я не собираюсь давать ему это. Клифтин умер, возглавляя эту чертову безнадежную надежду, не для того, чтобы я мог продать жертву, которую он и его люди принесли! Я не буду этого делать. Я не могу этого сделать.
— Очень хорошо, сэр, — сказал Мортинсин после долгого молчания. Затем он криво улыбнулся. — Думаю, я уже знал, что ты скажешь. Тем не менее, это моя работа — указывать вам на эти мелочи.
— Да, это так. — Улыбка Рихтира была значительно шире — и теплее — чем у полковника. — И ты делаешь это с…
Дверь в его импровизированный кабинет внезапно открылась, и он повернулся к прерванному разговору. Выражение его лица было раздраженным… но оно мгновенно разгладилось, когда он увидел мужчину, стоящего в дверном проеме. Новоприбывший с каштановыми волосами был одет в пурпурную сутану ордена Шулера, украшенную мечом и пламенем инквизиции. Кокарда на его шапочке священника была того же коричневого цвета, что и у верховного священника Пейрейка Мецлира, но на правом рукаве красовалась вышитая белая корона личного секретаря архиепископа.
Рихтир никогда не видел его раньше, но он сразу понял, кем — или, по крайней мере, чем — он должен был быть, и реакция Мецлира подтвердила это мгновение спустя.
— Отец Рандейл! — резко сказал его интендант. — Что ты здесь делаешь? И, простите меня за то, что я указываю на это, но обычно стучат, прежде чем врываться к генералу-офицеру.
— Понимаю это, отец, — сказал новоприбывший. — Однако обстоятельства… несколько необычны. — Он повернулся к Рихтиру. — Прошу прощения за то, что врываюсь к вам, сэр Фастир, но, боюсь, мое поручение оставляет мало времени для обычных любезностей.
— И почему бы это могло быть, отец?.. — Рихтир поднял брови в вежливом вопросительном жесте, как будто он еще не совсем понял, кем был этот человек.
— Эврит, сэр Фастир, — сказал верховный священник, склонив голову в легком кивке. — Отец Рандейл Эврит. Я имею честь быть одним из личных помощников архиепископа Трумана.
— Понимаю. И могу я спросить… — начал Рихтир, затем замолчал, когда дверь снова открылась, на этот раз, чтобы вновь впустить лейтенанта Гозейла. Плечи лейтенанта были напряжены, его серо-зеленые глаза были обеспокоены, и его сопровождал другой офицер. Это был капитан, которого Рихтир никогда раньше не видел… И он был одет в пурпурную тунику и красные брюки армии Бога, а не в зелено-красные цвета Долара.
— Да, Жульо?
— Простите меня, сэр, но этот… джентльмен отказался подождать с ординарцами. Он настоял на том, чтобы присоединиться к отцу Рандейлу. И он, похоже, привел с собой пару взводов драгун. Они ждут снаружи.
— В самом деле? — Рихтир взглянул на офицера армии Бога. — А капитан объяснил, что именно он здесь делает?
— Нет, сэр, — тон Гозейла был явно несчастным. — Я спросил его, но…
— Извините меня, сэр Фастир, — сказал Эврит. — Взгляд Рихтира вернулся к нему, и верховный священник слегка пожал плечами. — Сожалею о возникшей путанице, и, без сомнения, мне уже следовало упомянуть о присутствии капитана Гейрибалди и представить его вам. Я не должен был позволять важности моей миссии отвлекать меня от этой вежливости, поэтому, пожалуйста, позвольте мне исправить эту оплошность сейчас и представить капитана Алвино Гейрибалди. Когда я отправился на фронт, епископ-исполнитель Уилсин счел за лучшее предоставить мне сопровождение. Он, конечно, знает о том, как герцог Салтар напрягает все силы, чтобы усилить вас, одновременно защищая побережье королевства, поэтому казалось лучшим предоставить этот эскорт из персонала армии Бога, который был прикомандирован к инквизиции, а не запрашивать у него войска в такое время. Капитан Гейрибалди — командир этого эскорта.
— Понимаю, — снова сказал Рихтир. Он бросил на капитана, который выглядел не совсем спокойным и собранным, задумчивый взгляд, затем снова посмотрел на Эврита. — И я полагаю, что это скорее возвращает меня к вопросу, который я собирался задать, прежде чем нас… прервали. Итак, могу я спросить, что привело вас в Боран?
— Меня послали сообщить вам и отцу Пейрейку, что вас вызывают в Горэт. — Тон Эврита был ровным, выражение его лица серьезным. — Мои инструкции состояли в том, чтобы сообщить вам об этом как можно быстрее, а затем лично сопроводить вас — вас обоих — обратно в столицу.
— Понятно, — сказал Рихтир в третий раз и бросил быстрый взгляд на Мецлира. Выражение лица его интенданта выглядело ничуть не счастливее, чем чувствовал генерал, и он вернул свое внимание Эвриту и протянул руку. — Могу я взглянуть на инструкции герцога Салтара, отец?
— Я боюсь, что вызов был выдан не герцогом Салтаром. Или любой светской властью, сэр Фастир. — Лицо Эврита слегка посуровело. — Вас вызвали епископ-исполнитель Уилсин и отец Абсалан.
— При всем моем уважении к епископу-исполнителю и отцу Абсалану, сейчас было бы очень неподходящее время для того, чтобы я бросил армию, отец, — спокойно сказал Рихтир. — Мы только что получили подтверждение о смерти генерала Раджирза, и я потерял почти треть своих старших командиров полков. Мы находимся в процессе реорганизации в ожидании следующего нападения еретиков, и с моей стороны было бы… контрпродуктивно уехать в Горэт до того, как это будет сделано.
— Мне жаль это слышать, сэр Фастир. К сожалению, мне не было предоставлено права изменять свои инструкции. Я действительно должен настаивать, чтобы мы отправились немедленно.
Железо в его тоне было таким же безошибочным, как и кремень в его глазах. Рихтир почувствовал, как внутренне напрягся, и краем глаза увидел, как напрягся Мортинсин. Он также увидел, как Гозейл сделал тихие полшага назад,
