– Ну вот, Мария, теперь эта квартира твоя, будь в ней хозяйкой! – Он взял рукой за её плечо, повернул лицом к себе, наклонил голову и сильно надавил её губы своими, раскрыл рот, зубами и языком раздвинул её губы, она ощутила во рту его язык.
Отвратительно! – подумала она. Поцелуй Михаила показался ей мерзким, она резко оттолкнула его. – Не делай этого никогда! – и брезгливо вытерла губы рукой.
Михаил смутился, – прости, я так люблю тебя, что готов раствориться в тебе!
Она опустила ресницы, – мне не нравятся манеры твоих поцелуев!
Принято! – сказал он и улыбнулся.
Он бесконечно был счастлив, наконец, любимая женщина покорилась ему, а, что касается поцелуя, не беда! Он носил ее на руках, баловал подарками.
Жили они дружно, и как казалось Михаилу, она его обожает.
Глава 21. Наказать соперницу
Полька все это время жила в ожидании Михаила, но он, как стал жить с Марией, проходил мимо её дома. От обиды и ревности, она решила проучить Марию и немедля отправилась к ней домой.
Мария часто вспоминала о времени, проведенном с любимым в Славгороде, вот и сейчас, она представила его лицо, нежную улыбку, его горячее прикосновение губ, и даже слышала его голос. – Где ты, Ванечка? – думала она.
И вдруг приятные воспоминания прервала внезапно распахнувшаяся в комнату дверь, а на пороге появилась крупная бесформенная фигура Польки. Широкие ноздри на толстом носу расширились и с шумом вдыхали воздух, в прищуренных серых глазах горел злой огонек, смугло-желтое лицо приобрело мертвецкий цвет. Она была настроена по-бойцовски, и казалось, готовится к прыжку.
– Ты знала, что мы жили с Михаилом? – с визгом в голосе спросила она.
– Ну, что из того, что вы жили? Я не мужа увела от жены, а от такой же, как и я! И считаю, низко обсуждать ваши с ним отношения! Разбирайтесь с ним без меня!
– Ах ты, нищенка! Что ты из себя корчишь? – и тут же набросилась на неё с лезвием мужской бритвы.
– Я изуродую твою смазливую морду!
Через мгновение, она уже пожалела об этом, когда оказалась на улице. Она сидела за порогом дома с раздвинутыми в стороны босыми ногами, а черные туфли на толстых высоких каблуках валялись подле. Напольная широкая из бордового кашемира юбка задралась далеко выше коленей, тонкие две косички, которые были уложены короной на голове, свалились и обрамляли её широкий лоб, и выглядела она, смешно и глупо.
От злобы Полька оскалила редкие широкие зубы, чем напоминала злую собаку.
В следующий раз, Поля, приходи без бритвы или вовсе не приходи, мало ли, что может, случиться! – спокойно сказала Мария, в её голосе звучал смешок.
До Михаила дошли слухи о визите Польки к Марии, он был удивлен её спокойствию, – почему она ничего об этом не рассказала и не упрекнула? Интересно, что могла наговорить ей Полька? – думал он, но спросить об этом Марию боялся, зная ее характер, предпочел, лучше не поднимать эту тему.
Но Полька не собиралась уступать полевода, каждое утро встречала его, когда он проходил мимо её дома на работу, и приглашала позавтракать.
– Миша, может, зайдешь, у меня первачок хороший!
– Спасибо, Поль, не хочу! – и, не останавливаясь, проходил мимо.
Каждый день она приносила в контору чиновникам изысканные обеды и самогон в надежде, что Михаил обратит на неё внимание, но он отказывался от угощения, уходил домой.
– Иди, иди к своей дворняжке! «Скоро ноги передвигать не будешь от голода», – с досадой говорила она ему в след, стараясь унизить в его глазах Марию.
И, что интересно, он ни разу не возразил ей, но однажды сказал:
– Как бы ты не называла её, это ничего не изменит, я люблю её!.. И ходить за мной не надо, найди себе другого мужика!
– Нет, Миша, ты плохо знаешь меня! Я однолюбка и другой мне не нужен! – она приблизилась к нему, обвила руками его шею, – Миша, пойдем ко мне, неужели тебе было со мной хуже, чем с этой нищенкой?
Михаил с силой расцепил ее руки и на шаг отступил. – Поля, неужели у тебя нисколько нет самолюбия? Пойми, я не хочу тебя!
Она удивленно подняла свои тонкие прямые брови, собрав в трубочку бледные губы, сделала краткую паузу и с упреком спросила: – Что же ты не говорил мне об этом, когда сытно ел и ложился со мной в одну постель?
Он громко гоготнул, – не говорил потому, что ты должна была чувствовать, хотел я тебя, или просто пользовался! – со злостью произнес он.
Поля достала носовой платок и утерла нос, – я знала, что ты негодяй, но не до такой степени! Посмотрим, Миша, кто из нас был прав!
После этой встречи Поля прекратила свои преследования, но верила, он вернется.
Глава 22. На всё ради детей
Зимой умер муж Матрены, он лежал на досках у Святого угла и казался еще больше чем при жизни. Она подходила к нему, открывала глаза, прислушивалась, дышит или нет, держала у его носа зеркало, но то, что ей хотелось увидеть, на зеркале не было. Она и мысли не допускала, что он умер.
«– Он не может, умереть, он сильный, он справится»! – сказала она.
Но смерти подвластны все.
С уходом мужа, Матрене стало жить тяжелее. При его жизни, он содержал всю семью. Приезжали к нему со всего района заказчики, он чинил обувь, плел лапти, шил сапоги на заказ, и платили ему продуктами. Теперь, помощи ждать не откуда, наступил бесконечный голод.
Никанор Сысоев, тоже похоронил свою жену и остался с тремя детьми, да еще и потерял работу. Все-таки «Горбун» смог, доказать начальству, что он, превысил свои полномочия. Хорошо, что еще не обложили штрафом, ни то, хоть в петлю головой.
Оставшись без работы, он потерял надежду на то, что сможет, уберечь от голода малолетних детей.
Старшая дочь Клавдия, работала на ферме дояркой, но ей не прокормить четверых человек. От постоянного недоедания, его малолетние дети, стали пухнуть.
«Горбун» тщетно следил за жизнью семьи Никанора и, как стервятник, выжидал свою добычу, не теряя надежды жениться на Клавдии.
– Послушай, дядь Никанор, – окликнул однажды его горбун.
Никанор оглянулся и зверским взглядом окинул урода. Ему не терпелось, схватить и придушить его и уже сделал к нему шаг.
Но горбун как, мяч отскочил от него, – не торопись, дядь, я тебе еще пригожусь! Я сделаю так, что тебя восстановят на работе, и ты спасешь своих детей!.. Но у меня есть условие! – Он криво улыбнулся, узкие бесцветные глаза прикрылись, с минуту он молчал. – Мое условие ты знаешь!
Никанор опустил голову, и казалось, он стал ниже ростом, затем запрокинул голову к небу и безмолвно спросил: – Господи, за что мне такое наказание? – его черные глаза наполнились слезами, крутая широкая борода и пухлые губы судорожно затряслись.
Горбун знал: – Никанору некуда отступать, он согласится, иначе, он уже набросился бы на него с кулаками.
– И где гарантия, что я снова буду работать на конюшне? – спросил Никанор после продолжительной паузы.
– Гарантия, это когда я стану твоим зятем! Ты не пожалеешь, у вас будет всё! Я помогу вам.
Никанор до боли сжал кулаки и заскрипел зубами, но другого выхода, он не видел и спросил: – И когда я смогу выйти на работу?
Горбун незамедлительно ответил: – сразу же после твоего согласия, завтра же и выйдешь! – тоном победителя ответил он.
Никанор с презрением обвел взглядом уродливого коротышку и подумал: – Такое ничтожество по ошибке зачатое, и будет мужем моей любимой дочери Клавдии! – он не торопился с ответом, язык его не поворачивался сказать уроду, что согласен пожертвовать молодостью и красотой дочери, ради спасения других детей.
– Ну, что дядь, по рукам? Будем считать, сделка состоялась! – сказал горбун, раздвинув мокрые губы большого рта.
Никанор, еле сдерживал рыдания, а горбун видел это и, ликуя, протянул свою пятерню с кривыми длинными пальцами.
Никанор, машинально подал свою огромную руку и не почувствовал, как захрустели пальцы на руке горбуна. Он заверещал и только тогда, Никанор пришел в себя, отпустил уродливую руку.
На следующее утро, Никанор с камнем в сердце рассказал дочери о своем решении: – Только так, Клавдия, мы спасем детей! Я снова буду работать на конюшне, мы опять заведем небольшое хозяйство! Сама знаешь, что у нас было, когда я там работал!.. А иначе нам всем смерть, – глотая слезы, проговорил он.
Сколько не упрашивала Клавдия отца, умоляла не отдавать ее этому чудищу, но Никанор, не хотел, менять своего решения. Мало того, он стал нахваливать горбуна: – Он богатый, у него связи с начальством! Ты за ним будешь жить, как за каменной стеной!
