бы воспроизводить звуки природы так, как ты. Я гуляю по горам каждый день и могу назвать всех птиц и зверей, все деревья и травы, но, когда ты играешь, твоя душа и мастерство словно сливаются в единое целое. И я так никогда не смогу.
– Ты слышал, как я играю на цинь? – Янь Ци не мог не насторожиться, услышав его слова.
– Да, разве ты в последнее время не приходил в этот павильон каждый день? – Байли Ху поставил фонарь в углу павильона, повернулся и продолжил: – Я живу недалеко отсюда. И даже там я могу услышать прекрасные звуки твоей мелодии.
– Вот оно что, – вздохнул Янь Ци. – Если бы мы встретились раньше, это было бы неплохо. Я мог бы сыграть для тебя в этом павильоне.
– Уже смеркается, да и встретились мы здесь случайно. В такой ситуации уместнее было бы сыграть мелодию «Диалог отшельников»[11], - внес предложение Байли Ху.
Очевидно, что хоть он и живет в горах, но все же прекрасно осведомлен о музыкальных композициях для цинь.
– Жалко, что моя цинь уже на дне реки, а новую отец точно ни за что не позволит купить.
Янь Ци взглянул в сторону долины, словно ища след от старого инструмента.
– Не беспокойся об этом, – искренне улыбнулся Байли Ху. – А что такого? Хотя я не так хорошо разбираюсь в музыке так, как ты, но дома у меня есть несколько хороших музыкальных инструментов.
– Но… – Янь Ци колебался. – Уже поздно, и мой отец очень зол. Мне, наверное, лучше вернуться домой.
– Всего лишь одна мелодия. Это ненадолго, – прошептал Байли Ху. – Я приглашаю тебя в свой скромный дом, чтобы ты мог сыграть на знаменитой цинь, которую я получил от императорской семьи.
Услышав это, Янь Ци не смог удержаться от соблазна. Действительно, можно лишь сыграть одну мелодию и вернуться домой. Сейчас отец все равно слишком зол, и добра от этого ждать не стоит. Кроме того, его цинь навсегда утеряна, а в доме Байли Ху хранится знаменитый музыкальный инструмент. У юноши так и чесались руки сыграть на нем.
«Хорошо, я уйду сразу, как закончу играть. Не хочу задерживаться надолго», – подумал Янь Ци и согласился на просьбу Байли Ху.
– Хорошо, пойдем.
Байли Ху взял фонарь и со счастливым выражением лица спустился по ступеням.
Янь Ци невероятно порадовало, как его новый друг зажегся энтузиазмом.
Как и говорил Байли Ху, его дом оказался неподалеку. Они прошли две-три мили, и вдали показался куполообразный соломенный домик, который снаружи выглядел неприхотливо, совсем как обычное сельское жилище.
– Здесь я и живу, – взволнованно сказал Байли Ху, указывая на дом с соломенной крышей. Янь Ци с неким подозрением направился за ним, и вскоре они добрались до хижины.
– Я живу скромно, и здесь совсем нечем себя развлечь. Надеюсь, юный мастер Янь Ци не будет возражать против моего места обитания.
Сказав это, Байли Ху задул фонарь и со скрипом открыл дверь дома. Янь Ци был относительно высоким, а на улице стояла непроглядная ночь, и юноша чуть не ударился головой о дверную балку.
К счастью, Байли Ху вовремя зажег свечу.
– Дверной проем слишком низок для тебя?
– Все в порядке, – ответил Янь Ци и осмотрел жилище Байли Ху.
Хотя проход был довольно низким, внутри дом оказался просторным. C одной стороны стояла кровать из красного сандалового дерева, окно закрывала промокшая занавеска, лежали несколько книг, случайно брошенных на небольшой столик, и ведро с водой, которая переливалась разными цветами.
– Ты, наверное, впервые в таком скромном жилище. Что же мне тебе предложить выпить? – задумался Байли Ху.
– Не стоит, – быстро ответил Янь Ци, – я не хочу пить.
– Так не получится. Должен же я, согласно правилам этикета, проявить гостеприимство. – Байли Ху пожал юноше руку. – Придумал: давай выпьем чаю.
– «Чай»? – Янь Ци никогда не слышал об этом напитке.
– Да, чай, – улыбнулся Байли Ху. – Рисовое молоко – слишком обычно, вино – слишком крепко. Чай как раз подходит таким людям, как ты.
Янь Ци все еще был озадачен. Байли Ху уже достал небольшой глиняный горшок, украшенный узорами в виде ласточкиных хвостов, и две маленькие чашки одинакового цвета. Юноша видел, как Байли Ху достал небольшое количество засушенных листов, опустил их в глиняный горшок и залил горячей водой. Через некоторое время, он перелил полученный напиток в маленькие чашки.
– Прошу вас. – Байли Ху протянул одну чашку Янь Ци.
– Это «чай»? – Янь Ци посмотрел на дно чашки.
Вода отдавала зеленоватым цветом.
Чай сильно отличался от напитков, которые обычно пил юноша. Он приподнял чашку и принюхался. Пахло только листьями.
– Не волнуйся, сначала я сделаю глоток. – Байли Ху заметил нерешительный взгляд Янь Ци. – Этот чай выглядит необычно и имеет очень приятный вкус.
Янь Ци наблюдал, как Байли Ху немного отпил из чашки, и сам сделал небольшой глоток.
Байли Ху не лгал: зеленый на вид «чай» имел горьковатый терпкий вкус с нотками сладости.
– Тебе понравилось?
Янь Ци кивнул.
Как ни странно, через некоторое время напиток естественным образом приобрел красивый янтарный оттенок. После того, как две чашки чая были выпиты, юноша немного расслабился и начал оглядываться по сторонам. Дом Байли Ху отличался некой элегантностью, но при этом имел скромное очарование, присущее деревенским домикам. Однако самой выделяющейся частью была стена с висящими на ней музыкальными инструментами.
Янь Ци был так потрясен, что боялся что-либо спросить. Но, выпив чая, он осмелился задать вопрос.
– Это вся твоя коллекция?
– Да. – Байли Ху посмотрел наверх и, указав на стену, продолжил: – Мастер Янь Ци, а что ты думаешь об этом?
– Не знаю, что и сказать.
– Скажи то, что думаешь. Я не обижусь.
– Как бы выразиться… – Янь Ци на мгновение замолчал и, наконец, произнес: – Кажется, эти инструменты были сделаны очень давно и многие из них сильно повреждены. Боюсь, я не смогу на них играть.
– Это не удивительно, – кивнул Байли Ху. – Но ты ошибаешься. Они просто так выглядят, но играть на них – одно удовольствие.
Байли Ху снял со стены инструмент и раскрыл тканевый чехол. Оказалось, что внутри была флейта зеленого цвета и кристально чистой текстуры, которая совсем не выглядела старой.
Байли Ху поднес флейту к губам и улыбнулся Янь Ци.
Затем, с волшебным звучанием флейты, юноша, казалось, увидел, что луна за окном соломенной хижины тихо движется, приближаясь к ним. Сначала она была размером с серебряный горшок, а затем с колесо. В конце концов вся комната была залита молочно-лунным
