до сих пор не научилась пить…. Чёрт, как же спать хочется. Только хрен я теперь усну. Скоты проклятые! Да и я хороша, надралась и едва не отбросила копыта где-нибудь в подворотне с перерезанным горлом и разорванной юбкой из-за этого дерьма! Подумаешь!»
Пришло время закрыть кран и покинуть ванную, тем более что дома гостья. Лиза сидела на краю кровати (стул был завален мятой одеждой), не испытывая видимого дискомфорта от недостатка света в помещении. Когда хозяйка квартиры показалась в дверном проёме, девушка вскочила и участливо справилась о её самочувствии.
– Мне лучше, Лиз, спасибо.… О-ох! – Свинцовые тучи над мозгом ещё не рассеялись, и Ольга добавила: – Не могла бы ты передать аспирин? Под кроватью с твоей стороны аптечка… в коробке из-под обуви, – и, не снимая туфель, улеглась на кровать. Сил стоять на ногах, разгребать завал на стуле или хотя бы разуться не было.
– Прости за беспорядок, – с виноватой улыбкой добавило «мамино солнышко», – и за то, что не умею принимать гостей. Пожалуйста, чувствуй себя как дома.
Пока Ольга, закатив глаза, изображала (но не имитировала) страдания, гостья нащупала под кроватью коробку
(одну из коробок),
отряхнула её от пыли и положила на колени.
– Сейчас-сейчас, – отозвалась Лиза, разворачивая слои полиэстера…
(Стоп, что?)
«Не та коробка». Ольга попыталась донести мысль до почти добравшейся до содержимого девушки, но получилось лишь вытянуть в её сторону дрожащую руку и простонать что-то нечленораздельное. Поздно. Лиза подняла глаза на лежащую.
– Аспирин, говоришь…. Ух, хитрюга! – лицо озарила хитро-игривая усмешка, и Лиза в шутку пригрозила «хитрюге» пальчиком.
– Эта не та коробка! Аспирин лежит в другой! Честно! – Ольге хотелось провалиться сквозь землю или хотя бы съежиться до размера Дюймовочки, пока Лиза доставала из коробки вибратор. – М-мне его подарили! Я им даже не пользовалась!
– О-ох, – Лиза сочувственно сложила руки на груди, – ты совсем себя загнала, бедняжка! – и подползла к «бедняжке». Затем положила ладонь ей на лоб.
– Так лучше?
Удивительно, но остатки головной боли рассосались. Девушка поцеловала хозяйку квартиры в щёку и погладила по волосам.
– Всё образуется, – сказала она, перенося театр ласковых действий с шевелюры на плечи, а затем и на бёдра, – незачем убиваться из-за потери нелюбимой работы. И из-за возраста – тоже. Ты прекрасна.
Последовавший за словами поцелуй в губы всколыхнул что-то в душе Ольги. Она уже и забыла, когда её в последний раз целовали, когда её ласкали, ведь в жёсткой гонке, из которой она временно выбыла, эмоциональной открытости – родной сестре беззащитности – места нет. Кажется, ей теперь вообще нигде места нет. Может быть, здесь и сейчас? Тем более что не погонит же приличная женщина ту, что тащила её на себе через полгорода, из дома в ночь!
Ольга не хотела, чтобы ангел, посланный ей небом в утешение за годы тяжёлого труда, улетевшие в трубу, так скоро упорхнул обратно.
Ей не хотелось, чтобы всё ограничилось одним поцелуем.
– Пожалуйста! – красноречивый взгляд, полный мольбы, бегал от благодетельницы к обнаруженной ею машинке и обратно. – Я прошу тебя…
Рыжеволосый «ангел» одарил просящую пикантной улыбкой.
5
Когда Ольгина одежда и бельё увенчали гору на стуле, а туфли упёрлись в коробку с пресловутым аспирином, Лиза принялась раздеваться. Хотя Ольга считала себя гетеросексуалкой, она не могла оторвать от неё глаз и как зачарованная следила за каждым движением. Вот она сбросила с себя туфли, вот элегантно и раскованно сняла платье, картинно встряхнула волосы, а вот – неторопливо, подразнивая сглатывающую слюну наблюдательницу надутыми губками, чувственными вздохами и многозначительными взглядами – полностью оголилась.
В груди Ольги бешено колотилось, а в момент, когда её глазам открылось всё, казалось, что сердце подскочило к горлу. Бывшая репортёрша не могла сказать, было ли это тело самым красивым из всех, что ей доводилось видеть, ибо способность разума адекватно и в полной мере воспринимать действительность оказалась под ударом. Воздух как будто был насыщен и благоуханием клубники, и ароматом кофе, и запахом молодости и здоровья. Мозг словно опутала паутина, похоронившая под собой способность мыслить рационально и обнажившая всё, что связано с эмоциями и ощущениями. Лиза придвинулась с вибратором в руке, Ольга с радостью раздвинула перед ней тронутые варикозом ноги.
Эту машинку продали с батарейками в комплекте. Надо лишь нажать на маленькую кнопочку.
– Как же мало нужно, чтобы заменить мужчину – лишь котик и этот малыш. Обожаю XXI век… Мур-мур, солнышко!
***
За время, что маленький помощник был включён, Лиза на словах побывала богиней и последней потаскухой, госпожой и рабыней, ангелом небес и дьяволом во плоти, объектом обожания и преклонения и куском мяса для использования. «Мамино солнышко» крыло всё и вся трёхэтажным матом
(соседский ребёнок заплакал во сне, испугавшись, что это его мама-алкоголичка вернулась с родительского собрания),
закатывало глаза и высовывало язык, надрывно признавалось в любви и заставляло стёкла дребезжать от крика.
– Ну как, разогрелась? – Лиза отложила машинку в сторону. Розовощёкая Ольга блаженно улыбалась. Сейчас её не волновала ни потеря работы, ни беспорядок, ни тем более оптический обман или галлюцинация в парке. Но до́лжно не только принимать заботу и ласку, но и уметь дарить их, отвечать добром на добро. Ольга всем своим существом желала отплатить благодетельнице.
Кровать, на коей прежде лишь спали мёртвым сном, превратилась в поле боя и экспериментов. Во всяком случае, для Ольги. Поначалу она чувствовала себя неуверенно, но очень скоро, ободряемая партнёршей, стала действовать всё более и более решительно. Они сплетались и расплетались снова и снова; не было такого места на теле, где не побывали губы, язык или пальцы. Не существовало запретных мыслей и табуированных желаний, лишь двое в объятиях друг друга (больше всего удовольствия Ольга получала, тиская ягодицы своего ангела и зарываясь лицом промеж её грудей). Перехватывая инициативу, Ольга изо всех сил старалась добиться открытого восхищения со стороны своей богини. Она видела блеск в её глазах, ощущала вздымающуюся грудь под ладонями и обжигающее дыхание, но этого казалось недостаточно. В то время как хозяйка кровати лезла из кожи вон, Лиза принимала её дары с неизменным изяществом королевы, получающей подношения от верных подданных: с тёплой улыбкой и без лишних эмоций. Казалось, что чего-то не хватает, и отчасти так оно и было. Королева ещё не получила то, чего желала и заслуживала.
Обессилевшая женщина рухнула на подушку, но Лиза не собиралась останавливаться и, кажется, пошла на второй круг. Она непобедима. Начиная со ступней, с кончиков пальцев и пяток, она поднималась всё выше, и
