не были бы. С остальными же, учитывая очень хороший доспех, состоящий из открытого шлема, наручей, поножей, бриганты и алебарды в качестве оружия, ополченцы могли тягаться.
Выбежав из детинца, Леон направился к башне городских ворот. Его обгоняли уже снаряженные воины и ополченцы, занимая свои места по боевому расписанию. А навстречу валила толпа полуодетых, с узлами и детьми на руках, жителей посада. Значит, городские ворота еще открыты. Зайдя в воротную башню, Леон направился на верхнюю площадку. Отметил про себя, что у дверей башни его встретил рослый ополченец уже в доспехе и с алебардой в руках. Служба исполняется!
Поднявшись на верхнюю площадку, увидел там начальника караула, командира гарнизона, обоих полусотников латников и лучников. Следом за Леоном поднялся глава города. Все смотрели в сторону реки, и Леон, подойдя к бойнице, вскинул к глазам бинокль. От реки, разворачиваясь во всю ширь поля, валила черная масса конницы. В утреннем сумраке Леон не мог разобрать, кто это.
– Кто? – спросил он у присутствующих, не опуская бинокль.
– Булгары, – пояснил глава, также рассматривая степняков в бинокль. И добавил: – Многовато их. Ни разу столько не было.
– Ну так! Победнее жили – поменьше и приходило, – отозвался сотник ополченцев.
– Первый раз зимой пришли, – отметил глава.
– Сообразили, что летом князь быстро подмогу может прислать. Вот и пришли зимой.
– Полагаю, не меньше пятнадцати сотен, – поделился мнением сотник.
– Пожалуй, – согласился Леон. – Посад жалко. Люди только отстроились.
– Жизнь важнее, – отозвался глава. – Будут живы – заработают денег. С деньгами теперь в городе хорошо. И строить нам еще много.
Леон, вспомнив, что кроме городских стен хотел и детинец перестроить, кивнул в знак согласия.
– На стены полезут или попытаются ворота вынести? – не обращаясь к кому-то конкретно, поинтересовался Леон. И сам же ответил: – Не. Наверняка знают, что ворота им не пробить. Через стены пойдут.
Все промолчали, соглашаясь.
– Пойду-ка я на южную стену. Там лес ближе всего. А вы тут глядите. – Засобирался Леон. – Заодно к связистам зайду. Нужно князя уведомить.
Но уйти он не успел. Из надвигающейся массы степняков выделилась группа, которая направилась к воротной башне. Не доезжая до границы дальности стрельбы луков, группа остановилась посреди улицы, проходящей от пристани через посад. Часть всадников сбросила лежавшие поперек лошадиных спин тюки. Тюки оказались связанными по рукам и ногам людьми, которых поставили в ряд на колени лицом к городу. Даже без бинокля было видно, что это мужчина, женщина и пять детей разного возраста.
– Это Четвертак с семьей! – охнул глава, узнав их. И пояснил для других: – Он живет ниже по течению Оки. Обычно, когда набег, они успевали уйти в лес. Но то было летом. А сейчас булгары первый раз зимой пришли.
– Не успели! – напряженным голосом подвел итог Леон. Он не мог понять происходящего, но инстинктивно не ждал от этого ничего хорошего.
Выехавший немного вперед всадник, приложив руки ко рту, прокричал на ломаном русском языке:
– Грек! Грек! Ты видишь? – и несмотря на тишину в ответ, продолжил: – Вот так, Грек, будет с тобой и с твоей семьей! Хан приговорил вас всех к смерти!
Спешившиеся воины позади него в один взмах сабли отрубили головы пленникам. Тела, выбросив в небо фонтаны крови, упали и задергались в агонии. Позади Леона кто-то охнул, и раздались всхлипы. Он обернулся и встретился с полными ужаса глазами жены, державшей на руках младшего сына. Оказывается, вслед за ним сюда пришла вся его семья. Средняя дочь кусала губы и по ее щекам бежали слезинки. Старший сын стоял бледный и со всей силы сжимал висевший у него на поясе тесак.
– Домой! – распорядился Леон. – Точнее – каждому на свое место!
В городе все жители на случай осады были распределены – кто помогал раненым, кто готовил еду, а кто в случае необходимости был готов бороться с пожарами.
В этот день, естественно, на приступ булгары не пошли. Они обустраивались, частично заняв посад, который дальновидно жечь не стали. Морозы стояли хорошие! По этому поводу возник спор у руководства осажденных – жечь самим посад или нет? Неизвестно, чем бы кончился этот спор, но хмурый Леон отрезал:
– Смысла жечь нет. Они это переживут. Пусть их! Глядишь – что-то уцелеет.
– Как же! Уцелеет! Тут самим бы уцелеть! – возразил кто-то из помощников главы.
Леону было что ответить, но он опасался, что сказанное попадет не в те уши, и он промолчал. Он уже сообщил князю о нападении, и тот, выслушав его мнение о том, что при шестикратном численном преимуществе степняков, даже если и удастся отбиться самостоятельно, потери будут весьма серьезны, пообещал выслать помощь, но послезавтра. Следовательно, нужно было продержаться один день и одну ночь. Это было реально. Леон был уверен, что степняки за один день не одолеют его воинов.
Ночь прошла спокойно, если не считать, что вокруг города в темноте ходили разъезды булгар. Основная же масса ночевала в лагере, состоявшем из множества кибиток. Утром часть степняков занялась заготовкой лесин под лестницы, одновременно из подлеска вязали большие щиты. Но основная масса устроила вокруг города карусель, обстреливая из луков защитников на стенах. Надо отдать должное – Леон, сам в прошлом конный лучник, был неприятно удивлен точностью стрельбы степняков на скаку. Хотя подобное он уже видел, будучи воином легкой конницы в княжеском войске. Но тут сказывался количественный фактор. Стрелы летели просто дождем. Выручала стена. Из-за которой защитники стреляли в скачущих степняков. В целом, можно сказать, разменялись – пара десятков раненых защитников на неизвестное количество нападавших. После полудня булгары взялись стрелять зажженными стрелами. Стена, облитая водой с первыми морозами, огня не боялась, поэтому степняки посылали горящие стрелы за нее, стремясь поджечь город. Результат был не ахти какой – сгорели пара сараев и один дом. Развиться пожару не дали. Зато степняки вынуждены были подходить ближе к стене и в итоге понесли потери, утащив раненых и оставив на снегу убитых. Леон понял, что день они продержались, и надеялся, что ночью приступа не будет.
На ночь на стены встали латники и ополченцы, лучники были отправлены на отдых, заняв ближайшие дома. Леон решил тоже остаться на ночь на стене, избрав в качестве своего штаба караулку внутри воротной башни. Помещение находилось на самом верху башни, прямо под крышей и было оборудовано застекленными бойницами на три стороны, позволяя охране даже в непогоду держать под контролем подступы к воротам. Из удобств там была одна железная печурка, служившая одновременно и средством отопления зимой, и очагом для разогрева пищи
