самокрутка перекочевала в другие руки. – Вот это, брат, по-нашему. Самайн же.
– Чего трете?
– Яр в процессе перехода, но расширить сознание не хочет, – усмехнулся Шакал. – Огонь чище зеркала. В нем видно не только остывшие пожарища прошлого, но и пламя будущих событий.
– И что видишь ты? – тихо спросила Вася. Она снова мелко задрожала и прижалась ко мне сильнее. От внимания Макса это не укрылось, и он лукаво улыбнулся.
– Успех, – чуть подумав, ответил Шакал. – Яркий, ослепительный, стремительный.
– Чей это успех? – спросил Макс.
– Не одного человека. Нескольких. Близких, почти родных. Поломанных.
– Заебись, – рассмеялся Андрей, устало садясь на бревно. Глотнув пива, он кивнул Шакалу. – То есть, мы с нашей бандой успеха добьемся?
– Добьетесь, – ответил тот. – Но успех, как костер. Займется быстро, ослепит ярко. И быстро прогорит. Останутся лишь черные уголья, хранящие в своих сердцах остатки былого жара.
– В этом минус предсказаний, – заметила Настя, усевшись рядом с Максом. Она довольно улыбнулась, когда Макс распахнул тулуп и обнял ее. – Нихуя не понятно, о чем речь. Но звучит, конечно, пиздато. «Черные уголья, остатки былого жара».
– Духи редко говорят понятно, – пожал плечами Шакал и, поправив цилиндр, добавил. – Их речь – это образы. Образы туманные, стертые, истлевшие. Ухватить их сложно, понять еще сложнее. Лишь в редкую ночь можно услышать их шепот. Самайн, Бельтайн, Йоль… Ночи Колеса года. Только в эти ночи слышен их шепот. Ночь только начинается, так что… ушки на макушке. Духи будут говорить, хотите вы этого или нет. Внимать им или нет – ваш выбор. Но я советую хотя бы прислушаться… Это, блядь, чо такое?!
Восклицание относилось к абсолютно голому Философу, который вступил в круг огня, заставив девчонок громко рассмеяться. Удивился даже привыкший ко всему Андрей, который поперхнулся сигаретным дымом и закашлялся так сильно, что в итоге свалился с бревна.
– Он – голый, – озвучил до охуения очевидное Славик. – И у него… лобковые волосы покрашены в зеленый. А под яйцами… висит птичье перо. М-да.
– Друид, – коротко пояснил Макс, даже не изменившись в лице. – Хуль с него взять?
– Духи будут говорить только со мной! – громко произнес Философ. Где-то в темноте заржал Колумб и послышался рокочущий смех Лешего. – Только истинный помазанник Лесного короля достоин их услышать. Шеймус Древознаток взывает к вам! Услышьте мой зов.
– Ну, блядь, – поморщилась Настя. – Перекинулся. На кой хуй ты его с собой позвал?
– Самайн же. Ночь таинств и древней магии, – таинственно улыбнулся Макс.
– Угу. И консервы, которые у него в рюкзаке, – рассмеялась Вася, наблюдя, как Философ на корточках ходит вокруг костра и трясет еловой веткой.
– И консервы, – кивнул Макс, закуривая сигарету.
– Оденься, полудурок, – зевнув, бросил Философу Шакал. – Пневмонию же подхватишь.
– Чу! – рявкнул Философ, махнув в сторону Шакала рукой. – Не можешь ты меня, шакалья падаль, видеть. Ибо пересек я ныне астральный план.
– Ну, как скажешь, – согласился тот. – И чо там, в астральном плане? Все ли заебись?
– Древние боги, герои… – горячо зашептал Философ. Он неожиданно подался ко мне и, склонив голову, внимательно на меня посмотрел. Его глаза были пугающими и стеклянными. – Они говорят о тебе.
– Ну, конечно, – фыркнул Шакал, делая глоток водки. – Ладно, ладно. Не бычь. И чо говорят?
– Душа, связанная с другой душой… – забормотал взъерошенный друид. Я же испуганно попятился, когда хуй Философа оказался в опасной близости от моего носа. – Душа сломанная, как сухая ветка. Такая же, как и другая.
– Ну, накрыло его знатно, – улыбнулся Макс и подмигнул мне. – Астральный план – это вам не хуйня собачья.
– Так похожи, так похожи, – продолжил Философ, окуривая меня тлеющей еловой веткой. – То дерево сухое, ломкое… но из него течет кровь. Боль! Боль – твое естество.
– Эт его с грибов так накрыло? – спросила Настя.
– Ага. Он пару горстей сожрал, пока за дровами ходил, – кивнул Макс.
– Куда вы, боги?! – взвыл Философ. Колумб с Лешим не стесняясь повизгивали в темноте, явно забавляясь происходящим. – Перо несвеже, ель суха. Чу! Чу! Чу!
– Так, я не понял. Он ща поезд или чо? – удивился Андрей, когда Философ принялся бегать вокруг костра, повторяя «Чу», как заведенный.
– Не, – поморщился Шакал. – Это он демонов отгоняет. Духи быстро от долбоебов устают.
– Прыгай через костер! – крикнул Колумб. – Очисти плоть!
– Да, да! – радостно засмеялся Философ и, не успели мы моргнуть, как он разбежался и сиганул аккурат через костер. Правда не учел разбег и вместо плавного приземления полетел кувырком в ледяную воду, откуда мгновением позже раздался его истошный визг. – Ад! Ледяной Ад пожирает меня!
– Вытащить его потребно. Пока дурной себе голову не расшиб об дерево, – покачал головой Леший и, не договорив, сам отправился вызволять голого друида из озера.
Через полчаса отошедший от разной дряни Философ, насупившись, сидел возле костра, кутаясь в свой ватник и трясясь от холода. На ехидные вопросы он не обращал внимания, лишь задумчиво шевелил губами и тряс головой, как собака, которой в ухо попала вода. Еще через полчаса в костре поспела картошка. Ее туда с избытком накидали девчата, понимая, что на свежем воздухе аппетит у всех будет зверским. Так и получилось. Не успела Вика раздать глубокие, металлические тарелки, как картошку мигом разобрали, сопровождая процесс разбора веселыми подъебами, смехом и шутливой возней. Следом растерзали рюкзак Философа. Сам хозяин все еще пребывал в прострации после посещения астрального плана и последующего незапланированного купания в ледяном озере, поэтому на мародерство внимания не обратил. И зря. Консервы кончились почти моментально.
– Что ты делаешь? – осторожно спросила Вася, когда я положил печеную картошку в тарелку и принялся мять ее вилкой, которой по ощущениям пользовались еще родители наших родителей.
– Толкушку, – тихо ответил я и, увидев непонимание в Васиных глазах, улыбнулся. – Ты никогда толкушку не ела?
– Не-а. Что это?
– Мне мама… – поморщившись, я сумел сглотнуть боль, застрявшую в горле. – Мама когда-то готовила, когда я маленьким был. Она варила суп и оставляла три-четыре вареных картофелины. Потом разминала их вилкой, добавляла масло, и вываливала в тарелку одну консерву… так, с чем у меня? А, «Бычки в томатном соусе». Пойдет.
– Звучит не очень, – улыбнулась Вася.
– Зато вкусно, – открыв консервную банку ножом, я вывалил содержимое в тарелку и, перемешав, подцепил немного вилкой. – Попробуй.
– Ого!
– Вкусно?
– Очень, – кивнула Вася и потянулась своей вилкой за добавкой.
– Давай я тебе сделаю.
– А, давай.
Через пару минут Вася весело расправлялась с толкушкой, удивляясь попутно, как ей это не пришло в голову. Глядя на нас и остальные принялись с усердием разминать картошку в тарелках. Вот только толкушка
