Кира развернулась к Стрельцову и неожиданно близко оказалась у его лица, почти повторяя действие коварной девушки, изображенной на картинке. Потерявшись на секунду, Максим замер, взглядом остановившись на губах Киры.
— Твоя сентиментальность, — наигранно страстно прошептала она и следом хихикнула.
Она продолжала смеяться, пока Стрельцов задумчиво смотрел на нее. Прочистив горло, Максим наконец оттаял и принялся оборонятся:
— Сентиментальность? Ты вообще о чем?
— Ну как же, ты сперва говорил по делу, а потом впал в забытье и начал втирать про метафоры, — не унимая смех, говорила Кира.
— Ой, отстань.
— Ой, отстань, — передразнила она его.
— Свалилась на мою голову… — пробурчал Стрельцов себе под нос, вновь дергая лист к себе.
— Бе-бе-бе, — сказала она в ответ, заставив тем самым Максима улыбнуться. Но он, кажется, не хотел, чтобы Кира это заметила, и отвернулся в сторону.
— Короче так: либо давай работать, либо свали уже от меня подальше, — нацепив на себя привычную маску грубияна, сказал он.
Интонация Кире не понравилась, и ее игривость тут же испарилась. Она замолчала и обождала несколько секунд.
— Ладно, — шепнула она, — как соединим наши истории?
Максим в тот момент уже что-то строчил.
— Никак, — рявкнул он. — Я напишу свой вариант, а ты просто согласишься.
«А, вот так значит, да? Понятно», — нервно подумала Кира.
— Хорошо, — ответила она и облокотилась на парту. Глаза нагло забегали по профилю Стрельцова. Сейчас это было ее единственное оружие. Парень мог снова неадекватно среагировать, но Кире почему-то было все равно. Кажется, она даже хотела вывести его на эмоции…
— Кто готов? — заговорил Валентин Сергеевич и поднялся с места. Он обогнул рабочий стол и встал перед классом.
Максим поднял руку. Киру посетило дежавю.
— Отлично. Стрельцов, Сокол, выходите ко мне.
Они оба встали и направились к доске. Максим шел впереди. По его уверенной походке Кира посмела предположить, будто он считал, что у него все под контролем. «Может быть, я играю с огнем, но, прости, я не собираюсь плясать под твою дудку!»
— Итак, какая же история развернулась перед вашим воображением? — спросил преподаватель и внимательно посмотрел сначала на Киру, а затем и на Максима, ожидая ответа.
Стрельцов обернулся к Кире и мельком взглянул на нее, словно пытаясь убедиться в том, что она продолжит молчать и даст ему полное право руководить процессом.
— Мы считаем, что девушка главный злодей и она издевается над связанным парнем, — наконец заявил он.
— Хм, очень интересно, — удивился Валентин Сергеевич, в задумчивости поднося руку к подбородку. Мужчина хотел уже задать следующий вопрос, но тут его прервала Кира.
— На самом деле, нет. Девушка жалеет этого беднягу, потому что его ждет смерть, а это их последнее свидание.
Скулы Максима заострились. С негодованием и злостью он живо обернулся в сторону соседки.
— Да-а? — протянул преподаватель и перенес вес тела на одну ногу. По всей видимости, он понимал, что именно сейчас происходило, и находил противостояние этих двоих весьма увлекательным.
— Да, — подтвердила Кира.
— Нет, — запротестовал Максим, как можно незаметнее приблизившись к девушке и больно ущипнув ее за бедро. Кира сморщилась, но терпела, а он все еще не отпускал. — Может, хватит?! — тихо рыкнул Максим.
— Нет, продолжай, мне нравится, — улыбнулась Кира, намекая на щипок и то неприятное чувство, которое он за собой нес.
Максим опешил и прекратил. «Наверное, он подумал, что я сумасшедшая. Ну и ладно, зато он не выиграл».
— Так, мне все ясно, — сказал Валентин Сергеевич и сел обратно за стол.
— Что вам ясно? — несколько испуганно спросил Стрельцов.
— Вы не справились с заданием, — ответил преподаватель. — Вы так и не смогли договориться и создать что-то общее. Но это ничего, в следующий раз все получится. Главное попытаться. Присаживайтесь, пожалуйста. Кто следующий?
Максим, крайне удрученный, шагнул в сторону своей парты. Кира направились следом и села на место.
— Следующего раза не будет!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И что это ты так занервничал, а? — зашипела она в ответ.
— Слушай, замолчи, — принялся оборонятся Стрельцов, — из-за тебя мы провалили задание и потеряли баллы. Вот зачем ты вообще рот открыла? Все испоганила!
— Ха! Ну конечно. По-твоему, я должна тебя слушаться?
— Мы ведь договорились.
— Стрельцов, мы с тобой ни о чем не договаривались! Ты просто поставил меня перед фактом, но я не соглашалась.
— Ты сказала: «Хорошо»!
— А это было не «Хорошо» — «Хорошо», а «Хорошо» в смысле «Нет».
— Чего? — скривился Максим. — Сама-то поняла, что сказала?
— Да!
Стрельцов покачал головой, и устало вздохнул.
— Ты, Сокол, ненормальная. Я не хочу сидеть с тобой. Никогда.
— Ой, какие мы нежные, — пропищала она. — Можно подумать, я горю желанием находиться рядом!
Взбрыкнув, Кира схватила свои вещи и немедленно вернулась обратно на свое место. Валентин Сергеевич не мог не заметить шум с задних парт, но на этот раз не высказал замечаний, а молча понаблюдал, как распсиховавшаяся студентка пересаживается. Она отвернулась к окну, в котором могла разглядеть лишь поздний вечер и несколько тихо покачивающихся деревьев. «Придурок!» — в который раз повторила она про себя. Кира просто не могла понять этого человека, хоть ей и довелось полноценно пообщаться с ним около тридцати минут.
«Даже и не думай, Стрельцов, что ты как-то задел мои чувства, я просто не в состоянии понять твои заморочки. Неужели я правда так сильно тебя раздражаю? Но что я успела такого сделать? Мы ведь даже не знаем друг друга толком!»
Внутренние переживания разбились надвое. С одной стороны, ее возмущали тупые подколы и надменность Стрельцова, а с другой, кажется, наоборот, все, что бы он не делал, отдавалось в сердце Киры пением, и от неоправданной симпатии невозможно было сбежать.
Глава 12
Еще одна неделя пролетела на удивление быстро. Полностью закопавшись в учебных делах, Кира и не заметила, как наступил очередной четверг. Перед творческим письмом у нее, как обычно, имелся час свободного времени, поэтому Кира непривычно крутилась у зеркала в ванной и пела незатейливую песенку, в припеве которой было всего пару слов. Несмотря на полную загруженность, настроение у нее было отличное.
Тем временем Аня разложила на письменном столе огромный ватман и различные чертежные принадлежности. На полу в раскрытом виде лежала пара журналов, со страниц которых она периодически что-то вырезала.
— Черт! — вскрикнула она уже не в первый раз, и Кира вышла из ванной.
Она подошла к столу, аккуратно перешагнув через гору макулатуры. Аня перекладывала из угла в угол уже изрядно помятую фотографию счастливой семьи и продолжала отчаянно вздыхать.
На основной части ватмана были приклеены и другие изображения людей. Их было очень много, и Кира подумала, что, возможно, соседка делает стенгазету ко дню семьи, до которого, к слову, еще как до Китая пешком.
— Что это такое? — наконец спросила Кира.
— А на что похоже? — с ужасом произнесла Аня, замахав руками над столом.
Кира в задумчивости почесала подбородок.
— Это стенгазета?
Аня схватилась за голову и наигранно всхлипнула, а затем со психом схватила ватман, роняя все чертежные принадлежности, лежащие на нем, на пол, и скомкала это все в огромный шар. Кира выпучила глаза и с сожалением посмотрела на бумажный ком.
— Так это не стенгазета? — прошептала она, чувствуя себя несколько виноватой.
— Нет! — блондинка зашвырнула скомканный ватман в урну и принялась утаптывать его ногой, на которой красовался розовый тапочек. — Я пыталась соорудить социальную рекламу.
— Извини… — пискнула Кира и открыла шкаф, достав из его нутра темно-синие джинсы и однотонную футболку голубого цвета.
Плюхнувшись обратно на стул, Аня закинула голову кверху и тяжело выдохнула. Затем, словно моментально набравшись откуда-то сил, размяла шею и села ровнее, принимаясь что-то писать в тетради.
