потом сказал:
— Дорогая, ты делаешь львиную долю работы. Как захочешь, так и назовём.
Сера нахмурилась, ткнула мужа под рёбра кулачком и сказала:
— Так неинтересно! Говори, давай!
— Не знаю… — Вилхелм улыбнулся, посмотрел в сторону.
— Узнай!
Вилхелм подумал немного и произнёс:
— Мне кажется, если культовое имя не будет резать слух, как у меня, то уже хорошо. Пусть будет Уран, а если девочка… хм…
— Астат! — подсказала Сера.
— Ты у меня самая умная. — Вилхелм поцеловал супругу в лоб.
Наверное, это настоящее преступление прерывать семейную идиллию, но…
Дурное предчувствие Вилхелм ощутил чуть погодя, когда Сера прошла первые обследования. К тому времени живот округлился, и Сера не скрывала его, а показывала, что уже не девочка, а будущая мать.
Улыбка до ушей, Сера взяла Вилхелма за руку, но потом встретилась взглядом с доктором Игельхундом, и улыбка исчезла, а напряжение усилилось.
Доктор Игельхунд явно не знал, с чего начать, и Вилхелм проскрипел зубами. В памяти всплыло предупреждение маленькой ведьмы, и Вилхелм только сейчас понял, о чём в нём шла речь.
— Ты знаешь, Сера, — проговорил доктор Игельхунд, — я тебя люблю. Все в госпитале тебя любят. — Он вздохнул. — Проклятье. Вот… посмотри. — Игельхунд протянул Сере пачку пиктов, полученных во время обследования.
Сера до того сильно сжала Вилхелму ладонь, что тому пришлось воспользоваться другой рукой, чтобы расцепить хватку. Сера сидела, как прикованная, а поэтому Вилхелм сам взял снимки и разложил их перед супругой. Сам он нисколько не разбирался в том, что можно разглядеть по чёрно-белому изображению плода, а вот Сера покачнулась и едва не свалилась со стула. Вилхелм успел подхватить её, а доктор Игельхунд вскочил с места и сказал:
— Так и знал.
Вдвоём они перенесли Серу на кушетку. Вилхелм расстегнул ворот блузки и подложил под ноги любимой подушку, а в это время доктор Игельхунд смочил в раковине носовой платок холодной водой и опустил Серене на лоб.
— Что на пиктах, док? — спросил Вилхелм.
— Подозрение на серьёзное хромосомное заболевание. — Большая часть линз из составного оптического имплантата сдвинулись на лоб, и теперь доктор Игельхунд напоминал ничем не примечательного лысеющего старика в очках с толстыми стёклами. — У вашего с Серой ребёнка левосторонняя анофтальмия, полидактилия, хвосто…
— Чёрт возьми, док! — проскрипел Вилхелм. — Вы так говорите, как будто я всё понимаю!
Доктор Игельхунд вздохнул и проговорил:
— Если просто и понятно… хотя и не совсем правильно, ваш ребёнок — мутант. Что хуже — это не устойчивые мутации, как у тех же огринов или ратлингов.
— А какие тогда? — Вилхелм тоже почувствовал жар и давление, но всё-таки устоял.
— Может, сядешь?
— Говорите уже!
— Такие дети долго не живут, Вилхелм, — произнёс Игельхунд. — Мне очень жаль.
И снова Вилхелм вспомнил о словах Ийданы:
"Только не отказывайся от ребёнка, понял?"
Вилхелм ругал и себя, и ведьму, и доктора Игельхунда, и, слава Богу-Императору, что хватило ума не делать это вслух.
Доктор Игельхунд положил руку на плечо Вилхелма, но тот стряхнул её, метнулся к выходу из кабинета, но на полпути остановился и произнёс:
— Док, можно вас попросить…
— Конечно.
— Мне нужно кое-куда сходить. Присмотрите пока за Серой.
— Разумеется, — отозвался доктор Игельхунд. — Сера очень важна для всех нас. Но я и тебе советую остаться. У нас хорошие специалисты, успокоят.
— Я справлюсь.
Вилхелм нашёл ведьму на обзорной палубе, где прогуливались свободные от работы члены экипажа, выступали артисты и музыканты. Впервые он увидел, чтобы Ийдана была не в обществе своей огромной тени — Котара Ва-кенна — а с другими детьми. Они играли в догонялки или рассматривали космос через иллюминаторы под присмотром учителей. Ийдана как раз настигла подружку, хлопнула её по спине, расхохоталась, а потом столкнулась взглядом с Вилхелмом и сразу стала серьёзной. Учительница, которая направлялась поздороваться, вдруг забыла, зачем шла, все остальные присутствующие при встрече люди тоже перестали замечать, что Вилхелм или Ийдана рядом.
Ведьма сказала:
— Ты попросил у меня ребёнка, и у тебя будет ребёнок.
— На костёр захотела? — вполголоса проговорил Вилхелм. — Думаешь, всегда будет так весело играться? Кем бы ты ни была… кто бы за тобой ни стоял, я найду управу.
Ийдана нахмурилась, оскалилась, в глазах замерцали огни, но всё-таки она произнесла:
— Не знаешь, что говорить. Не смей мне угрожать!
Когда ладони Вилхелма превратились в кулаки, Ийдана добавила:
— Всё с ребёнком будет хорошо! По крайней мере… два десятка лет.
— Что?! — Вилхелм прищурился.
— Скажи спокойно своей жене, пусть рожает, — произнесла Ийдана.
На всякий случай она поставила ногу назад, а рядом с её крохотными кулачками заколебался воздух. Ийдана добавила:
— Ребёнок такой, потому что у него несколько отцов и несколько матерей. Кто-то не только метки ставит, но и требует что-то взамен.
Вилхелм не знал, что говорить. Просто стоял и тяжело дышал.
Потускнел свет, пол замёрз и покрылся инеем, изо рта вырвалось облачко тёплого воздуха. Люди вокруг превратились в неподвижные тени, но меж ними металось и танцевало что-то ещё. Вилхелм слышал неразборчивый шёпот и короткие смешки, но таким дерьмом этого человека было не напугать.
Как говорится, плавали — знаем.
— Успокойся! — сказала Ийдана. — Возвращайся к жене и убеди её, что всё получится. Не только ты рискуешь, я тоже многое вложила в твоего наследника!
Вилхелм разжал кулаки, тяжело вздохнул. Мир вокруг снова начал наливаться красками, послышалась музыка, разговоры других людей.
— Всё будет хорошо, — добавила Ийдана. — Я помогу.
— Как уже помогла?
— Да, как уже. Думаешь, легко обмануть природу?
Вилхелм ничего не ответил, попятился, развернулся и ушёл. Ийдана постояла немного, глядя тому в спину, а потом сняла морок с друзей и подружек.
— Вот ты где! — воскликнула девочка в нарядном платье, дотронулась до плеча Ийданы и убежала прочь, заливисто смеясь. — Маешься!
— Маюсь, — согласилась ведьма.
3
Пока на Хелге-Воланте бушевала война, и десятки тысяч людей, погибая, кричали в агонии, у Серены на крики сил не хватало. Волнение, панические мысли, паранойя в полубреду. К родам она уже едва дышала, — не самое лучшее состояние, чтобы разрешиться от бремени.
— Кесарить будем, — сказала сестра Симона на немой вопрос Вилхелма.
— Мне… мне нужно быть рядом?
Сестра покачала головой и отозвалась:
— Она, мне
