и подданных вашего короля. У меня нет ни намерения, ни инструкций каким-либо образом вмешиваться в них, и я буду самым искренним образом молиться об их успехе. Это время серьезной опасности, когда от многих верных Божьих детей потребуют мучительных жертв, и я глубоко сожалею — как, я уверен, глубоко сожалеет и сам великий викарий — о цене, которую жители Долара уже так доблестно заплатили за служение ему.
— Спасибо, ваше высокопреосвященство, — сказал Ферн, и епископ-исполнитель коротко кивнул Хармичу и начал вставать. Но первый советник поднял руку, прежде чем Лейнир полностью поднялся со своего стула.
— Еще минутку, ваше преосвященство, если позволите. — Тон и выражение лица герцога были сама вежливость, но в его карих глазах был намек на гранит. — Есть еще один вопрос, который мы хотели бы обсудить.
— В самом деле, ваша светлость? — Голос Лейнира был нейтральным, как и его лицо.
— Да. Герцог Салтар получил сообщение, которое мы находим… несколько тревожным, и мы надеялись, что вы сможете пролить на него некоторый свет.
— Какого рода сообщение? — еще более бесцветно спросил епископ-исполнитель.
— Ваше преосвященство, по словам генерала Иглейсиса, генерал Рихтир отстранен от командования и возвращается в Горэт в сопровождении эскорта армии Бога, — сказал Салтар. — Я не отдавал такого приказа, и, насколько я понимаю, он был отдан отцом Рандейлом от имени Матери-Церкви.
Напряжение в зале резко возросло, и Лейнир откинулся на спинку стула и сложил руки на столе перед собой.
— Генерал Иглейсис прав, ваша светлость, — решительно сказал он.
— При всем моем уважении, ваше преосвященство, армия подотчетна сначала мне, затем герцогу Ферну, а затем короне. Я несу ответственность перед Матерью-Церковью за успех или неудачу этой Армии. Если я чувствую, что один из моих полевых командиров больше не выкладывается изо всех сил, или если я чувствую, что он доказал свою неэффективность, тогда, конечно, это моя прерогатива — и ответственность — заменить его.
— Нет, ваша светлость. — Это был не Лейнир, это был Хармич, и глаза интенданта горели огнем. — Вы правы в том, что вы несете ответственность за замену неэффективных или нерешительных командиров, но эти командиры — как и любое другое дитя Божье — несут прямую ответственность перед Матерью-Церковью как Божьей невестой. Озабоченность Матери-Церкви по поводу… душевного состояния генерала Рихтира была передана вам и герцогу Ферну. Вы решили проявить свое военное здравомыслие, оставив его командовать армией Сиридан — как и было вашим законным правом. С тех пор армия Сиридан была отброшена вглубь королевства, понеся огромные потери, и отчеты наших инквизиторов на местах указывают на то, что ее дух и рвение… не те, какими они могли бы быть. Действительно, эти сообщения являются одной из причин, по которой епископ-исполнитель Уилсин выразил обеспокоенность боевым духом гарнизонов острова Лизард. Использование ваших войск — это вопрос вашего решения, и, как вы говорите, ваша ответственность — та, за которую вы будете отвечать в глазах Бога. Но если вере, духовной силе этих войск будет позволено ослабнуть… это, ваша светлость, дело Матери-Церкви и инквизиции.
— Вы предполагаете, что генерал Рихтир несет большую ответственность, чем назначенные ему капелланы, за то, как моральный дух его людей реагирует на военные поражения, отец?
Опасный оттенок вызова блеснул в глубине тона Салтара, но Хармич только кивнул.
— В конечном счете, ваша светлость, командующий армией несет ответственность за все, что касается этой армии, не так ли? Это всегда было верно в светском смысле — по крайней мере, насколько я это понимаю. Так что, да, генерал Рихтир несет большую долю ответственности за духовное благополучие своих войск. Возможно, наши отчеты не совсем точны или преувеличивают серьезность проблемы. — По голосу интенданта было совершенно ясно, что он ни на мгновение в это не поверил. — Если это правда, уверен, что генерал Рихтир довольно скоро вернется к своему командованию.
— Надеюсь, что это так, отец, — ответил Салтар. — Генерала глубоко уважает вся армия, и я уверен, что ни один человек не может быть более квалифицированным — с военной точки зрения — для командования армией Сиридан. Уверен, что его отстранение от командования… не понравится его офицерам и солдатам.
Что-то убийственное мелькнуло в глазах Хармича, но Лейнир снова положил руку ему на предплечье, прежде чем интендант успел заговорить. Он долго и задумчиво смотрел на Салтара, затем встал и жестом пригласил Хармича присоединиться к нему.
— Понимаю ваши опасения, ваша светлость, — холодно сказал епископ-исполнитель. — И у меня нет никакого желания… расстраивать командование армии в это критическое время. Уверяю вас, что мы докопаемся до сути этого так быстро, как только возможно для человека.
— Как верные сыны Матери-Церкви, мы не можем просить большего, ваше преосвященство, — ответил герцог Ферн за обоих советников, когда они тоже встали.
— Тогда до скорого, — сказал Лейнир и нарисовал скипетр Лэнгхорна в благословении. Затем он и Хармич развернулись на каблуках и молча вышли из зала совета.
* * *
Это был гораздо меньший зал совета, спрятанный в маленьком неиспользуемом уголке дворца, и мужчины, сидевшие за столом, прибыли очень тихо, по одному. Теперь герцог Ферн откинулся на спинку стула и обвел взглядом лица своих товарищей. Их было всего трое: герцог Салтар; сэр Жорж Лейкхирст, барон Йеллоустоун, который служил министром иностранных дел королевства Долар; и Хейрам Кортез, барон Уиндборн, министр финансов. И снова бросалось в глаза отсутствие герцога Торэста.
— Считаю, — тихо сказал первый советник, — что… недавние события требуют от нас пересмотра наших существующих планов по продолжению джихада.
