Одетта вспомнила о том, как пыталась быть разумной и к чему это привело.
Там высоко в небе сияние звезд лишает ее способности думать о чем-либо, кроме его объятий и поцелуев.
— Я люблю… тебя, — сказала она, и сердце ее встрепенулось.
Затем он снова целовал ее, и она в какой-то миг почувствовала, что умирает от восторга.
— Ты должна вернуться ко мне, — замедленно произнес граф.
Его голос излучал нежность.
— Не хочу, чтоб у тебя были неприятности из-за меня. Это не произойдет, пока мы не поговорим о нашем будущем.
Их глаза излучали любовь в темноте кареты.
— Прощайте… — мягко пролепетала девушка.
Он взял ее руку и прижал к своей щеке.
— Давай скажем по-французски, — предложил он. — Au revoir, моя драгоценная, прекрасная звездочка. Думай обо мне, мечтай обо мне, пока мы не встретимся вновь.
— Au… revoir, — повторила Одетта прерывистым голосом.
Ей открыли дверцу экипажа, к она пошла, сначала не спеша, затем все быстрее и быстрее.
Она добежала до двери, ведущей в посольский сад, легко открыла ее и, очутившись с другой стороны, вставила засовы на место.
И невольно ей пришло в голову, что тем самым она запирает свою любовь, которую потеряла навеки.
На следующее утро после бессонной ночи Одетта сказала себе, что все свои страдания создала сама и ничего здесь уже не поделаешь.
По возвращении она так и не смогла заснуть.
Отодвинула занавеску и стала глядеть на луну.
Сейчас граф так же далек от нее, как звезды в небесах, и если она покинет его, винить ей будет некого, кроме себя.
В детстве няня часто говорила ей: «Не играй с огнем — обожжешься».
И вот она обожглась.
Она играла с огнем.
Ей было суждено встретить реального мужчину, властного, совсем не похожего на ее нелепые детские фантазии.
Она хотела заставить его страдать, но вместо этого сама чувствовала себя как на плахе.
— Я люблю его! Люблю! — рыдала она в подушку.
Как можно было сделать такую глупость, позволить своей фантазии воплотиться в жизнь!
Она понимала, не в ее власти исправить случившееся.
А вдруг граф узнает, что никакая она не принцесса, спустившаяся со звезды, а всего лишь незначительная особа, дочь приходского священника.
Узнает, что она выдавала себя за другую и в конце концов отдала ему свое сердце.
Сможет ли он когда-нибудь простить ее за такое поведение?
Она не могла себе представить ничего более унизительного, чем презрение на его лице или сарказм и насмешка в его голосе, как в начале их знакомства.
Девушка повесила красивое платье из серебристого газа обратно в шкаф.
Игра окончена.
Больше эту роль ей никогда не сыграть.
Что она может сказать?
Что сделать?
Ничего.
Нужно опустить занавес и стать самой собой.
— Я люблю… его! — прошептала она.
Чтобы доказать свою любовь, ей нужно лишь одно — исчезнуть.
Не для того, чтобы сделать ему больно и затем оставить несчастным и разочарованным, как она задумывала прежде.
Полюбив его, она даже мысли не допускала, что он будет разочарован.
Это самый худший финал.
О, если бы можно было оставить все как есть и он бы думал о ней как о принцессе, замужней женщине, в которую влюбился на короткий миг!
Она бы запечатлелась в его памяти красивой, желанной и очаровательной, как звезда, с которой он ее сравнивал.
И совсем другое дело, если он узнает, что обманут обыкновенной английской девчонкой, в которой нет ничего примечательного, кроме способности лгать.
Теперь ока знала, что такое настоящая любовь.
Она намного чудеснее и волшебнее, чем воображаемая.
Это чувство вызывало больше восторга, нежели она могла насочинять в своем неведении.
«Так вот она какая, любовь!»
Одетта была уверена, что никогда больше не услышит мелодию вальса, не совершит прогулку в парке, не сможет увидеть звезды на небе без тоски в сердце по графу, хотя он никогда об этом не узнает.
Ей придется свыкнуться с мыслью, что она никогда не сумеет почувствовать то же самое к другому мужчине: было бы немыслимо, достигнув сияющих вершин любви, подняться еще выше.
Более того, если она когда-нибудь и выйдет замуж, что маловероятно, ее муж станет для нее менее реальным, чем тот мужчина, который вышел прямо из ее фантазий и пленил ее сердце, забрав его с собой навеки.
Любовь принесла ей столько восторга, что она не могла плакать, потеряв ее.
Напротив, она чувствовала себя осчастливленной судьбой, ибо получила привилегию найти любовь таким необычным способом.
«Я могу возвращаться домой без всякого сожаления, — подумала она. — Париж дал мне все, чего я ожидала, и даже больше».
Одевшись, она вновь подошла к окну и смотрела на разгоравшийся день.
Она никогда не будет сожалеть о случившемся.
Однако сердце напоминало о себе щемящей болью.
День начался, но графа она не увидит.
Напрасно он будет ждать ее, пока, осердившись, не уедет прочь.
«Он забудет, конечно, забудет, — твердила она себе, — но я буду помнить всегда. А мечты о нем навеки останутся мечтами».
Она все еще стояла у окна, когда у нее за спиной вдруг раздался грохот открывшейся двери.
Она быстро обернулась.
Пенелопа ворвалась в ночной рубашке, с распущенными по плечам волосами; глаза ее сияли таким восторгом, какого не замечалось у нее с тех пор, как они покинули Англию.
— Что случилось? Что это значит? — всполошилась Одетта.
Пенелопа закрыла за собой дверь и побежала через всю комнату к подруге.
— Что ты об этом думаешь? Одетта, что ты думаешь об этом? Саймон в Париже!
— Саймон! — воскликнула девушка. — Но каким образом? Откуда ты об этом узнала?
— Он оставил для меня записку. — Горничная принесла ее наверх со словами, что ее передал джентльмен, который стоял у двери и ужасно просил, чтобы меня разбудили и немедленно передали ее, так как там сообщение особой важности.
Она победно вскрикнула.
— Какой он умный! Он знал, что мачеха будет еще спать, а я еще не пойду завтракать.
— Почему Саймон в Париже? — допытывалась Одетта.
Открывая письмо, которое держала в руке, Пенелопа объяснила:
— Он говорит, что хочет мне сообщить очень важное известие. Он говорит, что должен увидеть меня и зайдет за ответом через полчаса.
Она бросила взгляд на часы.
— Это означает, что он будет здесь в восемь, перед тем как мы спустимся к завтраку. О Одетта, где нам увидеться с ним?
— Одна ты не сможешь никуда пойти, — поспешно ответила девушка.
— Я знаю, — кивнула Пенелопа, — но ты же пойдешь со мной. Мы можем сказать, что идем на примерку к Ворту.
