Она умолкла и оглядела нас блестящими глазами.
— И что? — спросил нетерпеливый Тимур, пока все разглядывали ее с понятным сочувствием, а Василий Петрович так и вовсе со скорбью.
— Потом вдруг сообразила, — сказала она с воодушевлением, — это ж сколько теперь времени свободного! Я ж не успевала даже новости просмотреть, в почтовый ящик по трое суток не заглядывала!.. Зарядку начну делать, а то спина совсем закостенела, уже придумала упражнение на растягивание, да все никак руки не доходили. Шейпингом займусь, на фитнес похожу… И вообще, сколько дел смогу!
Роман довольно потер руки:
— Хорошо. Вот мы тебя и нагрузим…
Она уныло вздохнула:
— Не выйдет.
— Почему? От общественных обязанностей отказываешься?
— Не отказываюсь, — ответила она еще печальнее, — ты же знаешь, никогда не увиливала. Но сегодня вот перед выходом на работу еще раз ввела логин и пароль. Просто так, уже не для проверки… а так просто.
— И что?
— Зашла, — сообщила она горестно. — Оказывается, на сервере был пустяковый сбой. Никто не мог зайти. Извинились в письме при загрузке. Так что у меня сейчас кач, кач и снова кач. А потом перейду в некрополь или каты, там тоже кач, кач… Пропало растягивание, пропали походы в театр, фитнес, шейпинг… Все накрылось медным тазом.
Она пошла на свое место, печальная и даже сгорбившаяся. Тимур посмотрел ей вслед и спросил в пространство:
— Может быть, баймы — все-таки наркотик?
Глава 12
Ближе к концу дня позвонил Леня Королев, теперь уже Леонид Николаевич Королев, исполнительный управляющий и все такое. Работает в крупном банке, мы знаем друг друга еще со школы, хотя он был на два класса старше, но мы играли в сборной школы по волейболу, и там он узнал, что я не просто лучший в математике, но с легкостью решаю задачи, что не каждому студенту по зубам. Сам он точно так же блистал в экономике, потому после школы закончил что-то финансово-экономическое, сумел себя показать, его взяли в банк, где быстро прошел ступени от помощника младшего экономиста до руководителя отделения крупного банка.
Он купил машину, когда я еще ездил на велосипеде, приобрел особняк, когда я взял в рассрочку дешевенький автомобиль, и что-то там еще купил и не забыл похвастаться, искренне уверенный, что я свои успехи оцениваю точно так же: кто сколько сумел купить и достаточно ли дорогое, чтобы тыкать другим в глаза.
На ежегодных встречах однокурсников он обожал появляться, жизнь удалась, все остальные неудачники, но там впервые услышал, что я получил какие-то международные премии за новые пути решения трудных задач, а также что я отверг ряд предложений о работе в коммерческих структурах.
Он такое понять не мог, я объяснил, чтобы отвязался, что нацелен на нечто более крупное, чем пахать на кого-то. Он умолк, но с того дня начал смотреть на меня с опаской и величайшим уважением.
Сейчас с экранчика айфона на меня смотрит профессионально улыбающееся румяное и безукоризненно гладкое, как круто сваренное и очищенное от скорлупы яичко, лицо. Нам еще рано прибегать к пилингам и ботоксам, но я уверен, что при первом намеке на морщинку Леонид побежит в косметический кабинет — банкир должен излучать молодость, уверенность и оптимизм.
— Привет, — сказал он. — На встрече будешь? Наша школа в этот раз соберется на неделю позже.
— Привет, — ответил я. — Откуда знаешь?
Он гордо улыбнулся:
— Так я в комитете по подготовке! Такие встречи надо готовить заранее. Тем более что только мы и можем чем-то похвастаться. Ты все еще занимаешься игрушками?
— Играми, — поправил я. — Вернее, баймами.
Он внимательно всматривался в мое лицо.
— Что ты помятый какой-то… И давно в парикмахерской не был, заметно. Не слишком ли большое значение придаешь играм? Хотя я слышал, в прошлом году большие бабки зашиб… Но в чем-то кинули…
Я вздохнул, не хочется ни говорить про кидалово, это один из столпов общества, ни объяснять про баймы очевидные мне вещи, но абсолютно дикие для нормального большинства, на котором держится мир. И так уже смотрят снисходительно, как на взрослого, что занимается какой-то хренью. Добро бы еще как хобби, а то всерьез…
— Пока они были играми, — сказал я, — кто их принимал всерьез? Хотя уже тогда мог понять, почему так самозабвенно торчу перед экраном…
— А теперь? — спросил он с интересом.
— Теперь стали баймами, — сказал я, — это тот уровень, когда начинают конкурировать не с какой-нибудь ерундой, вроде фильмов или вообще телевидением, а царем всех и вся — книгами!
Он хмыкнул:
— Ну, книги всегда были и останутся незыблемыми.
— И всегда будут ездить на лошадях, — сказал я ему в тон. Сколько раз говорил это таким же и сколько раз еще придется? Увы, «простых» переубедить непросто, но с таким контингентом происходят всегда странные вещи: в какой-то момент все «переубеждаются» как-то внезапно и становятся из враждебной массы вполне лояльными. Так было всегда, я, к примеру, помню кампанию против электрических кофемолок: во всех газетах доказывали, что только ручной помол обеспечивает правильный кофе. — Как ты быстро пересел на «мерседес»!
Он поморщился:
— Это другое. Но книги не тронь, твои игры с ними никогда не смогут тягаться.
Мне показалось, что возражает как-то не слишком увлеченно, словно думает о другом, а эти вопросы просто некое прощупывание, но я не то чтобы завелся, но трудно соступить с накатанной дорожки, и я ответил весомо:
— Уже тягаются. Хотя баймы еще во младенчестве. Понимаешь, ресурс книг выработан целиком и полностью!.. Современный писатель расставляет буковки точно так же, как это делал Пушкин, Овидий или Навуходоносор.
— Теперь печатают, — сказал он важно, — на ноутах. А книги с бумаги переходят на харды.
— Верно, — согласился я, — но — буковки!
— И что?
— А то, что буковки уже развивать невозможно, а баймы — еще как!
— Фильмы же не вытеснили! — сказал он, защищаясь. — А как орали, что с кинематографом перестанут читать книги!
И опять слишком стандартное возражение, навязший в зубах пример. Понятно же, что у меня на такое найдется возражение. Что-то хитрит Леонид, не о баймах разговор…
— В фильмах смотрят то, — пояснил я, — что увидел режиссер. А в баймы недавно встроили функцию подстройки моделей по желанию баймера. Ты играешь не тем, что дают, как в кино, а сам делаешь все, начиная с внешности и одежды. Даже характер формируешь десятками, а то и сотнями ползунков. Сам делаешь вкусы, склонности, интересы, страхи… Да весь характер! Это даже больше, чем в книге. Там только внешность можешь придумать сам, да и то если автор сразу не укажет… Это основное, что роднит баймы именно с книгами и что является для книг наибольшей угрозой.
Он долго думал, наконец поднял на меня малость осоловевший взгляд, но лицо диссонантно остается все таким же профессионально круглым, сытым и довольным.
— Знаешь, — сказал он невпопад, — я дал твои координаты одному из наших слонов.
— Зачем?
Он сказал значительно:
— Когда видишь дядю с большими деньгами, его надо заинтересовать. Для него бросить тебе на лапу миллиончик долларов или евро, что для нас купить бутерброд.
Я покачал головой:
— Извини, мне этого не надо.
Он сделал большие глаза:
— Как это? Деньги всем нужны!
— Бесплатный сыр, — сказал я, — ага, спасибо. Никто даже рубля вот так просто не кинет. А если кто-то и кинет, сразу начну думать, что же ему надо? Может, и ошибусь с угадываниями, но одно будет точно: что-то получить хочет…
Он нахмурился, еще большее несоответствие тщательно выдерживаемому облику молодого банкира, постоянно ликующего от непрерывных побед и роста вкладов.
— Ты слишком уж, — сказал он, понизив голос. — У меня тоже крылья горели, ты не думай! Но я не стал таким… злобным. Просто он созревает для некоего заказа. Если уж совсем начистоту, то я готов вложить и своих денег толику. Только лохи держат свободные деньги на книжке!..
— Рассчитываешь получить с меня прибыль? — поинтересовался я скептически.
Он посмотрел на меня в упор.
— Рассчитываю. Но не потому, что ты — это ты. Тот слон, о котором говорю, удачливый слоняра. Пять лет назад сделал первую сотню миллионов долларов, два года назад у него уже миллиард, а сейчас, после ай-пи-о и победы на аукционе нефтяного месторождения… даже боюсь и подумать! Я по сравнению с ним не слоненок, а так, бурундук. Зато, где он урвет миллиард, я хапну миллион. Для меня и это пока деньги.
Я спросил напрямик:
— Так чего он хочет?
Он улыбнулся:
— Пока еще сам не знает. Но будь готов его встретить…
В кабинете я включил камеру слежения и всматривался в работающих. Может быть, это и неприлично в другом цехе, к примеру в слесарном, но над девелоперами всегда висит дамоклов меч, что могут украсть программный код, над которым весь коллектив работал годами. Потому и визуальное наблюдение, о котором все знают, и связанные в локалку компы сперва без права передачи файлов, а теперь и вовсе без выхода в инет.
