— Перестань, Гилберт… что за тон! Любой подумает, что мы поссорились!
Он ответил на хорошем французском:
— Пожалуйста, веди себя благоразумнее. Казалось, эти слова ее развеселили.
— Не о чем беспокоиться. Роджер сообщил мне, что свадьбы не будет… и денежек тоже. Здесь любой тебе с закрытыми глазами скажет, что эта свадьба задумана наспех, а раскаиваться будешь потом, так что если ты меня спросишь, то хорошо, что так кончилось.
— Я тебя не спрашиваю.
Женщина смягчила тон:
— Все пройдет и забудется, дорогой. Послушай, я собираюсь в город, мы могли бы пообедать вместе. Не хочешь?
— Едва ли ты выбрала подходящий момент.
— Как гадко ты отвечаешь! Не забудь, тебя отвергла Вэл, а не я. Мне казалось, я должна тебя немножко утешить… у тебя такой голос, как будто ты в этом очень нуждаешься. Тебя просто должны поскорее увидеть с кем-то другим. Я имею в виду, что приятнее отвечать на вопрос, кто та роскошная блондинка, с которой ты обедал, чем тащиться одному в какую-нибудь кошмарную закусочную. И тебе и мне сейчас нужно взбодриться. Дома я скажу, что отправилась к зубному врачу. Это всегда хорошо проходит, да мне и действительно пора нанести ему визит. А Мейми одолжит нам свою квартиру, не задавая лишних вопросов. Так что встречаемся в понедельник на старом месте в час. Всего наилучшего! — И она поторопилась повесить трубку, потому что ей почудилось какое-то движение за спиной.
Но было уже поздно. То, что Сцилла услышала, был звук не открывающейся, а закрывающейся двери. Ее муж уже вошел. Щелкнул замок, мужчина оперся о деревянную панель стены и сказал незнакомым безжизненным голосом:
— С кем ты говорила?
— С Мейми Фостер, — ответила она первое, что ей пришло в голову. — Я собиралась съездить к зубному врачу и подумала, что на обратном пути передохну немного в ее квартире, если он решит дать мне обезболивающее.
Роджер не сдвинулся с места.
— Ты лжешь!
— Роджер, что ты себе позволяешь!
Сцилла знала, какой вспыльчивый у мужа характер, и удивилась, что его голос звучал ровно, но что-то в нем было неестественное.
— Ты не разговаривала с Мейми Фостер, — продолжал он. — Ты разговаривала с Эрлом и собиралась с ним встретиться. Ты сказала: «Я скажу, что еду к зубному… это всегда хорошо проходит, а Мейми одолжит нам свою квартиру, не задавая лишних вопросов». И вы договорились встретиться на старом месте в понедельник, в час. Не ври больше, видишь, я все знаю. Если вы привыкли встречаться на квартире Мейми, то можно найти свидетелей, и тогда я с тобой разведусь. Кто-то был так любезен, что прислал мне анонимное письмо, сообщающее, что у тебя связь с Гилбертом. Кажется, Валентина тоже такое получила. Я ее не спрашивал, а сама она не рассказала, но, думаю, ты внесла свою лепту в разрушение ее замужества. Можешь отправляться к Эрлу, или к своей услужливой подружке Мейми, или прямо к дьяволу, только подальше от моего дома. — Роджер распахнул дверь. — Немедленно отправляйся укладывать вещи.
Сцилла испугалась и разозлилась. Природная отчаянность требовала немедленно сжечь за собой мосты. Почему бы не плюнуть на все и не вернуться к прежней жизни? Сейчас она выглядит лучше, чем раньше, фигура сохранилась. Можно вернуться в шоу-бизнес, а Гилберт никуда не денется. Она по горло сыта деревенской жизнью и Роджером. Но она боялась, особенно вспоминая время, когда сидела без работы, голодная, усталая, замерзшая, и никому не было до нее дела. Если муж с ней разведется, то она потеряет выделенные ей деньги. В брачном договоре написаны эти ужасные слова, которые адвокаты ей подробно растолковали: «cum casta» — «пока остается добродетельной». Если ей придется пройти через развод, то она не получит и пенни. Но если она останется здесь, сможет на этом настоять, а Роджер умрет, то ей обломится неплохой куш…
Все эти мысли бешено метались у нее в голове, как птицы, бьющиеся в закрытое окно. Страх помог ей собраться. Женщина услышала свой собственный громкий презрительный голос:
— Анонимки? Эти грязные писульки, которые ходят по деревне? Да как ты осмелился меня обвинять?!
Не обратив ни малейшего внимания на взрыв, муж заметил:
— Грязные писульки о грязных вещах.
— Ложь… ложь… ложь! — выкрикнула она.
Муж покачал головой:
— Не думаю. В письме все объяснялось весьма обстоятельно. Кажется, за вами с Гилбертом следили, и я догадываюсь, кто это был и кто написал письмо.
Женщина, пытаясь сдержать рыдания, положила руку на горло, ощутив под пальцами, как бешено стучит пульс… от ярости или от страха?
— И кто же это сделал? — сдавленным голосом спросила она мужа.
— Хочется узнать, да? Да, может быть, ты сама. Прекрасный способ расстроить помолвку Валентины, да и свой брак тоже. Станете ты и твои дружки переживать из-за развода, он для вас ничто! Но тебе, прежде чем бросить меня, захотелось увериться, что Гилберт готов жениться.
— Мне показалось, что это ты меня выгоняешь, — сказала Сцилла голосом, в котором клокотала ярость. — А если мне идти некуда? А если я просто заявлю, что не уйду?!
Роджер осознал, что зашел слишком далеко и вступил на путь, который приведет лишь к разрушительному скандалу. Еще слово — и назад пути не будет. А насколько далеко собиралась зайти Сцилла? Ведь дураку ясно, что Гилберт никогда не женится на ней по собственной воле. В придачу к будущему титулу у него лишь пустой карман, он не может позволить вовлечь свое имя в скандал или жениться на женщине без гроша за душой. Именно такие беспорядочные мысли мелькали в голове у Роджера.
Тут он вспомнил, что дверь распахнулась, и прикрыл ее.
— Я не хочу казаться извергом и вышвыривать тебя из дому, — объявил он жене, — можешь некоторое время подумать, что тебе делать, но только до вторника. Не следует устраивать скандалов до похорон этой бедной девушки.
Флори Стоукс испытала огромное разочарование, когда дверь кабинета закрыли. Она как раз проходила по холлу, чтобы присмотреть за огнем в камине и задернуть занавеси перед обедом, а тут из кабинета доносятся громкие сердитые голоса полковника и его жены. Конечно, Флори не решилась войти и вовсе не собиралась подслушивать, но мистер Рептон говорил таким внятным голосом, что она все хорошо расслышала. И самое первое — что есть свидетели тому, что миссис Рептон встречалась на квартире у своей подруги, Мейми Фостер, с мистером Гилбертом и что дело идет к разводу. А когда полковник сказал: «Можешь убираться к Гилберту, или к своей услужливой подруге Мейми, или к самому дьяволу, только подальше от моего дома», дверь кабинета стала открываться, и ей пришлось скрыться, чтобы ее не заметили. Если бы миссис Рептон сразу вышла, то обязательно увидела бы Флори. Но она не вышла, сказала что-то сердитое об анонимных письмах и еще: «Как вы смеете!»
После этих слов Флори пришлось ретироваться. При открытой двери в кабинет она могла спрятаться за портьерой двери, ведущей к кухне. Если бы кто-то из них в этот момент вышел, то увидел бы, что девушка направляется куда-то по своим делам и нельзя понять, как долго она уже здесь. А слышно с этого места все прекрасно, так интересно, настоящее кино. Конечно, ни для кого не было секретом, что миссис Рептон — легкомысленная особа, все знали, что она тайно встречается с мистером Эрлом. Так ей и надо, что муж вывел ее на чистую воду. Подумать только, иметь своего собственного мужа и так нагло пытаться расстроить свадьбу мисс Валентины! Конечно, теперь, когда вернулся мистер Джейсон, девушка и сама не захочет выйти ни за кого другого… Это тоже было известно всем.
Когда Сцилла с горящими щеками покидала кабинет, Флори как раз скрылась за портьерой.
Глава 20
Во второй половине дня Флори была свободна. Ее матери приходилось работать в гостинице «У Джорджа», потому что мистер Стоукс постоянно хворал, три дочери и сын жили в семье и помогали содержать отца. Все члены этого семейства были очень привязаны друг к другу, а если отец зарабатывал последний раз лет пятнадцать назад, то, во всяком случае, будучи хорошим поваром, всегда старался приготовить что-нибудь вкусненькое для своих близких к чаю. У него была легкая рука на выпечку, и, как говаривала Флори, правда не в присутствии миссис Глейзер, бекон, сосиски и жареная рыба удавались ему превосходно. Мистеру Стоуксу даже поступали заманчивые предложения от некоторых семей, но его жена не поддалась искушению, потому что муж страдал какими-то загадочными приступами, которые до сих пор доктора не смогли диагностировать. Надо признать, что этот человек не очень-то верил в медицину, и его можно понять: доктор Тейлор, например, дошел до того, что называл его просто старым мошенником. Несмотря на загадочную болезнь отца, семейство жило дружно и весело.
Вернувшись домой, Флоренс увидела, что папаша читает газету, прихлебывая травяной отвар — отвратительную на вкус смесь, рецепт которой переходил в семье из рук в руки уже сотню лет и тщательно хранился в тайне от посторонних. Никто из ее братьев и сестер и глотка бы этой гадости не сделал. Почувствовав невыносимый запах, девушка наморщила носик, но все-таки наклонилась чмокнуть отца в макушку и сразу же перешла к сплетням.
