В подтверждение этого из шкафа вылетела и грохнулась на пол деревянная панель.
Айзея тоже заглянул в гардероб.
– Посмотри-ка! Ты гений, Ларри. – Он ткнул пальцем в Эбигейл. – Иди сюда. Ты можешь нам понадобиться. Там слишком узкий проход.
Девушка поднялась, прошла через комнату и, встав рядом с Айзеей, посмотрела в шкаф. За снятой панелью обнаружилась черная стальная дверь размером два на три фута.
– Похоже, тут какое-то серьезное дерьмо, – сказал Айзея. – Надеюсь, ты сможешь ее открыть. Это в твоих же интересах.
– Есть плохая новость – здесь блокировочное устройство. Из восемьсот шестидесятых годов. Четыре замка, для которых требуются три различных ключа. – Лоренс ощупал замочные скважины. – Замок со штырьковым реверсивным механизмом. Цилиндрический замок… И еще два разных замка.
– Вот дерьмо! – выругался Айзея. – Придется все же бросить сюда пару гранат.
– Не пойдет. Если это дверь того типа, который я подозреваю, – профессор постучал по дверце костяшками пальцев, – то она сделана из десяти стальных листов, каждый толщиной в одну восьмую дюйма. Но есть и хорошая новость.
– Не томи, Ларри!
– Видишь? Три из четырех замков уже открыты. На нашем пути только один сувальдный замок.
– Так что мы будем делать?
Лоренс посмотрел на Айзею:
– Мне нужна гарантия.
– Гарантия?
– Последние десять лет я потратил на то, чтобы найти то, что здесь находится. Теперь я готов добровольно от всего отказаться…
– Рад слышать.
– …если ты гарантируешь, что никто из нас не пострадает. Пообещай, и я обеспечу тебе проход.
– Я пообещаю, и твое сердечко успокоится?
– Да.
– Хорошо, Ларри. Ты обеспечиваешь мне проход туда, и вы все уходите из этих гор.
– Это правда?
– Ставишь под сомнение слово морпеха?
Лоренс бросил на пол рюкзак, расстегнул «молнию» внешнего кармашка и, порывшись внутри, достал какой-то предмет и подставил его под свет налобного фонаря.
Это был длинный зубчатый ключ.
Айзея ухмыльнулся под маской.
– И где же ты его добыл?
– Нашел в сейфе в кабинете Барта прошлым летом. Твердой уверенности, что он откроет этот замок, у меня нет, но тип ключа, по крайней мере, подходящий.
– И что, по-твоему, там, за дверью? – спросила Эбигейл.
– Летом восемьсот семьдесят первого года Барт Пакер, старатель-неудачник, разрабатывал в одиночку участок в горах Сангре-де-Кристо, – начал рассказывать ее отец. – Однажды он застрял в лесу из-за непогоды и, найдя на верху горы выступ, укрылся там. Пережидая грозу, он почувствовал спиной, как откуда-то тянет ледяным холодом. Пакер повернулся, увидел щель в горе и полез в нее. Забравшись глубже, он зажег спичку и обнаружил, что попал в большую пещеру, а в десяти футах от него сидит безголовый труп в испанских доспехах. Барт догадался, что видит какого-то конкистадора, который сидит там, по всей видимости, с начала шестнадцатого века. Но что еще важнее, за спиной древнего завоевателя высилась пирамида из золотых слитков общим числом девяносто один и весом в двадцать два фунта каждый. Так что там была тонна чистого золота. В свои лучшие дни шахты Абандона оценивались в шестьсот шестьдесят тысяч долларов. Сегодня, когда золото торгуется по восемьсот два доллара за унцию, бартовские девяносто один слиток стоят более двадцати пяти миллионов. Да, возможно, здесь не все слитки. Но даже если Барт потратил половину, двенадцать с половиной миллионов – тоже очень хороший заработок.
– Ты организовал экспедицию как предлог для поисков этого золота? – спросила Эбигейл. – И что ты собирался делать? Утащить его с собой, ничего никому не сказав?
– Конечно, нет. Мы со Скоттом…
– Скотт знал? – Теперь ей стал понятен тот заговорщический взгляд, которым ее отец обменялся с проводником на обозной тропе.
– Сами мы все не утащили бы. Это же семнадцать миль! Даже если б каждый загружался по полной, понадобилось бы как минимум две или даже три ходки. К тому же дело не только в денежной ценности. Это было бы открытием огромного исторического…
– Ты – сукин сын. Эгоистичный… – возмущенно заговорила Эбигейл, но ее перебил Айзея:
– Пора открывать хренову шкатулку, Ларри.
Лоренс вздохнул и отвернулся от дочери.
Работал он не спеша, собранно и осторожно. Через какое-то время ключ повернулся, и механизм щелкнул.
– Сработало, – прошептал Кендал и, взявшись за ручку, открыл стальную дверцу. В тот же момент Айзея оттолкнул его в сторону и сам залез в гардероб. Луч налобного фонаря пробежал по тайной комнате Бартоломью Пакера размером не больше шкафа – каменным стенам, полу, потолку… А затем раздался рев:
– Да что ж ты меня за нос водишь?!
Глава 26
– Ларри, где мои золотые кирпичики?
– Ничего не понимаю… Они должны быть здесь.
Айзея вытолкнул Лоренса из гардеробной.
– Сядь! – прикрикнул он на Эбигейл. – Да не ты, Ларри! – Затем он прижал профессора к окну.
– Говорю тебе, они должны быть здесь, – уверял его тот. – Может быть, кто-то еще…
– Ты что-то скрываешь от меня? – Айзея расстегнул ножны на лодыжке под брючиной.
– Клянусь тебе, ничего! Они должны были быть здесь. Я понятия не имею…
– Может быть, в этом все и дело… – Айзея вдруг подался вперед, вскинул руку и прижал локоть к шее Лоренса. – Но мне откуда знать? Откуда. Мне. Знать. Что ты не лжешь?
– Клянусь тебе, я не… пожалуйста…
– Слова меня не убедят, Ларри. Но знаешь, что убедит? Боль. – Айзея бережно снял с Кендала очки, уронил их на пол и аккуратно раздавил каблуком ботинка. – Сейчас я вырежу тебе правый глаз…
Эбигейл стало нехорошо. Этого не может быть.
– Нет, пожалуйста, нет… – забормотал ее отец.
Айзея надавил локтем на его дыхательное горло, перекрыв ему на пару секунд доступ воздуха.
– Даю тридцать секунд. Подумай и представь другой ответ. Если ты по-прежнему считаешь, что не знаешь об их местонахождении, я, возможно, с большей готовностью приму твой ответ. А знаешь почему?
Лоренс покачал головой. Глаза у него уже лезли из орбит.
– Потому что в данный момент ты не понимаешь, в чем на самом деле заключается план, – продолжал его мучитель. – Ты думаешь, что понимаешь, но это не так. Но когда твое теплое правое глазное яблоко ляжет на мою ладонь, ты придумаешь ответ получше. Ты будешь знать, что я могу и полон желания порезать тебя на кусочки. Дело не в том, что мне нравятся пытки. Просто я должен быть на сто процентов уверен, что ты говоришь правду.
– Айзея, послушай. Мне нужна минутка…
– Извини, Ларри. Другого варианта нет.
– Пожалуйста, остановитесь! – умоляюще произнесла Эбигейл. – Он мой отец. И он не знает, где золото.
– Вот мы и выясним это наверняка.
Кончиком лезвия Айзея приподнял нижнее веко правого глаза Кендала. Тот попытался отвернуться.
– Стой смирно, черт возьми! – прикрикнул на него бандит. – Или хочешь, чтобы я нечаянно поранил тебе мозги?
Эбигейл вскочила и бросилась к Айзее, но кто-то схватил ее сзади. Она попыталась вырваться, но ее уже крепко держали за запястья и прижимали к полу.
Девушка посмотрела в скрытое маской лицо – от него не пахло водкой, значит, это был не Стю. Более того, то, что она увидела в глазах державшего ее человека, странным образом успокаивало. А еще в них было что-то знакомое, какое-то скрытое в глубине бремя… Это потому, что ты знаешь их.
– Тебя не убили, – прошептала журналистка. – Ты притворился. Ради нас.
Изловчившись, она высвободила руку, сорвала со своего противника маску и увидела перед собой отмеченное двумя шрамами, бородатое лицо их проводника, Джеррода Спайсера.
– Черт, Джеррод! – вырвалось у Айзеи.
– Ты с ними?! – изумился Лоренс.
– Она узнала меня по глазам! И что нам теперь делать? – раздраженно крикнул Спайсер и поднялся.
– Ты сам допускал такую возможность, – пожал плечами Айзея. – Мы знали…
– Слишком многое пошло не так, как ты говорил. Почему бы тебе самому не снять…
Айзея отступил на шаг от Лоренса и стащил свою маску.
– Доволен?
В свете налобного фонаря Эбигейл увидела гладко выбритое лицо тридцатилетнего чернокожего мужчины, которое при иных обстоятельствах сочла бы на редкость красивым. Все его черты сошлись в идеальных пропорциях: выдающиеся скулы, пронзительные, охряного цвета глаза, ямочки на щеках, появлявшиеся вместе с широкой, злобной улыбкой…
Джеррод в это время поднял маску на лице Стю. Первым, что увидела Фостер, были завитки черных курчавых волос, потом появилась недельной давности щетина, тонкие губы и запавшие, покрасневшие глаза, печальней которых она еще не встречала. Симпатичное когда-то, это лицо стало жертвой монстра, пожиравшего его изнутри, высасывавшего жизненные соки и истончившего его до хрупкого основания.
Спайсер отвел Айзею к окну. Стю, поднявшись с пола, присоединился к ним. Пока троица перешептывалась, Эбигейл смотрела на отца. Дрожащий, тот стоял у стены и плакал – темные струйки стекали по его щекам к бороде, и на полу, под ботинками, собралась небольшая лужица, отчего казалось, что плачет он кровавыми слезами. Затем, сделав над собой усилие, Лоренс наконец произнес:
