Звено новейших, казавшихся неуязвимыми, штурмовиков было уничтожено меньше чем за минуту.
– Бригадир! – раздался в наушниках чей-то голос. – Бригадир, танки!
Танки? Слово упорно не хотело обретать смысл, болтаясь где-то на задворках разума. Какие танки, когда самолёты.
Самолёты… только что сбиты… танки…
– Не меньше двух десятков! – Металлический голос вернул на землю. – Двигаются к на…
Конец фразы потонул в грохоте залпов. Ночь, освещённая вырвавшейся из стальной оболочки энергией, превратилась в день. Десятками маленьких «солнц», пущенных в темноте в сторону бывшего холма.
Остров затрясся, подбрасывая технику и ломая постройки. Лязгнули зубы, норовя оттяпать язык, ноги с трудом удержали массивное тело.
Первые снаряды угодили в защитное поле. «Антенны» пошли радужными пятнами, превратились в огромный и переливающийся мыльный пузырь, в котором угадывались горящие линии силовой решётки. Медленно потухли… Башня огрызнулась, облизывая лучом прижавшиеся к земле приплюснутые тени и превращая их в факелы. Один, другой…
Танки сделали второй залп, на этот раз слаженно, одновременно.
Конец…
Ярость тротила оказалась сильнее упрятанной под землю силовой установки. Десятки снарядов прочертили багровое небо, и генераторы поля не выдержали, сгорая от перегрузки. Мгновение ничего не происходило, а затем… из жерла рукотворной сопки вырвался ослепительно-жемчужный луч, вспарывая темноту небесного купола подобно вспышке электродуговой сварки полумрак цеха, только в тысячу раз мощнее. Земля окончательно ушла из-под ног, меняясь положением с небом. Стало темно и тихо: защита вырубила датчики, спасая глаза от излучения, а лёгкие – от удушливо-обжигающей смеси озона и расплавленного металла. Тишина сменилась бесконечным писком повреждённых датчиков: температура, ходовая часть, сервоприводы и подача топлива. Где-то на периферии звучали вопли рабочих…
Когда человеческий мозг отключился, компьютер запустил аварийную программу. Включились дополнительные источники питания, заработали вспомогательные двигатели, и… покорёженные останки того, что когда-то звалось «Сахалин 19», а ещё раньше… когда было человеком – Виктором Андреевичем Спириным, поднимая пыль и сажу, поминутно останавливаясь, полупоехало, полупоползло в сторону пирса. Уже не думая о бригаде, а стараясь выжить, согласно запрятанной в глубине электронной начинки программы. Но бригада находилась рядом, и неотступно двигалась следом.
Все – кому удалось выжить.
Такие же уродцы из стали и плоти. Расплавленные механические чудища, напоминающие фантастических роботов из старых голливудских фильмов. А затем, оставаясь в спасительной темноте беспамятства, подстёгнутый мощным выбросом таинственной энергии Башни, человеческий разум начал меняться. Разрушая привычные нейронные связи, нащупывая в кибернетических системах лазейки и заменяя ими уничтоженные участки мозга.
Именно в этот миг существо, бывшее когда-то машиной, откликавшейся на позывной «Сахалин 19», по-новому взглянуло на окружающий мир, ужасаясь тому, во что превратилось, и обещая себе, когда наберётся сил – обязательно всё исправить…
* * *
Сон…
Сон ли это? Верилось с трудом. Во всяком случае, раньше Михаил о таком не слышал.
Впереди замаячил подъезд.
Входная дверь перекошена, кодовый замок не работает. Странно? Нисколько, в городе многое вышло из строя. И продолжало сыпаться с пугающим постоянством. Говорят, раньше домофоны стояли, штуки такие, типа телефонов, и говорят, даже изображение показывали, как в телевизоре. Не врут, наверное – телевизоры же есть. И телефоны…
Спирин распахнул дверь, в нос ударил удушливый «коктейль» перегара и мочи, и поморщился. Осторожно переступил через лежащее на полу человеческое тело. Сосед из «двенадцатой» опять пьяный валяется. Что-то в позе мужчины заставило замереть. Подобрав к животу ноги и спрятав на груди руки, мужчина являл собой отвратительную пародию на ребёнка, укутанного в грязную чёрную простынь, выброшенного и никому ненужного. В принципе так и было, но не это заставило Спирина остановиться. Поза человека напомнила ещё один сон: огромная комната с теряющимися в темноте стенами, накатывающий волнами шёпот и он – повисший в центре в позе эмбриона, словно зал заполнен не воздухом, а прозрачным желе. Шёпот усиливается, уже можно разобрать отдельные слова…
Мишка пришёл в себя, мокрые ноги противно хлюпнули. Потрепав соседа за плечо, молодой человек звонко хлопнул ладонью по заросшей щетиной физиономии. Услышал не то ругань, не то стон, чертыхаясь, с натугой посадил страдальца ровнее. Постоял, пытаясь найти решение: если жена дома, в квартиру не пустит; значит, тащить соседа на третий этаж смысла нет, но и оставить его на площадке парень не мог – совесть не позволяла.
Вывод?
Пьяный зашевелился, разлепляя грязные глаза, мутные и без единой мысли.
– Пом-моги, – услышал Аспирин. – П-подняться.
Вцепившись в грязную куртку – под ногтями заломило – Мишка напрягся, и медленно, резко выдыхая от натуги, поставил соседа на ноги.
– Домой? – неуверенно спросил он, глядя на раскачивающегося взад-вперёд человека.
– Не-а… Ту-у-да.
Сосед сделал шаг к двери.
– Куда туда?
– Ту-у-да. – повторил сосед.
– Дойдёшь?
– Ту-у-да… – услышал он снова.
– Осторожнее. – Мишка с болью следил, как пьяный, распахнув дверь, качаясь, переступает через порог. Двинулся следом, рука придержала дверь.
Сосед постоял, опустив голову, несколько раз плавно качнулся, но не упал. Встрепенувшись, резко дёрнул головой (Димкин отец называл такое поведение синдромом попугая) и медленно спустился по ступенькам, не останавливаясь, на автопилоте побрёл по дороге в неизвестном направлении.
Провожая страдальца взглядом, Мишка несколько секунд постоял в нерешительности, снова вспомнил про мокрые ноги – так и простудиться недолго, – и нырнул обратно. Бегом поднялся на третий этаж (лифт, как и кодовый замок, давно вышел из строя), запыхавшись подбежал к двери, и… остановился, почувствовав на себе чей-то взгляд. Замер, в ладонь больно впился приготовленный заранее ключ, и медленно повернул голову.
– Привет. – Возле лифта стояла Лена.
– Привет, – задыхаясь, выдохнул Михаил. С шумом втянул в лёгкие воздух. – Ты… – снова выдохнул, – напугала…
– С работы?
– Ну да… угу… а ты… от брата?
Девушка отрицательно мотнула головой, отчего длинные волосы взметнулись огненными брызгами, проследила за его взглядом и нахмурилась.
– Где ты был? Вчера в клубе?
Мишка занервничал, некстати думая, как Ленка похожа на брата. Поведение, речь, даже одежда. Глаза… неожиданно понял, почему удивился облику девушки. Её глаза, вернее, макияж. Сейчас у Лены не было привычного боевого раскраса, превращавшего её в призрак с космическими провалами вместо глаз. Вообще никакой косметики. Перед ним стояла высокая симпатичная девчонка с большими задумчивыми голубыми глазами. И ресницами… длинными-длинными, как хвост у сороки. Наверное, если подойти поближе, можно ощутить от взмахов ветерок, услышать робкий стук сердца и почувствовать клубничный аромат кожи.
Михаил сглотнул.
– Молчишь? – Лена или не заметила его волнение, или не захотела заметить. – Я жду.
Подойдёшь, размечтался…
– Дела были. – Голос прозвучал глухо. – Извини. И брату скажи.
– Брату сам передашь. Какие дела?
– Мои.
– Твои? – возмутилась девушка. – Единственного друга чуть не убили! А ты… – Губы чуть задрожали. – Я думала, вы друзья.
– Друзья…
– Когда он тебе нужен. Говоришь одно, а делаешь другое?
– Неправда. – Пытаясь скрыть раздражение, Михаил повысил голос. – Так получилось…
В порыве девушка шагнула ближе:
– Неужели? Не в первый раз…
Спирин покраснел.
– Знаешь, что…
– Лучше скажи. Какие дела?
– Не могу. – Мишка пытался взять себя в руки. – Может, зайдём? Здесь не лучшее место для разговора.
– Размечтался! Говори здесь.
Чувство вины исчезло окончательно, Мишка начал злиться.
– Послушай, я всё расскажу Димке.
– Нет. Расскажи мне.
– Да почему тебе? С чего?
– С того… – Девушка на секунду замолчала. – Он же мой брат.
Ясно… переживает.
И сердито добавила:
– Не скажешь – хуже будет.
Спирин не смог скрыть удивление.
– Что?
– Заставлю рассказать.
Излучины губ нервно поползли в стороны, но сохранить достоинство не удалось, гримаса лишь отдалённо напоминала улыбку.
Ну и стерва, вся в брата, такая же ненормальная.
– Я жду. Что у тебя с Башкой?
– Ничего… – Мишка вспомнил про мокрые ноги. Раздражение куда-то подевалось. – Так получилось. Позвали меня… – Поймал себя на том, что, несмотря на ситуацию, откровенно Ленкой любуется. – Ты, как брательник, считаешь, я всё подстроил?
