— Ага! — радостно согласилась женщина и покрутила датчик под разными углами. — Так, размер плода полностью соответствует срокам, видимые пороки развития отсутствуют…
Я её уже не слышала, потому что в ушах шумел морской прибой, и внизу живота разливалось тепло. С экрана маленький человечек размахивал всеми конечностями разом.
Девочка. Дочка. Моя. Наша.
У неё будет отвратительное отчество, но я уверилась, что подарю ей частичку отца. Ильинична, хм. Как будто бы она заранее родится взрослой женщиной, каким-нибудь солидным бухгалтером или учительницей математики.
Мне выдали снимок малышки, и я осторожно убрала его в сумочку. Первым порывом было отправить фотографию Илье с какой-нибудь невинной припиской типа: «Спасибо за всё», но я списала это на гормоны.
А вот Вика потребовала у меня фотку незамедлительно, стоило только отписаться о результатах ей в сообщении. С недавних пор ей особенно требовалась поддержка, и она обрела её не в вечно измученной Ленке, а во мне, одинокой и никому не нужной. У меня отпали все сомнения, кого сделать крестной матерью. Вряд ли кто-то полюбит моего ребенка так же сильно, как Виктория Лаптева.
— Чудесный карапуз, — умилялась она по телефону, попутно что-то жуя. — Кстати. Мне звонил Леша.
— И что?
Я мысленно напрягалась, готовая, если придется, приехать к Вике и настучать ей по глупой черепушке.
— Я перегорела к нему. Всё. Нет ни одной положительной эмоции. Он поступил подло, когда не признал своего ребенка, когда предложил мне прервать беременность. Он якобы раскаялся, но мне уже не нужна его жалость. Не думаю, что смогу вновь полюбить кого-то, но и он больше мне неинтересен. — В голосе звенел металл. — Ты придумала, как назовешь малявку?
— Екатерина, — ответила я с улыбкой, перескакивая через тротуарную плитку.
Мне впервые за долгое время нравилось жить. Нравилось дышать полной грудью и смеяться во весь голос. Нравилось подставлять лицо осенним солнечным лучам, идти среди пожелтевших аллей и смотреть на то, как несутся автомобили. Всё обрело смысл, даже незначительные мелочи.
— А отчество? — Вика словно угадала мои недавние мысли. — Илонична? Илоновна?
— Почти. Ильинична.
— То есть…
Она замолчала на половине фразы.
— У неё есть отец, так почему я не имею права хоть как-то обозначить его присутствие в её жизни?
— Гномик, — позвала подруга тихонечко, — ты вообще вспоминаешь о нем?
Сложно сказать. Ну, как вспоминаю?..
Мне хочется его. Хочется обводить пальцами татуировки, что магическими лентами вьются по рукам. Очерчивать острые скулы, жмурясь от удовольствия. Вплетать пальцы в волосы. Задыхаться от аромата туалетной воды и запаха тела. Терять волю от первобытной страсти, что скручивает нас в тугую спираль.
— Нет, я давно о нем забыла, — протолкнула сквозь ком в горле.
Ответственно заявляю: нет более лютого монстра, чем бушующие гормоны.
Мы пообщались о чем-то незначительном, после чего я вернулась в пустую квартиру. На пороге топтался сонный кот, который считал своим долгом встречать меня в любом состоянии. Я погладила пушистого засранца по меховой шкуре. Пашка жалобно мяукнул и посмотрел на меня очень человеческим взглядом. Сама, мол, дура, коль отказалась от мужика.
Глава 2
Шла середина рабочего дня. На улице с самого утра было зябко и ветрено, поэтому я, задернув шторы, изучала интервью с очередной клиенткой. Работалось на удивление легко. У меня впервые за несколько недель не ныла поясница. Мне не хотелось спать или жевать какую-нибудь булочку в три сантиметра толщиной.
Удивительное дело!
— Повтори, как ты меня назвала?! — заорал кто-то снаружи. — Истеричкой?!
Хм, любопытно, что там происходит? В холле брачного агентства определённо кто-то скандалил. Я прислонилась ухом к двери. Снаружи донесся неистовый крик, переходящий на визг. Ему вторили громкие, но спокойные ответы Светочки. Высунулась в щель между дверью кабинета и стеной. У стойки администратора нависла коршуном длинноногая брюнетка, смутно знакомая мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— То есть, по-твоему, это смешно?! — напирала она. — Да вашу богадельню спалить надо! Я лично на вас натравлю прокуратуру, слышишь, овца драная?
— Не повышайте на меня голос, — сказала Светочка, даже не отвлекшись от компьютера. — После письменного обращения мы вернем вам деньги, только свалите отсюда. Сил моих больше нет вас терпеть.
— Свет, что приключилось?
Я скрестила руки на груди и подозрительно уставилась на брюнетку, а та побагровела, начав задыхаться и проглатывать окончания слов.
— Вы… она… её же уволили?!
— Наняли обратно, — зевнула Светочка.
Ноготь ядерно-желтого цвета практически ткнулся мне в грудь. Брюнетка подошла на опасное расстояние. Ещё шаг, и я огрею её чем-нибудь тяжелым за вмешательство в моё личное пространство.
— Это из-за тебя мне не мужики попадаются, а дерьмо сплошное. Поставила небось где-то у себя галочку «всё говнецо сюда». Кто у вас тут главный? Позовите!
— По всем вопросам обращайтесь к владельцу агентства. Диктую по слогам: Арефьева Илона Витальевна, — хмыкнула я, показав на свою дверную табличку, и собиралась скрыться в кабинете, но брюнетка поймала меня за рукав и резко развернула к себе.
— Тебе кажется веселым издеваться над одинокими людьми, да? Типа такая крутая дамочка? Залетала от богатого хахаля, насосала на собственное дело? Тогда мы все посмеемся! Гнида!
Она выскочила наружу, чуть не сметя туалетный столик с журналами, а мы со Светочкой озадаченно переглянулись.
— Что её теперь не устроило? В прошлый раз, насколько я помню, был раб-извращенец.
— Ага, всё вы правильно помните. — Светочка зевнула. — Очередное свидание закончилось тем, что мужик послал её извилистыми тропами. Я с ним созванивалась, он сказал, что более дурной особы в жизни не встречал. После чего был новый клиент, помните, мы его оставляли как резервный вариант?
— Смутно.
— Они вчера встречались, и он назвал её «очень на любителя». Тут-то у неё и пригорело. Короче говоря, она перепробовала штук семь нормальных мужиков. Тухлый вариант, эту не сбыть, даже если приплатим.
— Соболезную. — Я ухмыльнулась. — Будем рвать контракт, пока о нас не пошли дурные слухи. Лучше я выплачу ей неустойку, чем ещё раз попытаюсь чем-нибудь помочь.
На самом деле, подобные всплески эмоций случались. Когда имеешь дело с людьми, невозможно оставаться хорошим. Кто-то всегда будет недоволен: кавалером, свиданием, фотографией в анкете. С нами и судиться пытались, да только в договоре всё описано юридически грамотно — не подкопаешься.
— Всё настроение испортила. — Светочка посмотрелась на себя в зеркальце, поправила макияж. — Илона Витальевна, вы в порядке? Вам нельзя волноваться. А эта ненормальная еще и хватать вас вздумала. Я реально хотела кинуть в неё чем-нибудь. Но боялась попасть в вас.
— Спасибо за заботу. Но с каких пор меня может вывести из равновесия какая-то скандалистка? — ухмыльнулась я и вернулась обратно к результатам интервью.
Наверное, стоит все-таки доползти до ближайшей пекарни и взять пирожок из слоеного теста. Душа требует либо любви, либо чего-нибудь хрустящего и калорийного.
В тот час я и не подозревала, где окажусь вечером. Знала бы — сбежала с работы ещё до ссоры с клиенткой.
* * *
За окном давным-давно стемнело, и город погрузился в вечернюю дымку. Зажглись фонари, утихли автомобильные гудки. Светочка ушла последней, выключив в приемной свет и приказав мне поскорее закругляться. Но домой не тянуло. Там безлюдно и удручающе тихо, а ещё повсюду напоминания о прошлом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Будь моя воля, ночевала бы на рабочем месте. Притащила бы сюда удобный диванчик, лоток и миску для Пашки. Еду можно заказывать из ресторанов. Но что подумают подчиненные? Беременная руководительница рехнулась? Отличная характеристика, только этого мне не хватало.
Поэтому я заперла кабинет ближе к десяти вечера, поставила входную дверь на сигнализацию и вышла на улицу. Моросил дождь. Капли сыпались мелкими иголками, ветер швырял их в лицо.
