стола, отблески их падали на серебряные приборы и бокалы, плясали на лице дочери, не сводившей серьезного взгляда с отца. По ее гладким темным волосам бегали красные искорки, темные глаза сияли в свете свечей, отчего лицо казалось особенно живым и теплым. Он почувствовал, как при взгляде на нее в груди поднялась волна любви и нежности. Она была так похожа на свою мать в эти годы — в те годы, когда он, будучи одним из самых завидных холостяков в округе, увидел ее сидящей с матерью за чашкой чая в отеле «Каунти» в Белкастере и в тот же миг безвозвратно потерял свое сердце.
— Обсуждать тут нечего, — сказал он. — Ты не поедешь одна во Францию работать сестрой милосердия в монастырском госпитале.
Сара одарила его ослепительной улыбкой Кэролайн.
— Конечно, нет, папа, — безмятежно согласилась она. — Со мной поедет Молли. Видишь, это будет вполне респектабельная поездка.
— Молли? — недоверчиво переспросил сэр Джордж. — Молли? Моя горничная?
Сара кивнула.
— Мы вместе доедем до Сен-Круа, а там будем жить в монастыре и помогать в госпитале.
— Но Молли же ничего не понимает в сестринском деле, — начал было сэр Джордж.
— Я знаю, но она и не будет этим заниматься. И я, скорее всего, тоже не буду. Мы будем просто помогать, делать все, что в наших силах — все, что понадобится. — Сара серьезно посмотрела на отца. — Они там выбиваются из сил, папа, — тихо сказала она. — Вот, прочти письмо тети Энн. — Она вынула письмо и протянула отцу через стол. Сэр Джордж взял его, молча пробежал глазами, а затем взглянул на дочь, поджав губы.
— Теперь мне еще меньше хочется тебя отпускать, — сказал он. — Девушке благородного воспитания там не место.
— Фредди получил точно такое же воспитание, — заметила Сара, — а он уже там. Па, ты только подумай — что бы мы чувствовали, если бы Фредди ранили, а за ним даже ухаживать было некому. Если бы все говорили: «Приличным девушкам здесь не место!» Во Франции умирают люди. Умирают из-за того, что там не хватает сестер милосердия.
Отец вздохнул.
— Знаю, — отрезал он, — но это не для тебя. А если с тобой что-то случится? Ты об этом подумала? Если тебя ранят, или ты заразишься какой-нибудь страшной болезнью и умрешь? Фредди исполняет свой долг. А твой долг — остаться здесь и смотреть за его домом. — Он поднялся, а затем, уже в дверях, обернулся и с болью воскликнул: — Я не хочу потерять вас обоих!
— Если бы я была мужчиной, мне бы все равно пришлось идти на фронт, и риск был бы не меньше, — ровным голосом ответила Сара, стараясь не слышать муки в его голосе.
— Но ты не мужчина, — решительно отрезал отец и вышел из комнаты.
Сара сидела за столом и смотрела на дверь, которую он неслышно закрыл за собой. Этот деликатный жест подчеркивал его умение владеть собой даже в гневе, и на какой-то миг Сара уже готова была уступить и остаться дома. Может быть, ее место и правда здесь, с ним. Если она уедет, кто о нем позаботится? Она взглянула на портрет матери, безмятежно смотревшей на нее со стены. Портрет был написан, когда мама была немногим старше, чем Сара сейчас. Сарины воспоминания о матери были туманными и обрывочными. Она была еще совсем маленькой, когда мать умерла, рожая ее младшего брата. Но ей всегда нравился этот портрет: мама казалась на нем такой спокойной, и, несмотря на легкую улыбку в уголках губ, в глазах ее чувствовалась сила, а в линии подбородка — решимость.
— Думаю, я все-таки должна поехать, мамочка, — проговорила она вслух. Для Сары она так и осталась мамочкой, как в раннем детстве — ласковое детское обращение к матери, оставшейся там, в далеком прошлом, вечно молодой. — Тетя Энн говорит, что им нужна любая помощь. Мы не можем оставить эту войну одним мужчинам.
Последняя часть плана как-то сама собой сложилась у нее в голове, и она с тихим вздохом пошла вслед за отцом в библиотеку, где он уже сидел в своем кресле.
6
Молли Дэй собиралась, как обычно, провести свой долгожданный выходной с матерью. Отец будет занят работой, и они с матушкой спокойно посидят на кухне с чаем и горкой жареных ячменных лепешек, щедро смазанных маслом. Выходной на полдня ей полагался всего раз в месяц, и они с матерью всегда ждали его с нетерпением. Сегодня Молли в небывало короткий срок успела убрать после обеда со стола и вымыть посуду на кухне, а затем натянула пальто и вышла навстречу ясному осеннему дню.
В голове все крутилась мысль, которую мисс Сара подбросила ей утром — и все утро она почти ни о чем другом не могла думать, пока полировала мебель в гостиной. Душа ее металась то в одну сторону, то в другую. Только что она приходила в ужас при мысли о путешествии в такую даль вдвоем с мисс Сарой, без сопровождающих, а в следующую минуту вдруг ощущала дрожь радостного волнения: ведь это такое приключение — поехать во Францию! Да только где же им справиться с работой в госпитале?
«Я и по-французски-то ни словечка не знаю, — думала она. — Какая из меня сестра милосердия! В жизни не бывала нигде дальше Белкастера, даже в Лондоне ни разу. Куда уж мне!»
Затем ее мысли повернули в другую сторону. «А может, я все-таки сумею сделать что-нибудь стоящее для фронта. Помочь нашим храбрым солдатам выиграть войну».
Мысли так и скакали в голове — от радости к тревоге и обратно, и в конце концов миссис Нортон даже пришлось отчитать ее за то, что она не уделяет приготовлениям к обеду должного внимания.
По дороге домой Молли думала — рассказать ли обо всем этом матери? При отце-то, конечно, не стоит, но одной матушке?.. Нет, невесело подумала она. Матушка все равно расскажет отцу, а дело не стоит скандала. И все же, едва шагнув на тропинку, ведущую из Чарлтон Амброуз, от ворот поместья, она ощутила легкость, почти беззаботность. Впереди были несколько драгоценных часов отдыха — от поместья и от работы. Удивительное предложение, которым мисс Сара так огорошила ее сегодня утром, может подождать.
Начинающие желтеть листья горели огнем на солнце, а уже опавшие шуршали и похрустывали, когда Молли, ребячась, расшвыривала их ногами на ходу. Перебравшись через изгородь по старым каменным ступенькам, она двинулась дальше по полевой тропке и вскоре поднялась на холм, возвышающийся
