— К примеру, какой-нибудь новой системы правления.
— Тише, тише, за такие слова здесь сажают в тюрьму.
* * *
Жители спали. Но Запретный Город не спал никогда. Всю ночь напролёт в огромном здании Конторы мерцали огни факелов. Дела империи шли своим чередом.
Согласно наблюдениям Профессора Спасли, главным образом это означало, что бумаги продолжали двигаться.
Шесть Благожелательных Ветров был заместителем администратора района Лантанг. Работу свою он исполнял прилежно и к тому же любил её. Человек он был незлобивый.
Правда, чувства юмора у него было не больше, чем у куриной запеканки. Правда и то, что на досуге он играл на аккордеоне, очень не любил кошек и имел привычку после чайной церемонии промокать верхнюю губу салфеткой таким жестом, который побуждал госпожу Шесть Благожелательных Ветров годами и на регулярной основе совершать мысленное убийство. Свои деньги он держал в кожаном кошелёчке и после каждой покупки пересчитывал их очень тщательно — в особенности если за ним стояла очередь.
Но, с другой стороны, он хорошо обращался с животными и совершал скромные, но регулярные благотворительные деяния. Часто подавал умеренные суммы нищим на улице, хотя при этом никогда не забывал сделать соответствующую пометку в своей записной книжечке — чтобы немного позже навестить этих самых нищих в своей официальной ипостаси.
И он никогда не отбирал у людей больше денег, чем у них было.
Кроме того, Шесть Благожелательных Вечеров — довольно редкий случай для человека, работающего в Запретном Городе, — не был евнухом. Само собой, стражники тоже не были евнухами (официально это обходили весьма остроумно: их причисляли к разряду мебели). Но практика показала, что сборщикам налогов также требуются все возможности, данные им от природы, — для противостояния порокам среднего крестьянина, который только и думал о том, как бы половчее уклониться от уплаты налогов.
В Конторе встречались люди гораздо хуже Шести Благожелательных Ветров, поэтому лишь чистым невезением можно объяснить то, что именно в его кабинете отворилась бумажная на бамбуковом каркасе дверь и именно его взору предстали шестеро странных на вид евнухов, один из них на колёсном средстве передвижения.
Странные евнухи даже не поклонились, не говоря уже о том, чтобы пасть на колени. А ведь на Шести Благожелательных Ветрах была не просто красная шляпа чиновника, но ещё и с белой пуговицей!
Однако старики вошли в кабинет как к себе домой. От удивления у Шести Благожелательных Ветров кисти попадали из рук. Один из вошедших принялся протыкать дырки в стенах и нести чепуху.
— Эй, да стены-то из бумаги! Смотри, если облизать палец, протыкаешь на раз! Видишь?
— Я сейчас позову стражу, и вас всех жестоко выпорют! — прокричал Шесть Благожелательных Ветров, лишь уважение к возрасту не позволило ему накинуться на наглых посетителей с кулаками.
— Что он говорит?
— Говорит, что вызовет стражу.
— О-о-о, да! Пожалуйста, только не мешай ему вызвать стражу!
— Нет, сейчас ещё рано. Ведём себя нормально.
— Значит, мне можно перерезать ему глотку?
— Я имел в виду несколько иной вид нормальности.
— По-моему, перерезать глотку врагу — это очень даже нормально.
Один из стариков посмотрел на потерявшего дар речи чиновника и улыбнулся широкой улыбкой.
— Просим прощения, ваше превос… проклятье, забыл слово… парус для тележки?… огромная скала?… ах да… почтительность, мы вроде как слегка заплутали.
Два других старика склонились над Шестью Благожелательными Ветрами и начали читать или, по крайней мере, попытались прочесть документ, над которым он работал. Лист бумаги бесцеремонно выдернули у него из рук.
— Что тут написано, а, Проф?
— Сейчас посмотрим… «Первый осенний ветер качнул цветок лотоса. Семь Везучих Бревен должен уплатить одну свинью и три [82] риса в противном случае он получит много ударов по [83]. Согласно приказу Шести Благожелательных Ветров, сборщика налогов, Лаптанг».
В поведении стариков произошла едва уловимая перемена. Теперь все они широко улыбались, но почему-то в их улыбках не чувствовалось благожелательности. Один из пришельцев, с зубами, как алмазы, наклонился к Шести Благожелательным Ветрам и на ломаном агатском произнёс:
— Так ты сборщик налогов, господин Шиш На Шляпе?
Шесть Благожелательных Ветров принялся лихорадочно соображать, успеет ли он вызвать стражу. Странные старики пугали его. Никакой почтенностью тут и не пахло. Напротив, от них исходила явная угроза. И хотя оружия у них вроде не было, всё железно свидетельствовало о том, что не успеет он, Шесть Благожелательных Ветров, произнести и слово, как будет убит на месте. Кроме того, горло у него пересохло, а штаны несколько отсырели.
— Но что плохого в том, чтобы быть сборщиком налогов?… — сипло вопросил он.
— А кто сказал, что в этом есть что-то плохое? — ответил Алмазные Зубы. — Мы всегда рады встрече со сборщиком налогов.
— Это одна из наших любимейших профессий, — поддержал другой старик.
— От стольких хлопот избавляет, — подхватил Алмазные Зубы.
— Ага, — добавил третий. — Вроде как и не надо ходить от дома к дому, убивая всех подряд и отнимая жалкие медяки, просто ждёшь сборщика налогов и…
— Господа, можно я кое-что скажу?
Произнёсший эти слова чем-то смахивал на козла, но вид у него был не столь зловещий, как у остальных. Разбойники сгрудились вокруг козлолицего, и до Шести Благожелательных Ветров снова донеслись необычные звуки грубого чужеземного языка:
— Да он же сборщик налогов! Они для этого и существуют!
— Чиво?
— Господа, разумная налоговая политика является основой долгосрочного, благополучного правления. Пожалуйста, доверьтесь мне.
— Я понял всё до слов «разумная налоговая политика».
— Ну чего мы, спрашивается, добьёмся, если убьём этого трудолюбивого сборщика налогов?
— Мы добьёмся того, что он будет мёртв.
Примерно в том же духе разговор продолжался ещё некоторое время. Шесть Благожелательных Ветров погрузился в собственные мысли, поэтому чуть не подскочил на месте, когда группка стариков неожиданно распалась. Козлолицый умиротворяюще улыбнулся ему.
— Мои смиренные друзья замирают от восторга в твоём… сорт сливы… ножик для резки водорослей… в твоём присутствии, о благородный господин, — произнёс он.
Жесты Маздама, стоящего за спиной у Профессора Спасли, говорили несколько о другом.
— А может, кусочек всё-таки отрежем?
— Чиво?
— Как вы сюда попали? — поинтересовался Шесть Благожелательных Ветров. — Повсюду расставлены могучие стражники.
— Я ведь чувствовал, мы что-то упустили… — сокрушённо покачал головой Алмазные Зубы.
— Мы хотели бы, чтобы ты показал нам Запретный Город, — сказал Козлиное Лицо. — Меня зовут… На вашем языке моё имя будет звучать как господин Засорившаяся Труба. Да, пожалуй именно так, Засорившаяся Труба…
Шесть Благожелательных Ветров с надеждой посмотрел на дверь.
— …И мы здесь для того, чтобы получше узнать вашу удивительную… гору… сорт бамбука… звук текущей воды вечером… пропади всё пропадом… цивилизацию!
У него за спиной Маздам энергично демонстрировал остальным воинам Орды, как он и Всадники-Скелеты Брюса-Гуна в своё время поступали со сборщиками налогов. В особенности внимание Шести Благожелательных Ветров привлёк один жест, очень характерные движения рук. Он не понимал слов, но обычно смысл подобных речей как-то сам доходит до вас.
— Чего ты с ним рассусоливаешь?
— Чингиз, я понятия не имею, куда идти дальше. Нам нужен проводник, который, знает Запретный Город.
Козлиное Лицо вновь повернулся к сборщику налогов.
— Ты ведь не откажешься немного пройтись с нами? — спросил он.
«Пройтись? — подумал Шесть Благожелательных Ветров. — О да! Там, снаружи, стражники!»
— Минуточку, — произнёс Алмазные Зубы, когда он согласно кивнул. — Возьми кисточку и напиши то, что я скажу.
Через минуту кабинет опустел. Остался лишь лист бумаги, весь в помарках, содержащий следующий текст:
«Розы белы, тюльпаны желты. Семи Везучим Бревнам выдать одну свинью и столько риса, сколько он сможет унести, потому что отныне он Один Везучий Крестьянин. Согласно приказу Шести Благожелательных Ветров, сборщика налогов, Лантанг. Помогите. Помогите. Тому, кто это прочтёт: меня захватили в плен Злобные евнухи. На помощь».
* * *
Ринсвинд и Двацветок лежали каждый в своей камере и вспоминали о старых добрых временах. По крайней мере, о старых добрых временах вспоминал Двацветок. Ринсвинд трудился над трещиной в камне — яростно расковыривал её соломинкой, поскольку только этот инструмент имелся в его распоряжении. В таком темпе какие-то результаты проявятся лет этак через тысячу-другую. Но главное ведь — попытаться.
