патрульных, опустив одновременно оружие и меховой воротник.
– Как там ледник?
– Так себе. Становится все тоньше и тоньше! Животные не пройдут. Как и в прошлом году.
– А вы их видели? – спросил Тынетегын.
– Пятьдесят шесть новых голов идут к Рыркайпию. Сегодня утром пересчитал, в бинокль видел. И одиночки будут, конечно.
– Пятьдесят шесть белых медведей?
– Ага. Плюс двадцать вчерашних, скоро будет не меньше сотни. Лед на море не особо прочный, так что охотиться они не могут. Их надо накормить, пока не добрались до деревни[58].
Патрульный бросил взгляд на груз Тынетегына.
– Но я смотрю, ты…
Резкий порыв ветра со снегом ослепил их и заглушил слова. Все закрыли лицо. Снег замел следы крови, вытекающей из задней части пикапа, затем снова закапало.
– Но я смотрю, ты уже подготовился, – повторил патрульный, повысив голос.
– Дом у нас стоит на отшибе, вы все время забываете его защитить. Приходится выкручиваться.
– Это моржи?
– Нет, тюлени.
– Тюлени нам тоже нужны.
Тынетегын на всякий случай сверился с навигатором и посмотрел на часы.
– Тут вы ничего не найдете, хотя, конечно, может и повезти. Их три года подряд истребляли на одном и том же месте. Сейчас они у берега Восточно-Сибирского моря, это день пути отсюда. Я вчера вечером выехал, чтобы этих забить.
Никто лучше Тынетегына не умел читать снег и дикую природу, но Госнадзору так и не удалось его завербовать.
Из машины вышел второй патрульный и ткнул пальцем в танцующую таитянку:
– Она, часом, не заблудилась? Гавайи далековато отсюда.
– Тихо ты, не спугни. Просто она еще не заметила разницу в температуре.
Тот же патрульный указал на ружье за спиной Тынетегына.
– Нам бы пригодился такой охотник, как ты. Дети боятся ходить в школу одни. Говорят, что в желудке медведя им не пригодится знание о столицах разных стран. Вчера их сопровождали полицейские.
Мороз не располагал к долгим беседам. Тынетегын, поняв, что дело серьезное, заверил, что завтра утром явится в здание Госнадзора с ружьем и проводит детей в школу. Он закрыл окно, проехал буквально метр, и силуэты патрульных исчезли в ледяном облаке.
Он ехал еще четыре часа. В километре от дома вылез из машины, обогнул ее, снял брезент, воткнул крюк в студенистую плоть и выгрузил тюленей, которые еще не успели окоченеть. С глухим стуком туши тяжело упали в снег. Уверенным движением он вскрыл им брюхо и глубоко погрузил руку в теплые внутренности.
Надо было кормить белых медведей. Кормить самых свирепых хищников на планете, как кормят с ложечки больного. Это был единственный способ держать их на безопасном расстоянии от жилищ, ведь, распробовав мясо человека, поняв, что люди беззащитны, они возвращались снова и снова. Чтобы насытить их, оставалось лишь раскладывать теплые туши вокруг деревень и надеяться, что в январе температура понизится, ледник станет прочнее и медведи смогут продолжить миграцию.
От Тынетегына воняло кровью. Он был весь перемазан ею и запачкал сиденье, когда забрался в свой внедорожник. По дороге, за которой следили и каждый день чистили, он проехал оставшийся километр всего за двенадцать минут.
Снежные хлопья неслись бесконечными вихрями. Сквозь них едва виднелись очертания дома. Крыша из гофрометалла и бревенчатый свод раскачивались на ураганном ветру, словно огромная башня в большом городе. Он не заметил ни крови у входа, ни разбитого окна в спальне.
Тем, что осталось от его жены и ребенка, Тынетегын заполнит только половину гроба.
17
Елисейский дворец
Поскольку никто не должен был знать, о чем пойдет речь, заместитель главы администрации, серый кардинал президента, организовал встречу в обстановке строжайшей секретности. Исторически «Порт-дю-Кок» на авеню Габриэль был местом неофициальных встреч политиков, но каждый приличный журналист знал о его существовании, а с появлением новостей о «Гринваре» там собралась толпа репортеров.
Улицу Мариньи посчитали чересчур оживленной, поэтому решили использовать вход с Елисейской улицы, которая находится слева от западного крыла дворца. В обоих концах улицы стояли караульные посты роты президентской охраны и полицейские фургоны, так что посторонние проникнуть сюда никак не могли.
Именно у этого входа, не столь официального, серый кардинал и встретил начальника Главного управления внутренней безопасности. Они пересекли двор, поднялись по ступеням и направились в противоположную сторону от Золотого салона.
– У меня была назначена встреча с хозяином, – удивился гость.
– Придется довольствоваться мной.
Мозг контрразведчика всегда работает на опережение, поэтому шеф безопасников сразу верно оценил ситуацию.
– Если глава государства не может изложить свою просьбу мне лично, значит дела совсем плохи.
В подвальном кабинете без окон они сели лицом друг к другу. Ни лепнины на потолке, ни позолоты – обычная мебель: скромный деревянный стол, не слишком удобные стулья – словом, ничего помпезного.
– У нас проблема, – заявил серый кардинал.
– Я обычно прихожу сюда не на фуршет. Слушаю вас.
– «Гринвар». Виржиль Солал.
– Да, я так и понял. Продолжайте.
– Весь Тридцать шестой им занимается, но мне сообщили, что лишь один специалист может его обнаружить, когда Солал в следующий раз войдет в систему.
Если бы прыщавый недохакер услышал, как торжественно о нем говорят, возможно, он наконец-то выпрямился бы от гордости.
– Я знаю, это наш, – ответил шеф безопасников. – Он там временно. На самом деле это мы должны были заниматься делом после первого убийства.
– Но Солал хочет говорить только с полицейским из «Бастиона» и с психологом-криминалистом, который должен был составить его профиль. Мы не собираемся что-то менять.
– Но мне кажется, именно об этом вы собираетесь меня попросить.
Серый кардинал оценил цепкий ум коллеги и заговорил без намеков и хождений вокруг да около:
– Представьте на мгновение, что Солала найдут. Начнется показательный процесс, который станет настоящей трибуной для него и адвокатов. Мы просто утонем в его риторике и идеях. И, учитывая, что мнение французов склоняется в его пользу…
– Мнение доброй половины планеты, если верить соцсетям.
– Президент придет в ярость, если увидит, что страна по-прежнему солидарна и готова выйти на всеобщую демонстрацию. Никому не пойдет на пользу, если Солал выступит в суде. Не знаю, неудачная операция, самооборона, шальная пуля – ну, вы лучше меня в этом понимаете.
– Пуля? На ровном месте? Никто в это не поверит. Слишком притянуто за уши. Вы должны продумать сценарий.
Шеф безопасников поразмыслил и спокойно предложил:
– Например, если на нем будет пояс со взрывчаткой, никто не посмеет осуждать нас за трагический исход дела.
– И как это устроить?
– Найдем пояс. Но уверяю, лучше вам не знать дальнейших деталей.
Серый кардинал не подозревал, что организовать чью-нибудь смерть можно так просто.
