— Роберт Шекли.
— Чего?
— Писатель — Роберт Шекли, а вот название рассказа не припомню. Ну, это ладно… — Вадим почесал за ухом. — У нас не космос и не планета, да и бластеров нету с собой. Пуля… Годится ли?
— Физически воевать с ними не потребуется! — Уверенно заявил Климов. — Мне так объяснили. Любой образ, проскочивший в наш мир в нашу реальность, живёт не более… Где-то порядка двадцати минут. А потом — как мыльный пузырь. Сам по себе… Вред здесь может быть только психологический. Ну, так знаете, увидел и обмер. Пожалуй, первый обстремается тот, кто родит фантазию. Я так думаю… А остальные лишь познакомятся.
За короткой паузой проворчал Олег.
— Чёрт! Да это ещё хуже, чем детские чудовища! Это значит: каждый обнажится по полной… Это же иллюстрация мыслей. Буквальная!
— Да-а… — Задумчиво протянул Вадим, соглашаясь. — Лучше уж монстры, чем вот так… Крик наизнанку. Зачем же, спрашивается, мы ходили каждый в свой туннель? Чтоб в итоге раззвенеть о своих гнойниках ЗДЕСЬ? Глупо…
— Не хочу! — Зло, через сжатые зубы выдавил Олег.
— Понимаю и сам не хочу. — Грустно улыбнулся Вадим. — Верю, что у каждого найдётся, что скрывать.
— А давайте… — Выдвинулась Наташа и замолчала, подбирая слог. — А давайте, сами откроемся, что у кого и как… Ну, вот как Люся, например. Ей ведь тоже не сразу далось. Откровение, в смысле. Ну, давайте! Всё равно ведь всё узнается. А так… Легче всем будет.
Наталья переждала гнетущую паузу и лучезарно улыбнувшись, продолжила:
— Ну, какие наши грехи, чтобы стыдиться?! Грешки, поди, у всех… Кого, если обидели, извинимся! Кто нас обидел — простим! Ну, чего вы скуксились? Не людей же мы убивали!
Внутри Зорина что-то дрогнуло, оборвалось. С трудом он сказал то, чего бы никогда, никогда не сказал:
— Я… убивал… — Свой голос показался ему чужим, незнакомым. Тем не менее, он глухо докончил: — Воевал я…
Неловкость первой фразы должна бы оправдать вторая. Но этого не случилось… Зорин не понимал, зачем он вообще открыл рот. К чему откровенничать? Ай да, Наташа…
Наташа, к слову сказать, вытаращилась на него, словно увидела впервые. Удивлённо. Круглыми глазами. Не мигая. Треск прогорающего дерева как никогда резал слух, заполняя тянущиеся разговорные разрывы. Вадим сглотнул тяжёлый ком и решил докончить откровение.
— Чечня, девяносто пятый… Война. — Кромсая окончания, он старался ответить именно Наташиным глазам. Но там что-то изменилось. Удивлённые беличьи глаза сменили своё выражение. На какое, Вадим не понимал…
— Там было всё просто. Предельно просто. Или ты… Или тебя. Других решений жизнь не принимала. Вот! Такие у меня демоны внутри…
Олег… Спасибо ему. Спас, не давая молчанию, вырасти в километры…
— Тут без вопросов. Вадим! Тебя поставили перед выбором. Так? Ты не мог иначе и вины твоей, я считаю, нет. А демоны, если у кого есть, так это у меня! И говорить о них я не собираюсь! И не просите! Не готов!
— И я не готов. — Вторил фразу по другую сторону костра Климов. — Извини, Натулик, но там… — Он потрогал свою грудь. — Сугубо личное. Самому бы разобраться. Прости…
— Да я чё… Я как лучше хотела. — Наталья растерянно заморгала. — Смотрите сами…
— Ладно! — Резко отрубил Вадим. — Давайте подойдём к вопросу деликатно! Если вдруг и вылезет такая заморочка… Материализация! Каждый, надеюсь, узнает свой груз сам. Так?! Если физической опасности действительно нет, то… Один на один. Каждый… Сам. Вот! А остальные рядом. Подле. Но уши не греют. Я путано, но вроде ясно донёс мыслюху?
— Ясно! — Вроде как обрадовался Олег. А Ваня-прыщ, как всегда, не удержался от вопросов.
— А если всё-таки присутствует риск и есть опасность?
— Ничего, подстрахуемся…
— А если не личное, а так… Детский страшок. Как в рассказах вашего этого… Шекли? У меня по детству много всяких гоблинов было. Вдруг…
Его прервал раскатистый хохот Олега. Вслед засмеялась Наташа. Люся. И Вадим не заметил, как сам рокочет со всеми. Было ли это нервное, кто знает. Однако, смех вытеснял мандраж, неуверенность. Насмехаясь, человек презирает опасность, не бездумно презирает, а именно взвешенно… Веря в свои силы. Делая ставку на изворотливость и ум. За смехом пришло понимание, что они пятеро взрослых лбов всерьёз обсуждают, чуть ли не военную кампанию в борьбе с нечистой силой. Ещё два дня назад (или день?) они всё пробовали на зуб и шлифовали на прочность. Но сейчас… Сейчас настолько всё перевернулось в мозгах. «Клиника». — Вадим причмокнул губами и, дождавшись окончания веселья, произнёс:
— Смех — это хорошо. Это разгрузка напряжению. Итак, подобьём бабки! Итог неутешителен, но, тем не менее… Мы представляем, чего нам ожидать, в принципе. Ваньша тут молодец! Твоя разведка — на пять! Как выбраться из этой шляпы, я так понял, ты не узнал? Или что-то там… А?!
Климов изобразил на лице нечто между знанием и неведением. Так ученик на уроке пытается вспомнить абзац…
— Он говорил, но… Ух-х! Не всё так просто. Сложно… Надо научиться понимать тонкий мир. Его природу, механизм изнутри. Он сказал: только один сможет освоиться и вывести всех. Один! В коллективной спайке мы путаемся, спотыкаемся об инородные порталы, друг о друга и этим самым создаём хаос. Тупиковый участок. Я сам до конца не понял, но как-то так…
— Учиться, говоришь? — Вадим скривил усмешку. — Да уж… Осталось только учиться. И как я могу научиться, если меня выгоняют взашей? А, Людмила? Почему именно меня выпинули из моего же портала?
Он обратился к Люсе скорей инстинктивно, чем осознанно. Если дышать эзотерикой, Людмила являлась переводчиком языка Холма. Единственная, пожалуй, из всех, кто знала предмет на «хорошо». А может, на «отлично»?
Люся виновато взглянула. Так глядит экскурсовод за несостоявшийся экскурс по местам. Так глядела Люся, и улыбка была её — смущение.
— Возможно, это блок. Нежелание тебя принять. — Тихо, но в то же время громко произнесла девушка. — Принять там… Где ты не должен пройти. Возможно, твою «дверь» откроют позже и не там… где вошёл ты. И… Я не знаю, Вадим. Только смею догадываться. Не знаю…
Вадиму стало жалко её. Беспомощное «не знаю» вернуло ему знакомую простушку Люсю и сейчас он видел подрастерявшуюся девчонку, не более… Потенциальный смысл над загадочными «возможно» рассеялся. Растворился за этим «не знаю». Погас.
— Ладно-ладно! — Улыбнулся ей Вадим. — Не труди головку. Разберёмся как-нибудь.
Он обвёл взглядом сидящих рядом людей и довольно отметил, что для обывателей, впервые попавших в неординарную ситуацию, держатся все четверо… Преотлично. Необыкновенно красиво. Ладно, Олег понятно… Люся, там тоже… своя какая-то фишка. Но Ваня… Красавец! И шутить успевает, и разобраться в ситуации. Молодчина! И Наташка, глядя на боевого орла, подтягивается. Конечно, ойкает и айкает, но с катушек не слетает. Не истерит, что девять из десяти случается с женщинами. Да что с женщинами… Мужиков, бывает, полощет по краю. Всё-таки с тобой ЭТО и наяву происходит. С тобой… А не с киногероем мыльных «ужастиков».
— Вот что я скажу, охотники паранормального… — Вадим осознанно взял ироническую тональность. — Чтобы нам с петлей не сорваться окончательно, надо больше отдыхать. Сон и только сон — лучший доктор в стрессовых ситуациях. А потому на правах начальника экспедиции отправляю лагерь спать! Думалку до завтра — отключить! Это приказ… Разговоры и обсуждения прекратить! Проверю каждую палатку… Олег, Люся! Ваня, Наташа! Загон нам не нужен, а мы… Близки к этому. Дайте голове отдых! Расслабиться и спать!
В последнее слово Зорин вложил всю твёрдость распоряжения. Довольно ходить амёбой, пора брать ситуацию под личный контроль. Единоличный… Неважно насколько ты рулишь в самом вопросе. Ты нагляден, Вадя, как знамя полка. А иначе?! Плох капитан — корабль обречён! И наоборот, соответственно… Твоя сила — настроение всей команды, безусловно! А загадочки разгадаем по ходу пьесы. Разгадаем…
— Всё! — Выдохнул Вадим. — Не смею никого задерживать! Вечерние дела и никого близко не вижу! Спокойной ночи!
Он не шутил, и очевидно был зол, когда обнулил свои полномочия с вечера. Сейчас Вадим вытравливал из себя беспомощность. Задавленность. Негоже выглядеть таким. Стыдно, таёжник…
Его неудовольствие почувствовали все. Молча, неуютно зашаркали рядом и растворились в сгустевшей предночной темени. Лишь Олег поглядел в глаза и поинтересовался, стоит ли его менять… То есть, сменить ли его позже? Зорин отрицательно покачал головой.
— Спать, Олег. — Голос был уже спокойнее, радушнее. — Отдыхать всем без исключения. И я скоро лягу, устал…
Спустя минут двадцать он смог убедиться, что лагерь стих без возни и проволочек. Безукоризненно тем самым, исполнив его приказ. Вадим прошёлся вдоль палаток ещё раз, прислушиваясь. Спят… Ни шёпота, ни шуршаний. Лишь сверчок традиционно покрывает тишину, славя прохладу ночи. Устали, как же… И он устал. Вслед за яркостью ощущения живободрящего тела пришла невероятная усталость. Усталость, впрочем, чувствовалась не в теле. А скорее, в мыслях. В переживаниях. Есть такой порог, за которым отрезает враз. Становится начхать на всё и вся. Думать там что-то, сопоставлять, выуживать настолько гремуче неохота. Лень заползает, разволакивая, размягчая мозги, и сейчас Вадим с удовольствием втягивал ночной воздух, ни о чём не думая… Слушая завораживающую песню сверчка. Как здорово, оказывается, ни о чём не думать!
