Пожалуй и так, но…
Окно с грохотом распахивается. Несколько красноглазых тараканов влетают в комнату и шмякаются на ковёр.
– Юмаат! – взвизгивает Мад.
Белые когтистые лапы, до запястий закованные в чёрную броню со стразами, вонзаются в стену под подоконником, вспарывая обои. Следом за лапами внутрь просовывается рогатая кошачья морда с выпученными голубыми глазами.
Мад вскакивает на кровать, а механические тараканы его шефа судорожно разбегаются под кровати.
– Это Юмаат! – схватившись за волосы, голосит Мад. – Она знает, что я здесь! Спасите!
У рогатого кота глаза выпучиваются сильнее, он сопит, топорща усы, а между его рогов показывается Манакриза в короне из заплетённых волос и сверкающих страз. Раскрасневшаяся, дерзкая и задорная:
– Ну что, девчонки, пора бежать из Нарака!
Глава 35
Бежать из Нарака? Прямо сейчас?
Я растерянно смотрю на вцепившегося в подоконник осёдланного Шаакарана и… да у меня дела в Нараке, Лео…
Пока думаю, Мад спрыгивает с кровати Лиссы и тянет её за руку.
– Заберите‑спасите‑я‑на‑всё‑согласен! – Волоча Лиссу за собой, он проносится мимо меня, аж волосы потоком ветра сдувает, и вцепляется в лапу ещё больше ошалевшего кота.
– Я мужчин возить не подписывался! – от возмущения Шаакаран прижимает уши.
– Я готов стать женщиной, только возьмите! – вопит Мад, оглядываясь на выглядывающих из‑под кроватей тараканов.
– Сегодня возишь, – рыкает Манакриза, и Шаакаран топорщит усы, ворчит:
– Но только сегодня! И об этом позоре вы никому не расскажете!
– Я буду молчать! – Мад подхватывает Лиссу на руки и ловко закидывает на холку Шаакарана к Манкаризе.
– Настя! – та пронзительно смотрит между рогов повернувшегося ко мне котика.
Шаакаран тоже смотрит пронзительно. А Мад, цепляясь за украшения брони, карабкается к нему на холку.
– Давай с нами! – Манакриза разворачивается к Катари. – И ты тоже!
– Я не грузовой! – в голосе котика настоящая паника.
– Нет, моя судьба здесь, – Катари машет планшетом со стенограммами партийных собраний.
Манакриза снова смотрит на меня, протягивает руку:
– Идём с нами. Мад знает, у кого спросить координаты. Мы вернёмся домой или можем увидеть другие миры.
Моё сердце, кажется, сейчас остановится.
И жутко чешется лоб на кромке волос.
Мотнув головой, отступаю.
И Манакриза почему‑то усмехается понимающе.
– Я же говорила, – тоже улыбается Лисса, а Манакриза дёргает котика за уши.
В следующий миг они проваливаются вниз под вой стукнувшегося коленом о подоконник Мада.
Мы с Катари бросаемся к окну и выглядываем наружу: котик не летит, хотя пытается махать крыльями, он сайгаком скачет прочь, перепрыгивая заборы и встряхивая своих наездников.
Причёска Манакризы в тусклом сиянии наракского солнца сверкает, словно настоящая корона.
Красиво… нет, правда, и котик с грузом в три тела тоже смотрится эффектно: сразу чувствуется, что всё же грузовой, хоть и отрицает.
– Удачи! – кричу им вслед: самое время бежать, пока связь нарушена, а в городе орут сирены и никто ничего не понимает.
Порыв ветра ударяет мне в лицо, треплет волосы.
С каждой секундой Шаакаран с наездниками убегает всё дальше…
– Значит, влюбилась, – глядя им вслед, тянет Катари.
– Нет, – чешу лоб.
– А зачем осталась?
Не так давно я на это хотя бы мысленно ответила, что мне некуда идти, но сейчас язык не поворачивается сказать это ни в реальности, ни в воображении.
– Активы у меня здесь, – отвечаю хмуро, потому что о любви упоминать не хочется: не хочу, чтобы это было правдой. Но от правды не уйдёшь. – А дома ничего не осталось. Так что поживу в Нараке, тут неплохо.
Это выглядело бы правдоподобным объяснением, не ори везде сирены и не мигай вдали на домах тревожные огни… и не чеши я при этом лоб у кромки волос.
– Как думаешь, у них получится? – Катари смотрит в окно, хотя Шаакарана с остальными уже и след простыл.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Где‑то в глубине души какая‑то часть меня хочет, чтобы у них не получилось, и Манакриза с Лиссой остались здесь со мной, но я знаю, что это пройдёт, как проходила всегда грусть о тех, кто навсегда покинул мою жизнь.
– Не знаю, – признаюсь я с грустной улыбкой. – Но желаю им удачи в их дерзком плане.
И в этом я искренна.
Снова дует ветер, я тянусь за створкой – закрыть окно, но что‑то меня останавливает. Задумчиво смотрю вдаль. Катари о чём‑то говорит, отходит от окна, а я в странном оцепенении, в тревожном предчувствии чего‑то… какой‑то порыв зарождается во мне, тяга…
Я понимаю, что сейчас должна что‑то сделать!
Сильный порыв ветра заставляет зажмуриться, а когда открываю глаза, напротив окна парит, мощно взмахивая крыльями Лео. Он смотрит на меня тревожно, жадно. Протягивает руки. Сердце просто разрывается, и я порывисто бросаюсь к Лео прямо через подоконник – в крепкие объятия, к нему, в такой чудесный хвойно‑тёплый аромат его тела и длинных волос.
В следующий миг мощные демонические крылья возносят нас высоко‑высоко над кричащим от тревоги городом.
***
– Я на это не подписывался! – ворчит Шаакаран, перебираясь через высокое ограждение вокруг загона. Его дёргающийся бронированный хвост тускло блестит в свете солнца. Шаакаран приземляется на сухую землю, и поднявшиеся облачка пыли лезут ему в нос. – На это тоже!
Пыль накрывает валяющийся неподалёку квадрокоптер.
Эта часть загона пуста, не горят даже огоньки камер, оставшиеся позади сирены воют едва слышно. Зато далеко впереди облака пыли, движение и тёмная грозовая гора.
Шерсть Шаакарана встаёт дыбом. На нём теперь на одного пассажира больше, и вот этот перекинутый поперёк холки четвёртый пассажир – связанный щупленький демон из службы доставки – истошно голосит:
– Я тоже не подписывался! – он дёргается на загривке, но провода крепко связывают его запястья и ноги. – Это безумие! Это самоубийство!
– Открывай портал в другой мир! – Манакриза приставляет к его горлу купленный по дороге нож. – Живо!
– Здесь нельзя! Мы слишком близко к городской черте, нас за это убьют!
– Ты уверена, что это хоро?.. – договорить Лисса, держащаяся за талию Манакризы, не успевает: получив шенкелей, Шаакаран галопом мчится вперёд.
Подпрыгивающий на его крупе Мад только охает и сильнее вцепляется в Лиссу.
Они несутся вперёд, поднимая столб пыли, и чем больше углубляются в загон, тем громче визжит пленник.
– Хватит! – Шаакаран резко тормозит, его наездники чуть не сваливаются, но все удерживаются благодаря крепко сидящей Манакризе.
– Я здесь перемещу нас, здесь! – визжит пленный демон, с ужасом косясь на маячащее вдали тёмное пятно. – Только руки развяжите!
– Перемещай так! – Манакриза снова приставляет к его шее нож.
– Нас тряхнёт, ты меня зарежешь! – воет демон. – Перестань!
– Телепортируй нас немедленно!
– Я слишком слаб, чтобы в одиночку переместить столько существ!
– Тогда тебе стоит быстро придумать, как решить эту проблему. – Манакриза хищно оскаливается. – Иначе – смерть слабакам.
У бедного демона глаза лезут на лоб, нижняя губа дрожит.
Лисса тревожно оглядывается по сторонам, а Мад прижимается к её плечу и молится Великой Шааршем, чтобы всё получилось.
Стимул Манакризы действует: бледное лицо демона озаряет надежда:
– Я могу зачерпнуть магию лорда Шаакарана! Если накопители её не оттянут, я могу пустить её в заклятие телепорта для всех!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Так действуй!
Земля под ними вздрагивает. И громче отдалённого воя сирен становится рокот: протяжный, тяжёлый, злой. Цепенея, Шаакаран и его пассажиры смотрят вперёд, туда, где на кромке горизонта движется, перекатываясь, нечто огромное.
