— Вы счастливая, Бетси, — заговорила Амалия. — Рики поправится, и вы увидите Париж. Вы ведь никогда не были в Париже? Я была переводчицей во время войны. Тогда там все было иначе. Сейчас вы увидите настоящий Париж. Сейчас он лучше.
— Я никогда не была в Париже, — ответила Бетси.
— Мы и тогда чувствовали себя там неплохо… Я не знаю, каково будет вашим марси.
— Они будут чувствовать себя хорошо везде, где найдут друзей, — сказала Бетси.
— Хорошо находить друзей… не нужно их отталкивать. — Амалия опять посмотрела на часы. — Немного позже я расскажу вам одну сказку, а пока я познакомлю вас с Парижем.
Амалия долго болтала, и Бетси ждала, когда она наконец заговорит о модах, а потом подумала, что мисс Олсоп слишком серьезна, чтобы говорить о тряпках, и что ей, Бетси, все равно, о чем говорить, лишь бы скорей прошло время.
— Вы счастливая, Бетси, — с каким-то странным упорством повторила Амалия. — Вам повезло — вы нашли настоящего мужчину. Марси Уан настоящий мужчина… Тем больнее будет его потерять. Не смотрите на меня так.
Амалия долила в стакан воды и повернулась к окну. В тусклом свете уходящего дня лицо ее было бледно. В зрачках отражались вертикали города. Рука Амалии лежала на скатерти, пальцы барабанили по столу, Бетси послышалось, как губы ее в такт пальцам повторяют одно слово: «Тэд, Тэд… Тэд…»
Бетси почувствовала, как холодная волна прокатилась по ее спине.
— Что вы говорите?
— Так, я вспомнила одну мелодию. Вы любите оперу, Бетси? У вас белокурые волосы и голубые глаза. В вашем краю встречаются немцы-переселенцы. Если бы вы были немкой, вы, наверно, знали бы сказку о Зигфриде. Зигфрид был тоже настоящий мужчина. В молодости он любил убивать драконов. Раз он проделал это с одним из них и выкупался в его крови. Так было принято в то время. Это делало его неуязвимым. Но дубовый лист прилип к его спине, и в это место его могла поразить смерть. Зигфрида любила женщина, а он любил свою жену. Жена была болтлива, как все жены, и женщина узнала от нее о дубовом листе. Однажды Зигфрид пошел па охоту, и, когда он наклонился к ручью, черный рыцарь пронзил ему копьем спину. Жена долго ждала мужа с охоты и вышивала кисет, а может быть, вязала носки. А та, другая, знала, что он лежит в лесу, не дотянувшись до ручья, и внутри… внутри у нее было пусто.
Казалось, чья-то рука сдавила шею Бетси.
— Брунгильда была царица, а вы… вы просто шпионка.
Бетси порывисто встала и, едва не опрокинув стул, бросилась к телефонной будке.
Стрелки часов приближались к девяти.
Глава XXIV
ПОСЛЕДНЯЯ ДОРОГА
Самолет должен был подняться в восемь сорок, а посадку еще не объявляли. Кроме марсиан, этим рейсом вылетал на гастроли «Метрополитен-джаз». Очевидно, ожидали приезда музыкантов. В восемь пятьдесят стало известно, что у джаза возникли какие-то затруднения с визами и вылет его откладывается.
Под перекрестным огнем объективов все двинулись к выходу на лётное поле. Когда маленькая толпа прошла половину расстояния до серебристой птицы, в стеклянных дверях показалась девушка из диспетчерской.
— Верните марсиан! — окликнула она двух провожавших, которые немного отстали и пыли к ней ближе других. — Их вызывают к телефону. Что-то очень срочное.
Высокий рыжий мужчина обернулся и двумя шагами оказался радом с ней.
— Мало ли что могут придумать любители автографом, мисс… Скажите, что самолет в воздухе.
Девушка пыталась возражать.
— Скажите, что самолет в воздухе, — повторил рыжий. — И без того вылет задержали.
Тэд припал к окошку, тщетно разыскивая что-то глазами. Горизонт наклонился, и видение огромного города косо ушко назад.
Рискуя продавить лбом стекло, Тэд пытался проследить за ним глазами, по ничего не мог разглядеть, кроме свинцовой чаши залива, на которой белели топкие полоски зыби.
Нелепое недоразумение лишило марсиан спутников в полете. Между друзьями было столько сказано за последние дни, что сперва осе молчали.
— Вот мы и одни, — заговорил Лори. — Совсем… Не видно даже стюардессы. Вы заметили, что ее заменял какой-то парень. Им, наверно, тоже скучно в своей кабине.
— Если бы этот проклятый джаз оставил нам инструменты, — сказал Тэд, — мы смогли бы устроить здесь концерт.
— Хотя бы забыли банджо. Я наконец смог бы немного поиграть, — сказал Джо.
— И мы спели бы наш школьный гимн.
— Давайте просто споем. Тихо-тихо.
— Зачем же тихо? — спросил Тэд. — Мне надоело скрываться. Попросим радиста передать нашу песню в эфир: — Всем! Всем! Всем!
— Прощальный концерт для тех, кто остался снизу?
— Хотел бы послушать их аплодисменты.
— Я пойду попрошу радиста, — оживился Лори. — Летчики — хорошие ребята, они споют вместе с нами.
— Не дури, — сказал Джо.
Разговор прекратился. От однообразного шума слипались глаза.
Тэд очнулся от дремоты, когда за стеклом было совсем темно. Он никогда не летал ночью и сейчас поддался ощущению приятной и странной жути. Он представил себе окружающую тьму и маленькую серебряную птицу, которая несли его в беспредельной черной бездне. Затем он представил себе ракету, мчащуюся сквозь такую же мглу к заветной цели, а потом увидел паруса.
Надутые паруса со всех сторон окружали фантастический корабль. Корабль под давлением лучистой энергии величаво плыл в океане Вселенной. Кругом ярко сияли звезды. Матросы в стеклянных скафандрах усеяли реи, убирая марселя. Матросы пели.
Раздался взрыв, и все провалилось в каскаде цветных искр.
Резкий толчок окончательно разбудил Тэда. Лори растерянно тряс его за плечо:
— Их нет!
— Кого?
— Никого, — сказал Лори, указывая на дверь, ведущую к пилотам. — Там Джо, он пошел их спросить…
Тэд рванулся к открытой двери, пробежал отсек и застыл среди тишины. Шум моторов исчез из его сознания. Это было ничто, ночь, пустота. В пустой кабине медленно двигались штурвалы. Рядом Джо, неестественно бледный, не отрываясь смотрел на светящиеся приборы.
— Автопилот, — с трудом процедил Джо.
Тэд ничего не ответил. Он силился понять, хотя уже знал и не хотел знать правды.
— Они спрыгнули давно, — сказал Джо. — Иначе их не смогли бы подобрать в открытом океане.
— Долго мы сможем так лететь? — спросил Тэд.
— Не знаю.
— Всю ночь, пока…
— …не взорвемся. Они не могли рассчитывать только на это.
За их спиной всхлипнул Лори.
— Не бойся, мальчик, — успокаивал Джо. — Может быть, мы разобьемся сами, они могли просто не долить бензина в баки. Не бойся, я постараюсь сделать все, что смогу. У меня были друзья в воздушных силах, мне не раз приходилось с ними летать. Нужно кружить, если мы достигнем берега, а главное — выравнивать и выравнивать машину. Вода смягчает удар. — Джо выразительно взглянул на Тэда. (Черт возьми, если я сумею это сделать!) — Корабли не раз спасали тонущих в море.
Джо неуверенно сел в пилотское кресло. Штурвалы медленно, как живые, ходили перед ним.
Силясь улыбнуться, Джо сказал:
— Мальчики, мы были и не в таких переделках.
— Мы хотели дать им последний концерт.
— Но мы можем еще сказать последнее слово, — обернулся Джо и встал с кресла. — Подтянись, Лори, посмотри на Тэда и подтянись. Мы мужчины и скажем это слово. Не думаю, чтобы они догадались, что нам следует заткнуть рот.
В ночь на 8 сентября 19… года многие коротковолновые станции и корабли, идущие в океане, приняли радиограмму:
«Земля! Земля!
Мы — марсиане! Мы — марси, марси, марси!..
Команда покинула самолет…
Команда покинула самолет…
Наши имена: Теодор Сойер, Джозеф Финн, Лориан Гарпер.
Наши имена: Теодор Сойер, Джозеф Финн, Лориан Гарпер!
Мы не марсиане, Земля. Мы люди! Люди! Люди! Мы хотели отдать людям все, что у нас было, — талант! Мы хотели отдать людям все, что у нас было, — талант! Мы не хотели делать бомбы, Земля.
В сорока милях от Нового Вифлеема, в пятистах ядрах на юг, от взрыва мнимой ракеты лежит камень почти прямоугольной формы. Лежит камень почти прямоугольной формы.
Под этим камнем мы закопали все, что смогла дать нам страна, в которой мы родились: пистолет, смятый кредитный билет и недопитую бутылку виски.
Ты слышишь, Земля?.. Мы летим в рассвет».
