После чего ниндзя мотнул головой в сторону сборщика налогов.
— Что это за старые болваны? Ты где их откопал?
— По-моему, это варвары, которые вторглись в наш город, — ответил тот.
— Но как ты… Как он догадался?! — воскликнул Малыш Вилли. — Мы носим штаны, от которых всё чешется, едим вилками и всё остальное…
Главный ниндзя осклабился.
— Евнухи-герои? — сказал он насмешливо. — Эти старики?
— Ты кого называешь евнухами? — нахмурился Коэн.
— А что, если я покажу ему мой любимый фокус? Мы с тиковым бревном долго его отрабатывали, — вызвался Калеб, артистично перепрыгивая с ноги на ногу.
Ниндзя перевёл взгляд на приличных размеров чурбан.
— Ну-ка, старик, попробуй, — предложил он.
— Легко, — с готовностью отозвался Калеб. Он поднял чурбан на вытянутой руке. Затем поднял вторую руку, чуть поморщившись, когда какой-то сустав в плече громко хрустнул.
— Ты следишь? Видишь эту руку? Видишь? — спросил Калеб.
— Вижу, вижу, — ниндзя с трудом удерживался от смеха.
— Отлично, — кивнул Калеб и точно рассчитанным пинком врезал нинзде прямо в пах, после чего добавил по голове чурбаном. — И поделом. Надо было следить за моей ногой.
На том бы история и закончилась — если бы всё ограничилось только одним ниндзей. Но тут загрохотали цепы для молочения риса, а воздух наполнился пронзительным свистом выскальзывающих из ножен длинных изогнутых мечей.
Воины Орды сгрудились в плотную кучку. Хэмиш откинул свой драный плед, выставив на всеобщее обозрение вооружение Орды. Хотя, следует заметить, по сравнению со сверкающими игрушками ниндзей коллекция зазубренных лезвий Орды смотрелась несколько невзрачно.
— Эй, Проф, почему бы тебе не отвести господина Налоговика в уголок, от греха подальше? — обратился Коэн к Профессору Спасли.
— Это безумие! — забился Шесть Благожелательных Ветров. — Они лучшие воины в мире, а вы всего лишь кучка стариков! Сдавайтесь немедленно, и я попытаюсь договориться, чтобы вас наказали не слишком жестоко!
— Спокойно, спокойно, — ответил Профессор Спасли. — Никто не пострадает. По крайней мере, в метафорическом смысле.
Чингиз Коэн сделал несколько взмахов мечом.
— Ну что ж, ребята, — сказал он. — Сейчас поглядим, как вы умеете ниндзиться.
Шесть Благожелательных Ветров в ужасе смотрел, как Орда выстраивается в боевой порядок.
— Это будет настоящая бойня! — воскликнул он.
— Боюсь, ты прав, — ответил Профессор Спасли.
Порывшись в карманах, он выудил пачку мятной жвачки.
— Кто эти старые безумцы? Что они делают!
— В общем и целом они профессиональные герои-варвары, — объяснил Профессор Спасли. — Спасают принцесс, грабят храмы, сражаются с чудовищами, исследуют древние, наводящие ужас развалины… и прочее в том же духе.
— Но ведь из них песок сыплется! Зачем им всё это?
Спасли пожал плечами.
— Это всё, что они умеют делать.
С противоположной стороны зала, выписывая сальто-мортале, испуская пронзительные крики и крутя обеими руками мечи, стремительно приближался один из ниндзей. Коэн спокойно ждал с выражением на лице, очень похожим на то, которое бывает у отбивающего в бейсболе.
— Кстати, ты знаком с таким термином, «эволюция»? — спросил Профессор Спасли.
Двое сошлись. Фигуры превратились в размытые пятна.
— Или с понятием «выживание сильнейшего»? — продолжал Профессор Спасли.
Пронзительные крики продолжали звучать, но теперь чувствовалось, что обстоятельства, побуждающие ниндзю вопить, стали гораздо более насущными.
— Я даже не заметил, как он взмахнул мечом! — прошептал Шесть Благожелательных Ветров.
— Ага. Этого многие не замечают, — кивнул Профессор Спасли.
— Но… это же настоящие старики!
— Верно, — бывший преподаватель несколько повысил голос, перекрикивая вопли, — разумеется, так оно и есть. Они очень старые герои-варвары.
Сборщик налогов не верил своим глазам.
— Мяты? — предложил Профессор Спасли, когда мимо прогрохотало инвалидное кресло Хэмиша. Тот преследовал человека со сломанным мечом и настойчивым желанием остаться в живых. — Незаменимая вещь при общении с Ордой.
Профессор Спасли сунул под нос Шести Благожелательным Ветрам бумажный пакетик. Аромат, подобно ударной волне, чуть ли не свалил его с ног.
— Но… не слишком ли ядрено? После этого, наверное, никаких запахов не ощущаешь.
— Вот именно, — довольно согласился Профессор Спасли.
Сборщик налогов, широко раскрыв глаза, взирал на битву ниндзей и стариков-варваров. Сражение проходило быстро и яростно, но почему-то таковым оно было только для одной стороны. Орда же сражалась так, как и следует сражаться старикам, — медленно, экономя движения. Вся активность приходилась на долю ниндзей, но, как бы красиво ни летела метательная звездочка, каким бы молниеносным ни был выпад, цель без каких-либо видимых усилий со своей стороны почему-то всегда ускользала.
— Раз уж выдалась минутка поболтать, — продолжил Профессор Спасли, когда некий предмет с большим количеством лезвий врезался в стену прямо над головой сборщика налогов, — я всё хотел спросить: что это за большой холм, тот, сразу за городом? Весьма примечательная деталь пейзажа.
— А? — явно думая о чём-то другом, переспросил Шесть Благожелательных Ветров.
— Я о большом холме.
— Разговаривать о каких-то там холмах? Сейчас?
— География — моё маленькое хобби.
Чье-то ухо угодило прямо в ухо Шести Благожелательным Ветрам.
— Э-э. Да, конечно… Мы называем его Большим холмом… Эй, ты только посмотри, как он… ну…
— У этого холма удивительно аккуратный вид. Это естественное образование?
— Что? Э-э? О… Не знаю, говорят, он появился несколько тысяч лет назад. Во время ужасной бури. Когда умер первый император. Его… его же сейчас убьют! Убьют! Его!.. Как он это сделал?
Неожиданно Шесть Благожелательных Ветров вспомнил, как ещё ребенком играл в бакару-сан со своим дедушкой. Старик всегда выигрывал, как бы тщательно Шесть Благожелательных Ветров ни продумывал свою стратегию, в итоге дедушка с самым невинным видом ставил фишку на то самое, решающее поле — и в тот самый момент, когда он, Шесть Ветров, уже готов был воплотить свой гениальный план. Его предок играл в бакару-сан всю свою жизнь. Так же и с этим сражением.
— О небо, — только и смог промолвить Шесть Благожелательных Ветров.
— Это верно, — подтвердил Профессор Спасли. — У них колоссальный опыт выживания. Всю свою жизнь они учились не умирать.
— Но… почему вы здесь? Зачем вы пришли сюда?
— Мы собираемся совершить ограбление, — объяснил Профессор Спасли.
Шесть Благожелательных Ветров глубокомысленно кивнул. Богатство Запретного Города вошло в легенды. Наверное, эти легенды дошли даже до призраков-кровопийц.
— Что же вы ищете? Говорящую Вазу императора Свинь Всуня? — полюбопытствовал он.
— Нет.
— Нефритовую Голову Сун-Цуй-Вчай?
— Нет. Боюсь, твои мысли движутся совершенно не в том направлении.
— Секрет изготовления шёлка?
— Упаси боги. Это же все знают — шёлк добывают из брюшков шелкопрядов. Нет. Нечто гораздо более драгоценное.
Шесть Благожелательных Ветров пребывал под большим впечатлением, хотя и старался не показывать этого. На ногах устояли только семеро ниндзей, и сейчас Коэн фехтовал с одним из них, одновременно другой рукой скручивая самокрутку.
Профессор Спасли видел, как в глазах толстяка-сборщика налогов медленно проступает оно.
С ним произошло то же самое.
Коэн врывался в жизнь людей, как бродячий астероид в Солнечную систему. И вас непреодолимо тянуло к нему просто потому, что вы знали: второй такой встречи не будет.
Взять, примеру, его самого, Профессора Спасли. Он мирно охотился за ископаемыми (дело происходило во время школьных каникул), когда наткнулся на лагерь данных конкретных ископаемых, прозываемых Ордой. Кстати, повели они себя довольно дружелюбно потому что у него не было ни оружия, ни денег. А в Орду его приняли потому, что он знал вещи, им неведомые. Да, так оно всё и случилось.
Решение он принял на месте, не раздумывая. Наверное, в тот день что-то такое витало в воздухе. Внезапно перед ним развернулась вся его прошлая жизнь. Он посмотрел на неё… и не обнаружил ни одного яркого, запоминающегося дня. И вдруг до него дошло: либо он вступает в Орду, либо возвращается в школу, где его в недалеким уже будущем ждут вялое рукопожатие, жидкие аплодисменты и жалкая пенсия.
Но основная причина, разумеется, заключалась в Коэне. Наверное, именно это люди называют харизмой. Коэнова харизма перебивала даже исходящий от него стойкий запах козла, только что обожравшегося переперчённой спаржи. Коэн и вёл себя как настоящий козёл. Людям он хамил. Разговаривая с чужеземцами, использовал некоторые определения, которые Профессор Спасли считал совершенно оскорбительными. Он мог безнаказанно выкрикивать такое, за что любому другому человеку сразу и задаром перерезали бы глотку с помощью самого разнообразного этнического оружия, — а ему всё это сходило с рук. Отчасти потому, что чувствовалось: на самом деле в словах его никакой злобы нет, но главным образом потому, что он был, как бы это сказать… короче, Коэн представлял собой ходячую природную стихию.
