– Давай быстрее! – рявкает Манакриза.
– Мне нужно, чтобы лорд Шаакаран выпустил магию, просто выпустил, я подхвачу! – блеет пленный демон, отчаянно дёргая связанными руками и ногами.
Шаакаран скалится, его когти пронзают сухую безжизненную землю, мышцы напрягаются, по броне, наполняя похожие на микросхемы узоры, пробегают разряды тока.
– Есть, готово!
Одновременно с этим криком вокруг них поднимается воронка ветра, и все пятеро проваливаются в трясучий извилистый канал перехода.
Протащив и перекрутив их, воронка перехода раскрывается и выплёвывает их в гущу чёрных склизких клацающих зубами существ.
Твари расступаются. Их тела тварей поблескивают на солнце, слюна капает. Разномастные существа пялятся на незваных гостей.
– Поднимите меня! – вопит почти соскользнувший пленник. – Это поглотители! Живые поглотители!
Шаакаран оглядывается по сторонам, шипит, нервно дёргает бронированным хвостом.
Манакриза спрыгивает с него, подхватывает упавшую Лиссу под мышки и забрасывает на демонокошачий хребет, запрыгивает сама, ещё сильнее разодрав подол платья, и, пока Мад забирается сам, затягивает пленника обратно на холку, тоже оглядывается и узнаёт замок, в который её привезли после похищения.
Весь внутренний двор заполнен чёрными тварями, время от времени в углах двора закручиваются воронки порталов. Из одного вываливаются твари, а другой утягивает их прочь.
– Телепортируйся в её мир! – Манакриза, дёрнув пленника за рог, указывает на Лиссу. – Прямо сейчас!
– Мы же среди поглотителей! Они вытягивают магию!
– Демоническую не так сильно, – Мад перекрикивает пощёлкивание зубов и рёв открывающихся и закрывающихся порталов. – Иначе они не смогли бы телепортироваться! Быстрее, пока они нас не прочувствовали!
– Немедленно телепортируй нас в её мир! – требует Манакриза. – Туда, откуда её взяли!
Зажмурившись, демон вздыхает. Сосредоточивается, вспоминая координаты из пограничной карточки Лиссы, которую его заставили изучить.
Вокруг них закручивается воронка перехода, едва не прихватив чёрных накопителей магии.
Снова путешественников перетряхивает, перекручивает. В этот раз все опытные, крепко держатся за броню Шаакарана. Раскрывшееся пространство выплёвывает их на газон.
– Трава! – охает приземлившийся на все четыре лапы Шаакаран и приседает, оглядывает покрытый газоном котлован и окружающие их холмики.
Над некоторыми из них видны вершины зданий и линии монорельсовой дороги.
– Берганаский парк! – Лисса спрыгивает на траву, и Мад соскакивает следом за ней, сжимает её руку. – Я… дома…
Манакриза даёт котику шенкелей. Он же вместо того, чтобы отбежать от их спутников, чтобы их не захватило воронкой следующего перехода, топчется по газону с самым восторженным видом, теребит кончики травы лапой:
– Трава! Здесь столько травы! Она настоящая! А! Настоящая трава! – Шаакаран подпрыгивает на месте.
Голова пленника при каждом скачке дёргается вверх‑вниз.
– Меня сейчас стошнит, – стонет он.
– Теперь в мой мир, – требует Манакриза. – Точно по координатам. Вперёд!
– Удачи! – кричит отступившая Лисса и, грустно улыбаясь, машет ей рукой.
Мад тоже машет.
Вихрь окутывает котика, Манакризу и перекинутого через холку демона.
В этот раз они проваливаются в пропахшую плесенью темноту. Шорох их падения многократным эхом разносится вокруг, выдавая большой размер принявшего их помещения.
– Осто… – пытается предупредить Манакриза, но передняя лапа Шаакарана уже проваливается в яму, он припадает на неё, и пленник перекатывается через его голову, шмякается в воду. Сама Манакриза едва успевает удержаться верхом. Но тут вдруг сам Шаакаран уменьшается в человеческую форму.
Пленник поспешно откатывается, и вихрь телепорта мгновенно уносит его прочь.
Эхо снова разносит кругом шорох, плеск, – это спрыгивает с плеч Шаакарана Манакриза, – сопение трансформировавшегося котика. И его вопль:
– Он же сбежал! Он сбежал! А‑а‑а!
В темноте Манакриза хватает его и зажимает рот ладонью:
– Тихо! – поднявшись на цыпочки, шипит ему в ухо. – Не ори, это опасно. Ну, сбежал, ладно. Вернёшься в Нарак, передашь Насте, что я тут застряла, она что‑нибудь придумает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И только сказав это, Манакриза осознаёт, что Шаакаран дрожит. Она осторожно разжимает пальцы, скользит самыми кончиками по его горячим губам.
Шаакарану требуется несколько мгновений, чтобы отдышаться и выдавить шёпотом:
– Я не умею телепортироваться… и не знаю, как попасть в Нарак. Сильных демонов этому не учат…
Становится тихо, только два дыхания можно уловить во тьме.
Убедившись, что опасности пока нет, Манакриза шепчет:
– Ладно, тебя хватятся и начнут искать, Настя догадается, где именно. А до этого времени… ты же крутой демон, не пропадёшь.
– Ты не понимаешь, – судорожно шепчет в ответ Шаакаран. – Это непризнанный мир, здесь магия восстанавливается медленно, особенно демоническая. И весь свой запас этот гад потратил на наши телепортации, поэтому он и сбежал: двоих бы не вытянул.
И снова тихо… только дыхания шелестят…
– Слушай, а как здесь с удобствами? – Шаакаран оглядывается, хотя сквозь тьму ничего не разглядеть. – Я ноготь сломал. Где здесь ближайший маникюрный салон?
Нервно хихикнув, Манакриза утыкается ему в плечо:
– У меня для тебя плохие новости.
Она с трудом сдерживает истерический смех.
Глава 36
Холодный ветер покалывает кожу, обжигает губы и нос на каждом вдохе. Высота просто головокружительная, но у меня голова не кружится, высота кажется какой‑то… естественной. И даже то, что с каждым взмахом крыльев нас подбрасывает вверх‑вниз, ничуть не мешает.
У тёмного кольца города внизу целые сектора остались даже без сияния светофоров, другие, наоборот, напоминают новогоднюю ёлку – так ярко для обычного дня в них вспыхивают огоньки сирен.
А в центре загона копошится и перетекает огромное серое пятно и множество мелких чёрных точек.
– Что происходит?! – кричу сквозь рокот ледяного ветра.
– Не знаю, – Лео крепко‑крепко, даже как‑то судорожно, прижимает меня к себе. – Но я не мог оставаться вдали от тебя.
В камнях‑накопителях его брони мерцают лилово‑алые искры. Я прижимаюсь к его груди. Ветер треплет наши волосы, перепутывает между собой. Мы же так высоко‑высоко, а мне – спокойно и надёжно.
И сердце заходится не от ужаса, а от радости, что Лео не может оставаться вдали от меня. Только рациональная часть протестует против романтичного одурения.
– Лео, ты же не собирался показывать свой интерес ко мне.
– Системы наблюдения вышли из строя, а когда всё успокоится, я смогу вернуть тебя незаметно, – какие же невероятные интонации у голоса Лео, какая в нём сила, уверенность и нежность. – И я просто не мог… правда… это не объяснить словами. Меня вдруг такая тоска охватила. Я не мог сидеть на месте, не мог удержаться. Это был порыв… инстинкт… Ты не представляешь, что я ощутил…
Он сжимает меня крепко‑крепко, и я обвиваю его ногами, утыкаюсь лицом в эластичную поверхность брони.
– Не бойся, я тебя удержу, – обещает Лео.
И начинается головокружительное падение‑пикирование вниз. Ветер свистит в ушах, тело повисает в невесомости. Холодно. И жарко. Я оглядываюсь через плечо, чтобы видеть всё. Мы летим вниз не прямо, по дуге, но даже так на несколько мгновений застывает сердце. Сильные крылья Лео распахнуты, воздушные потоки раздувают перепонки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Хочется вскрикнуть – просто закричать от захлёстывающих эмоций, но ветер слишком силён, я отворачиваюсь к груди Лео, я доверяю ему нести меня на этой безумной высоте, на этой безумной скорости.
Сквозь свист воздуха прорывается вой сирен, мы резко уходим в сторону и вниз, вниз‑вниз‑вниз! Я не сразу улавливаю изменение температуры воздуха, а потом – уже поздно, мы падаем в шахту, пронизывающую высотку насквозь. Отчаянно взмахивая крыльями, Лео проседает на десяток этажей вниз, а затем начинает упрямо взлетать вверх – к самому верхнему этажу. Я запрокидываю голову, заглядываю в его раскрасневшееся лицо.
