглядываться, хотя ни царь, ‘ни вельможи
не решались оскорблять гетмана явными сомнениями.
Меншиков и Голицын переправились в ночь с 24 на 25 число
через Десну и быстро покатили в Батурин. В селе Обмачеве, близ Батурина, явился к Меншикову некто Соболевский и объявил
за собою слово и дело государево. Его позвали на свидание с
Меншиковым в одну сельскую хату.
Он сказал: <Мазепа уехал к шведскому королю, а в Батурине
дал приказание не впускать русских, пока он сам не придет со
шведскими силами, если русские придут в большом числе, если
же в небольшом, то впустить, но задержать военачальников>.
Поразительна была такая весть. Меншиков обошелся ласково
с Соболевским, но вполне ему еще не поверил. Оба военачальника
поехали далее в Батурин и приехали туда к полудню.
В батуринском подворке оставались русские офицеры и
солдаты полка Анненкова. Они объявили, что гетман вчера, в
воскресенье, уехал в Короп. Сердюки и батуринские обыватели ушли
в замок и заперлись в нем. На стенах стояли вооруженные люди, наведены были пушки. Меншиков отправил Анненкова
объясниться с запершимися в осаду.
<Что это значит? - спрашивал Анненков, подъехавши к
стенам. - Зачем вы укрепились, будто против неприятеля? Отворите
ворота, впустите в город князей и с ними царских ратных людей>.
Ему отвечали со стен: <Гетман не велел впускать никого из
великороссийских людей, потому что от них делается великое
разорение малороссийским людям, и уже немало городов и сел
совсем от них пропали>.
<Но щ& же гетман?> - спрашивает Анненков.
Ему отвечали: <Он уехал в Короп, оттуда отправится к
царскому войску>.
<Злой у них поступок!> - сказали военачальники и
отправились в Короп, где надеялись, быть может, застать гетмана.
Доехали они до местечка Новые Млины1. Там получили они
известие, что Мазепа переправился через Десну под Оболонью.
<Теперь, - сказал Меншиков, - уже ясно, что он отъехал к
неприятелю! Вот зачем Войнаровский в прошлую пятницу ночью, не простясь со мною, уехал от меня и с тех пор гетман ко мне
не отзывался! Вот зачем, уезжая из Батурина, он никого из рус-
* Ныне местечко Сосницкого уезда при р. Сейме в 15 верстах от Со-
сницы.
652
ских с собою не взял, а заранее их по сторонам разослал. Иначе
нельзя рассуждать о том, как только, что совершенно изменил>.
Меншиков отправился в Макошин1. Там к нему стали являться
сотники и разные козаки из ближних мест, подтверждали известие
об отъезде Мазепы к неприятелю, порицали его поступок и просили
ходатайствовать за себя перед царем, так как они вовсе не прича-
стны измене гетмана. Меншиков отправил к царю курьера, извещал
о случившемся и подавал совет поскорее <утвердить> простой народ
чрез публичное извещение, выставивши на вид все озлобления и
тягости, какие чинились народу во время гетманского управления
Мазепы, чтобы таким образом народ не склонялся к его
<прелестям>. Впрочем, ни между полковыми старшинами, ни в простона-
родьи Меншиков не замечал пока ничего дурного.
Понятно, как была должна поразить царя такая новость; ни для
кого она не была так неожиданна, как для него, потому что никто, как он, не был так твердо убежден в прямоте и верности к себе
Мазепы. Но никакая неожиданность не могла поразить и потрясти
царя Петра; он всегда и везде умел найтись и сообразить, что ему
в данное время делать. Он получил письмо утром 27 числа в
Погребках, а в следующую ночь послал Меншикову такой ответ: <Мы получили письмо ваше о не чаянном никогда злом случае
измены гетманской с великим удивлением. Надлежит трудиться, как бы тому злу забежать и не допустить войску козацкому
переправляться через реку Десну по прелести гетманской: немедленно пошли к тем местам, где они, несколько полков драгун, которые бы им помешали. А полковников и старшину вели сколько
возможно ласково призывать и говорить им, чтоб они тотчас ехали
сюда для избрания нового гетмана. А буде полковник
миргородский где поблизости обретается, то прикажи его, сыскав, к нам
прислать, обнадежа его милостию нашею, потому что он великий
был неприятель Мазепе. И вы немедленно приезжайте>.
Ни царь, ни его близкие советники не знали еще, как отзовется
отступление гетмана к шведам на малороссийский народ, и потому
первое, за что тогда ухватились, было обращаться с
малороссиянами ласково, чтобы расположить их к себе и отвратить от гетмана.
Царю мало были известны внутренние отношения в Гетманщине и
оттого в письме к Меншикову, писанном, так сказать, сгоряча, обращается внимание на миргородского полковника, считавшегося
врагом гетмана. Никто не подозревал, что этот мнимый враг был
одним из первейших участников замысла Мазепы.
В тот же день написан был манифест: царь извещал все
войско козацкое, стоявшее у Десны и по иным местам, а равно и
все духовные и мирские чины в Малой России, что гетман Мазепа
1 Ныне село Сосницкого уезда при р. Десне в 13 верстах от Сосницы.
653
куда-то безвестно пропал и возникает сомнение, нет ли тут
неприятельских <факций>. Поэтому вменялось в обязанность всем
