— Это может сработать, — неохотно согласилась Янни Хупрус. — Если ты просто явишься к ним, расскажешь о своих обидах и посулишь выдать сатрапа, они начнут подозревать тебя, да и правильно сделают. А вот когда к ним являются просители или с ними начинают торговаться — это им как-то понятней…
— Все может слишком просто рассыпаться! — фыркнул Полск. — Допустим, кто-то переговорил с твоей матушкой. Сразу возникнет вопрос, как к тебе попала записка сатрапа? И потом, всем известно, что Малта была обещана Рэйну. Кто поверит, что ты вот так вдруг нас возненавидела?
— Я уверена, что моя мать покинула город в тот же день, что и я. Я же после бала ни с кем не разговаривала; мы все как бы просто исчезли. Я могу даже заявить, что нас похитили заодно с сатрапом, что мои дети умерли от полученных ран, а меня держали с ним вместе. Он облек меня своим доверием и написал эту записку, потом мне удалось бежать… а выдать его я хочу, потому что считаю, что это он во всем виноват!
Кефрия умолкла. Вдохновение оставило ее. «И о чем только я думаю?» — трезво спросила она себя. Весь план был шит такими белыми нитками, что только полный глупец не сумел бы мгновенно его раскусить. Конечно же, другие торговцы сразу это поймут и отговорят ее от опасной затеи. Да и она сама наперед знала, что у нее ничего не получится. Вот младшая сестра Альтия — та смогла бы. И даже у дочери, Малты, хватило бы и смелости, и присутствия духа. Но она-то, она!.. Серенькая домашняя мышка!.. Куда сунулась?… Все торговцы наверняка уже поняли, что она собой представляет. Они никуда не пустят ее. И вообще, она выставила себя безнадежной дурой, предложив такой смехотворный план…
Торговец Полск свел худые пальцы «домиком» перед собой на столе.
— Что ж, — сказал он. — Ты, похоже, права. И все же я требую, чтобы торговцу Вестрит дали хотя бы сутки на размышление, прежде чем она окончательно решится на это. На ее долю и так выпали немалые переживания… Ее дети будут здесь в безопасности, но ее-то саму мы отправляем в самое пекло, едва ли не на верную гибель…
— «Кендри» отправляется завтра. Она будет готова? — спросила торговец Лорек.
— Мы еще поддерживаем связи с рабами кое-каких «новых купчиков». Они будут снабжать нас новостями. Я дам тебе все имена, чтобы ты их запомнила, — предложила торговец Фрейе. И оглядела стол: — Полагаю, излишне напоминать, что все говорившееся в этой комнате не должно покинуть ее пределов…
— Конечно. Сама я скажу лишь капитану «Кендри», вернее, намекну, что на его корабле, вероятно, будет тайно путешествовать некто. Некто, о ком и он сам не должен разузнавать, и команду близко не подпускать…
— Тебе понадобятся припасы, вот только мы не сможем в полной мере снабдить тебя всем необходимым, иначе твоя история не будет выглядеть правдоподобно, — забеспокоилась Янни.
— Надо будет сделать для нее браслет. Из чистого золота, но раскрашенный под дешевую эмаль, — добавила Фрейе. — В случае чего хоть выкупиться сможет!
Кефрия молча наблюдала, как обретал живую плоть придуманный ею план. Кем же ей надлежало теперь себя чувствовать? Рыбкой в сети или рыбаком, закинувшим эту сеть? Проснувшаяся дрожь в коленках была весьма знакомым ощущением. А вот крылатый восторг — чем-то поистине новеньким. Во что же она превращалась?…
— Я все же настаиваю, чтобы ей дали хотя бы сутки подумать! — повторил Полск.
— Я поплыву на «Кендри», — твердо ответила Кефрия. — Вверяю своих детей вашим заботам… Сама я им скажу, что, мол, возвращаюсь в Удачный уговаривать их бабушку присоединиться к нам здесь. Прошу вас, не говорите им ничего более!
Головы под вуалями кивнули — одна за другой.
— И будем молиться, — негромко добавила Янни Хупрус, — что к тому времени, когда ты туда доберешься, гавань Удачного будет по-прежнему в наших руках. Не то наш план сразу прахом пойдет…
Ночь была соткана из черноты и серебра. Вероятно, она была прекрасна. По-своему. Вот только Малте было не до красоты. С некоторых пор… Вверху сияла луна, под ногами неслась смертельно опасная река, а между ними медленно струился туман и дул легкий ветерок. Малта ни на что не обращала внимания. Все ее внимание поглощал легкий мостик, раскачивавшийся под ногами.
У нее кружилась голова.
Мостик был, естественно, снабжен веревочными перилами, но они провисали и к тому же находились где-то там, у самого края настила. Малта предпочитала держаться посередине и осторожно переставляла ноги, чтобы мостик не раскачивался сильнее. Руки она держала плотно сжатыми у груди, обхватив ими себя. Фонарики на перилах заставляли ее тень двоиться и троиться — примерно так, как она все видела первое время после ранения. Ее мутило…
Она услышала перестук стремительных ног по настилу, и к ней вприпрыжку подлетел Сельден. Она тут же упала на четвереньки, мертвой хваткой цепляясь за доски.
— Что ты возишься? — спросил мальчик. — Давай, Малта, поторопись, иначе мы никогда туда не дойдем! Всего три мостика осталось. Да канатка одна…
— Канатка?… — слабым голосом переспросила она.
— Ну да. Ты садишься в такой маленький ящик, подвешенный на блоке, и знай тянешь себя вперед. Можно так разогнаться — потеха!
— А медленно можно?…
— Не знаю. Ни разу не пробовал!
— Сегодня попробуем, — пообещала она. Кое-как собралась с духом и поднялась на ноги. — Послушай, Сельден. К этим мостикам я еще не привыкла. Так что, может, не будешь скакать, чтобы они не качались?
— Почему?
— Чтобы твоя сестра шею себе не свернула, — пояснила она.
— Да ну тебя! — был ответ. — И потом, ты меня все равно не поймаешь. Ладно… Берись за руку и ничего не бойся! Просто не думай ни о чем таком, вот и все. Пошли!
Его ручонка была грязной и влажной. Она крепко стиснула ее и пошла за братишкой. Сердце колотилось у горла.
— А что ты вообще потеряла там, в городе?
— Просто любопытно… Хочу все посмотреть.
— А Рэйн почему тебя не сводил?
— Ему сегодня некогда было.
— Так он, может, завтра время нашел бы?
— Слушай… Давай прекратим болтать и просто шагать будем, а?
— Как хочешь. — И Сельден молчал шага этак три. — Значит, ты не хочешь, чтобы он знал, что ты тут делаешь, так?
Малта изо всех сил спешила следом за ним, стараясь не обращать внимания на головокружительные размахи мостика. Сельден, кажется, умудрялся попадать с ними в такт. А она, если споткнется, точно сразу вывалится за край.
— Сельден, — негромко проговорила она, — тебе очень хочется, чтобы мама узнала о ваших вылазках на толстых лодках?…
Он не ответил. Подобные сделки заключались как-то даже без слов.
Канатка оказалась еще хуже мостиков… Ящик, о котором говорил Сельден, оказался плетеной корзиной. Сельден стоял в ней во весь рост, натягивая канат, Малта же съежилась на податливом дне, гадая про себя, провалится оно прямо сейчас или чуть позже. Она крепко держалась за края и гнала мысли о том, что будет, если лопнет сам опорный канат.
Канатка оканчивалась на ветвях громадного дерева. С ветвей до земли тянулись витки деревянной лестницы. Когда они спустились по ней, ноги Малты отказывались держать ее. И не только от переживаний, но и из-за отвычки от работы. Она непонимающе огляделась в потемках:
— Это и есть город?…
— Не совсем. Большинство домов построили жители Чащоб, чтобы в них работать. Старый город — он под нами. Мы у него на макушке стоим. Пошли! Я один из входов тебе покажу.
Бревенчатые строения теснились стена к стене. Сельден вел ее словно через садовый лабиринт. Один раз они пересекли довольно широкую улицу, освещенную факелами, из чего Малта заключила: в город наверняка вели и иные пути, не столь захватывающие дух, как тот, по которому привел ее брат. Они с ним явно воспользовались тайным маршрутом детей. Сельден оглянулся на сестру и продолжал вести. Она заметила возбужденный блеск в его глазах. Наконец он остановился у тяжелой двери, сколоченной из целых бревен. Дверь была расположена горизонтально, как люк.
— Помоги, — прошипел Сельден.
— Как же я тебе помогу? Она цепями заперта…
— Да это видимость одна! Взрослые этой дырой и не пользуются никогда, потому что часть тоннеля обвалилась. Но, если ты не очень большой и толстый, пролезть все-таки можно. Как раз то, что нам надо!
Малта опустилась на корточки подле него. Заплесневелая дверь была скользкой. Ее ногти соскальзывали, под них забивалась грязь. Но дверь все же открылась. Под ней разверзлась темнота еще чернее ночной. Малта спросила Сельдена, почти ни на что не надеясь:
— Там, внизу, есть факелы? Или хоть свечи?
— Нету. Да они не понадобятся. Я тебе все покажу. Ты просто трогаешь вот это, и оно начинает светиться. Не очень ярко, правда, и только пока держишься. В общем, идти можно!
