всегда за собой убирал и помогал местным бабкам за денежку донести сумки с продуктами до квартиры.
– Кто знает, – тяжело вздохнула соседка. – Иваныч говорит, что шпань залетная какая-то. Мимо шли, Лешка у них сигаретку-то спросил, а там слово за слово… ну, и ножом его, значит, в бок. «Скорая» пока ехала, Лешка и того. Ты иди, Слав, иди. Не надо тебе смотреть на это. Не надо, говорю.
– Ага, – кивнул я и, мышкой прошмыгнув в подъезд, пулей взлетел на четвертый этаж и трясущимися пальцами вставил ключ в замок входной двери.
– Что там за суета у подъезда? – лениво спросила мама, обрабатывая пилочкой ногти. Она проигнорировала и мое бледное лицо, и трясущиеся руки.
– Лелика убили, – тихо ответил я.
– Бомжа? Пф, – фыркнула она. – Поделом. Хоть срать в подъезде никто не будет. А ты где шлялся?
– На репетиции был.
– Ясно. Уроки сделал?
– Да, мам.
– И то хлеб, – вздохнула мама. За все время разговора она так и не подняла на меня взгляд. А меня вдруг кольнула страшная мысль. А что, если бы не Лелик лежал там внизу, а я. Плакала бы мама? Или, вздохнув по привычке, сказала бы, что «собаке собачья смерть»?
– Мам, – подумав, я решился спросить о субботе. – Можно я в субботу с ребятами на природу поеду?
– С какими ребятами?
– Ну, со школы, – в кои-то веки я был благодарен, что мама не смотрит на меня. Иначе бы сразу поняла, что я безбожно вру. – Мы с ночевкой едем, в область. Пока погода хорошая.
– А взрослые?
– Ольга Владимировна и Станислав Сергеич поедут, – снова соврал я.
– Охота жопу морозить, – вздохнула мама. Пилочка размеренно гуляла по ухоженным ногтям туда-сюда. – Ладно, черт с тобой. Хоть отдохну одна.
– Хорошо, – облегченно улыбнулся я.
– Учти только, – криво улыбнулась она, поднимая на меня холодный взгляд. – Придешь с запашиной, урою. Знаю я такие поездки.
– Я же не пью, мам, – покраснел я, вспомнив, как прошлый раз, после Черной мессы, объелся мяты у подъезда до зеленой слюны. И все ради того, чтобы мама ничего не почуяла. Но мама все равно избила меня ремнем, посчитав, что мятой я пытался спрятать запах сигарет.
– Я предупредила, – сухо ответила она, возвращаясь к маникюру. Кивнув, я поспешил исчезнуть в своей комнаты. Злоупотреблять маминым терпением явно не стоило.
В субботу, в семь утра, я уже вышел из дома. Надо было еще зайти за Славиком, потом доехать до Окурка, где собирались остальные, и только потом всем вместе выдвигаться в сторону электрички, которая ехала в область. Вещей я с собой взял немного: сменные штаны, носки, теплый свитер и перочинный нож. Лезть в холодильник за продуктами было рискованно. Если мама поймет, что я стащил колбасу или сыр, то снова слетит с катушек. Поэтому, хорошенько подумав, я вытащил из заначки несколько мятых купюр, которые собирался отдать в общак, если денег вдруг не хватит на что-нибудь. В заначке лежало немного. Карманных денег мне мама не давала, но порой удавалось сэкономить на покупке нотных тетрадей в музыкалку или оставить себе деньги из-за сорвавшейся с классом поездки в краеведческий музей. Ну, хоть не с пустыми руками приду к Максу, как какой-то нахлебник. И то радостно.
В ночь на тридцать первое октября ударили первые заморозки и утро было студеным. Похрустывала под ногами грязь, скорбно покачивались полностью голые и черные ветви деревьев, да тоскливо стрекотали сороки, копаясь в мусорных баках. Колючий ветер завывал в подворотнях, хлопал деревянными дверями в подъездах, забирался за шиворот, чтобы хорошенько так укусить.
Но даже несмотря на это, я шел к Славику с улыбкой. Двое суток на природе, с близкими по духу людьми, без криков, ругани и маминых стальных пальцев, хватающих меня за шею. Меня не пугал ни холод, ни то, что ночью мог ударить мороз или пойти ледяной дождь. Хотелось просто свалить куда подальше из серого города в глушь. Такую же серую, но тихую и чистую, в отличие от бетонно-кирпичных джунглей, где убить тебя может что угодно.
Славик уже ждал меня возле подъезда, нетерпеливо притопывая ногой и поправляя съезжающий на задницу тяжелый рюкзак. В отличие от меня, он загрузил его полностью. Помимо продуктов, там лежала и палатка, в которой мы заранее решили ночевать вместе, и походный котелок, которым пользовался еще отец Славика во времена бурных студенческих выездов на картошку. Поздоровавшись, я перехватил у него рюкзак, в ответ сунув ему свой, и мы медленно побрели в сторону трамвайной остановки. По пути Славик часто зевал, а если и говорил, то как-то нехотя, словно боялся, что вместе со словами из тела уйдет живительное тепло.
– А вот и два славных кельтских воина явились, – широко улыбнулся Макс. Я его поначалу даже не узнал, но это неудивительно. Обычно я всегда видел Макса во всем черном, а тут он больше походил на соседского пацана, который с батей собрался на дачу копать картошку: полинялые синие джинсы, старенькие берцы, зеленая телогрейка и черная шапка-пидорка, которую любила носить на макушке местная шпань.
– Привет, – поздоровался я, после чего пошел по кругу, здороваясь с остальными. Незнакомых было только двое. Крепкий парень с густой бородой и миниатюрная девушка в сером пальто. Макс представил их, как Лешего и Катерину.
– Дубак, – пожаловалась Настя, подходя к мне и Славику. Несмотря, что выезд был на природу, Настя все равно была одета во все черное: черные теплые штаны, черный свитер и черное пальто до пола. А вот Вася, стоящая рядом, превратилась в обычную девчонку, как и Макс. Она покраснела от смущения, когда я улыбнулся, посмотрев на нее. В старом турецком пуховике на два размера больше и вытянутых ватных штанах, Вася выглядела, как обычная пацанка с района.
– Надо было теплее одеваться, – проворчал Славик. – А еще погоду смотреть.
– Поумничай мне тут, – огрызнулась Настя.
– Не бубни, – рассмеялся Андрей. – Ща приедем, костер разведем, водки дернем и враз согреешься. Ну или я тебя погрею.
– Ага, мечтай, – фыркнула та, заставив нас тоже рассмеяться.
– Так, народ! – повысил голос Макс. – Выдвигаемся. К нам еще один человек на станции присоединится. Больше никого не ждем. Собака через полчаса будет.
– Погнали, – загалдели все остальные, подхватывая тяжелые рюкзаки. Я же, смутившись, подошел к Максу и протянул ему свернутые в трубочку деньги.
– Это что? – нахмурился он.
– Ну, на продукты или на выпивку, – тихо ответил я. – Из дома не смог ничего взять, а пассажиром быть не хочу.
– Расслабься, брат, – улыбнулся Макс, поняв, куда я клоню. – Хавки полные баулы. Как бы обратно
