И мой взгляд скользит вслед за белым хлопком. От разлета ключиц к высоко вздымающейся груди. От ямки пупка к тонкому кружеву белья и ниже, ниже… чтобы в конечном итоге растечься бесформенной лужей у ее ног.
А потом снова вверх, фиксируя стоп-кадрами тонкие щиколотки, развилку бедер, аккуратные соски, от одного взгляда на которые пересохло во рту, родинку над ключицей, раскрытые розовые губы, глаза, в синеве которых можно утонуть…
Больше. Не могу. Ждать.
Шаг. И мы ведем безмолвный диалог.
«Значит, выбрала?»
Юля вздергивает бровь, снимая наушники.
«А ты уже нагулялся? Я заждалась».
Шаг. Вижу, чем ты была занята. Мой безупречный генератор хаоса.
«У меня были дела. Прости».
В ее взгляде недоверие, а еще вызов.
«Снова та крокодилица?»
Шаг. Никогда не питал страсти к рептилиям, но одного грызуна готов съесть прямо сейчас.
«Это только работа. Верь мне».
Шаг. Между нами лишь тонкий слой воздуха. Тело дергает в импульсе. Обнять, прижать крепче, вобрать в себя тепло ее тела.
Ловлю от контраста извращенное удовольствие. Я полностью одет в то время, как моя жена полностью обнажена. И лишь пара слоев одежды отделяет нас от безумия. Кровь в жилах кипит, как хочется сорваться туда… но только вдвоем.
Глаза в глаза. То, что вижу в ее, сводит с ума обещанием. Там абсолютная вера. В нас. Здесь и сейчас моя жена мне доверяет. И я мир готов к ее ногам бросить за это. Но вместо этого беру ее ладошку в свою и нежно целую каждый пальчик, а потом кладу на свое плечо.
— Потанцуешь со мной? — мой шепот еле слышно, но Юля прикрывает глаза в молчаливом согласии.
14.1
Раз-два-три. Поворот… и пуговицы на рубашке проворно расстегнуты. Хлопок летит в сторону.
Раз-два-три. Звякает пряжка ремня… ползет молния вниз, и тонкая ладонь ложится на эрекцию, выбивая из меня остатки воздуха. Сжимаю сверху своей.
«Осторожнее, милая!» — предупреждаю без слов, но меня понимают. Юля пальчиком очерчивает границу между кожей и бельем, посылая болезненные импульсы по телу. Я скоро взорвусь!
Мы оба дышим, как после марафона, прекрасно понимая, чем закончится наш импровизированный танец. Но отчего-то медлим, продевая обоюдную агонию.
Раз-два-три. Обвожу контур ее губ, мягко касаюсь сосков, вызывая в жене дрожь. Нутро сводит от желания сжать до боли, укусить, вызвав стон, смять, жестко присвоить. Намеренно нежничаю, потому что мы оба знаем, что через секунду сорвемся в дикую необузданную страсть. И пока еще сильна человеческая составляющая, торможу всеми силами инстинкты.
Глажу подрагивающий живот, а потом накрываю ладонью лобок, ощущая нежное кружево. Именно там сосредоточение моих мыслей. Юля не протестует, когда я, подцепив ткань, стаскиваю с нее последнюю преграду. Ее усилиями я уже избавился от остатков одежды. Теперь мы на равных, но все еще медлим, держимся на тонкой ниточке приличий.
Хотя какие к черту приличия, когда мой стояк упирается ей в живот!
Тянемся одновременно. Юля там вся влажная, скольжу пальцами по мокрым складкам и в момент, когда я ввожу один палец во влажный жар, она обхватывает мой член. Ведет от основания до головки, выбивая последние здравые мысли. Я добавляю еще один палец, и Юля тихо стонет:
— Мир, пожалуйста…
После этих слов срывает башню. Мы целуемся жадно, кусаемся, причиняя друг другу короткие вспышки боли.
Стоны жены становятся громче и чаще, когда я совершаю пальцами поступательные движения. Трахаю ее пальцами так, как она любит. Жестко, быстро. Я идеально выучил ее тело и, как показало время, ничего не забыл.
Когда Юля кончает, громко всхлипнув, во мне уже нет ни капли терпения. Не знаю, в какой момент мы оказываемся на кровати, но вот я уже между ее бедер толкаюсь внутрь, одуревая от ощущений. Узко, жарко, влажно. Охуенно!
Трахаю ее, как в последний раз. Размашисто вколачиваю свой член в ее глубину. На каждый толчок Юля просит: «Еще» — сводя меня с ума. Подмахивает бедрами, щипает плечи, подставляя грудь для поцелуев-укусов. Я готов ее всю пометить собой.
Я то ускоряю темп, то замедляюсь, продлевая удовольствие. Наш своеобразный танец пахнет сексом и похотью.
И вот Юля замирает, широко раскрыв рот, а потом кончает, сжимая меня внутри мышцами так, что чуть сам не кончаю.
Ее тело вибрирует от оргазма, и я, замерев на секунду, любуюсь своей женщиной, достигнувшей экстаза. А потом срываюсь в бешеный темп…
«Моя».
Толчок, всхлип.
«Моя. Любимая. Женщина».
Толчок, стон, приглушенный поцелуем.
В паху нарастает напряжение.
«Моя. Жена».
В последний момент успеваю выйти, чтобы излиться ей на живот. В воздухе остро пахнет спермой. В тишине номера слышно только наше дыхание. Одно на двоих.
И этого пока достаточно. Где-то там, за порогом этого номера, остались неведомый Борис, неоднозначность в наших отношениях, конференция, идущая своим чередом без меня, проблемы, решения… всё где-то там далеко и ненастоящее.
А реальность здесь и сейчас. Все проблемы потом.
Сосредоточившись на этом, прижимаю крепко к себе жену и засыпаю сном без сновидений.
Просыпаюсь ближе к вечеру один. Юли рядом нет, но ее присутствие ощущается. Вещи, в порыве разбросанные по номеру, собраны и аккуратно развешены. Шторы, которые я точно помню были раздвинуты с утра, расправлены чей-то заботливой рукой и дарят приятный полумрак.
Тело ломит от истомы. И только это мне подтверждает, что секс мне не приснился. Тогда между нами все было предельно ясно. Мы оба этого хотели. Но я готов к тому, что Юля даст заднюю, испугавшись влезать снова в отношения, которые уже однажды закончились полным разочарованием.
Мне хочется найти ее и пообещать, что мы со всем обязательно справимся. Что я больше не дам ее в обиду, не дам повода для ревности, не разобью ее сердце…
Юля сидит на общем балконе и гипнотизирует телефон. Завидев меня, вздрагивает всем телом. Ее лицо сосредоточено, и к моему появлению она точно была не готова. Вижу в глазах тревогу напополам с обидой. А еще от жены тянет тем самым стылым холодом, что обжег меня в первую нашу встречу.
— Что-то случилось? — присаживаюсь в кресло рядом, внутренне ожидая худшего. Неужели эти уроды снова ей угрожают?!
Юля молча протягивает телефон.
В диалоге с Янкой Горячо последнее сообщение:
«Этот козел мне изменял! ТРИ ГРЕБАНЫХ ГОДА! Я просто в ахуе!»
Глава 15. Великолепная семерка
Юля
— Рассказать вам, девочки, сказку? — Яна, опрокинув стопку текилы и напрочь проигнорировав лайм, громко хрустит соленым огурчиком.
За этим действом беспокойно следит Буся, возлюбившая сестру, как свою ближнюю.
Света с задумчивым лицом ощипывает Толика. Ира, в честь сегодняшнего экстренного сбора феечек снявшая аскезу на алкоголь, подперев кулачок, смотрит грустно на сказительницу.
Я же, вкратце узнавшая подробности этой истории, сбрасываю очередной вызов Соболева. Не сейчас.
В душе кипит обида на весь мужской род за мою Янку. И пусть Мир не герой сегодняшней сказки, но я не готова сейчас с ним говорить.
Странно у нас вышло. Еще позавчера я обнимала его, жарко кончая, а сегодня ступор какой-то.
— Жили были Ваня с Маней. Ваня любил Маню, Маня — Ваню. Знали друг друга, как облупленных, свадебку планировали, да что б пир на весь мир. Все нервы Мане вымотали с этой свадьбой… И всё у них было ха-ра-шо! Да только стал перед событием этим грандиозным Ваня не весел, головушку повесил. Пропадать стал в своем банке, задерживался допоздна. «Ну, бывает, аврал у человека, зашивается», — так Маня думала да наряд справный шила… Тьфу, девочки, как вспомню это платье!.. — Яна передергивается и недрогнувшей рукой наливает себе еще текилы. — А в один прекрасный вечер пришло Мане в соцсеточку сообщение от девицы незнакомой. Викторией Новиковой в миру названой. «Не верь Ване, он обманщик. Баба у него есть, красоты редкостной, характера пакостного. Натальей зовется. Три года как она у себя в инсте постит с Ваней твоим фотокарточки любовные. На Бали вместе они отдыхали, брульянт на пальце подписоте казала…»
