Сороконожка исчезла, сменившись огромным мускулистым мужчиной, которого я не узнал. Огромный дикарь с плоским, бесхарактерным лицом, как будто все усилия его творца оказали сосредоточены на его массивных мускулах.
Он набросился на Мёртвого Мальчика, и неудержимый удар приподнял того и отбросил на дюжину футов в сторону. Он тяжело рухнул на пол и не двигался. Он не чувствовал боли, но всё ещё мог получать повреждения.
Эдди Бритва резал дикаря снова и снова, двигаясь так быстро, что превратился в размытое пятно, но независимо от того, как глубоко его лезвия врезались в плоть дикаря, она немедленно регенерировала. (Вот как он мог обращаться с осколком зеркала, и не повредить при этом руку, подумал я.)
Мёртвый Мальчик снова вскочил на ноги и бросился на дикаря, врезавшись в него сзади. Дикарь пошатнулся, но не упал. Мёртвый Мальчик наносил ему сильные удары, в то время как Эдди Бритва снова и снова перерезал горло дикаря, пытаясь удержать рану открытой достаточно долго, чтобы нанести хоть какой-то вред.
Я стоял в стороне и наблюдал. Я могу сражаться, если придётся, но это никогда не было моей сильной стороной. Я вытер кровь с лица тыльной стороной ладони и в последний раз призвал свой дар.
Теперь моя голова болезненно пульсировала, но я всё ещё контролировал свой дар. Я сосредоточился, протянул руку и нашёл переключатель в голове Бродяги, тот, которым он пользовался каждый раз, когда решал что-то изменить.
И тогда мне было проще всего в мире вдавить этот переключатель до упора. Дикарь исчез, сменившись обалдевшим Бродягой. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но я шагнул вперёд и резко ударил его коленом по яйцам.
Бродяга согнулся и Мёртвый Мальчик и Эдди Бритва со всем старанием повалили его на пол. Бродяга поднял голову и посмотрел на Эдди Бритву моим лицом, как будто это могло его замедлить.
Эдди ударил ногой в это моё лицо, и к тому времени, как Бродяга без сознания рухнул на пол, он снова стал самим собой.
Наблюдавшие за происходящим бессмертные громко зааплодировали. Эдди Бритва и Мёртвый Мальчик проверили, не притворяется ли Бродяга, пнув его несколько раз в болезненные места, а затем посмотрели на меня.
- Что теперь ты с ним будешь делать? - спросил Мёртвый Мальчик.
- Он отправиться в Глубинную Тюрьму, - сказал я. Глубоко под Тёмной Стороной, в бесконечной темноте, скованный в своей камере, пока не умрёт там. Он может сколько угодно менять форму в камере, пусть составит компанию сам себе.
Я посмотрел на Эдди.
- В самом конце, когда он стал похож на меня, как ты думаешь, это была та самая схватка между нами, которую видел твой друг?
- О нет, - сказал Эдди. Она ещё только предстоит.
- Ты не можешь отправить его в Глубинную Тюрьму, - сказал Хэдли Забвение.
Мы все резко обернулись. Никто из нас не слышал, как он подошёл, но ведь никто и не слушал.
- А почему бы и нет? - вежливо спросил я.
- Потому что он танцор плоти,- сказал Хэдли. Он контролирует каждую клетку своего тела. Он, вероятно мог бы просочиться из своей камеры через щели вокруг двери. Он слишком опасен, чтобы позволить ему свободно разгуливать по Тёмной Стороне.
Он наклонился над бессознательным бессмертным, схватил его за рубашку и приблизил лицо Бродяги к своему. Хэдли глубоко вдохнул, и все краски исчезли с лица Бродяги.
Хэдли продолжал вдыхать, и лицо бессмертного треснуло и рассыпалось, а затем каждая его клетка превратилась в пыль. Хэдли выпрямился, отряхивая пыль с рук. Несколько наблюдающих бессмертных болезненно избавлялись от съеденного. Мёртвый Мальчик выпустил газы…
- Ты должен научить меня, как это делать!
Эдди Бритва вздохнул.
- Не могу его никуда взять…
*
И это было моё последнее дело в качестве частного сыщика. Неплохое дело. Я поймал убийцу, аннулировал план захвата Тёмной Стороны и попал на первые страницы “Night Times” и “Неестественного исследователя”.
Я даже попал в новостное T.V. Сыворотки бессмертия никогда не было, кто-то хотел, чтобы я присутствовал на “Балу Вечности”. Кто-то… кто держал нос по ветру. И я довольно хорошо представлял, кто это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
ЧЕТЫРЕ
Последняя ночь свободы.
Под нажимом я согласился провести свой мальчишник в “Странных Парнях” на том основании, что, какой бы беспорядок мы там ни устроили, это не будет замечено, а проблемы неизбежно возникают, - всякий раз… но здесь их никто не заметит.
Таков этот бар, и так было на протяжении веков. К тому времени, как я добрался туда, вечеринка уже шла полным ходом, вечеринка наполненная радостью, безумием и безудержным весельем. Веселье началась без меня, и тому виной стал мой кратковременный визит на “Бал Вечности”.
Бар был битком набит - от стены до стены, сомнительными клиентами, когда я с грохотом спустился по тяжёлой металлической лестнице в большую каменную яму, которая собственно и является баром. Я не мог поверить, что у меня так много знакомых, или, по крайней мере, так много людей, которые не желают моей смерти.
Здесь присутствовали, как друзья, так и враги, и множество людей, которые в разные периоды моей жизни были то одним, то другим, то и третьим. Это Тёмная Сторона… Все, казалось, вполне мирно сосуществовали друг с другом. Дешёвая выпивка и режим работы -НОН СТОП-сделали своё дело.
Люди улыбались, кивали и даже махали мне, когда я пробирался сквозь толпу, но никто не прерывал кутежа, чтобы поговорить со мной, что меня вполне устраивало.
Я никогда не был чрезмерно общительным, и случайные знакомые обнимали, или целовали меня на свой страх и риск. Кроме того, я всё ещё чувствовал себя надломленным из-за чрезмерного использования своего дара.
Моя правая ноздря перестала кровоточить после того, как я засунул в неё половинку кубика льда, но голова всё ещё сильно болела, а кости скрипели и протестовали при каждом движении. Иногда я задаюсь вопросом, на чьей же стороне мой дар?
Я подошёл к длинной деревянной стойке и тяжело опёрся на неё, и бармен строго посмотрел на меня. Даже на моей предсвадебной прощальной вечеринке Алекс Морриси всё ещё был одет во всё чёрное, в комплекте с тёмными очками и стильным беретом. (Сильно надвинутом вперёд, чтобы скрыть залысину. Хотя это никого не обмануло.)
Алекс не собирался позволять такой мелочи, как всеобщее празднование и доброжелательность, мешать ему быть угрюмым, мрачным занудой, и занозой в заднице.
Олимпийские усилия Алекса могли бы привести его к бронзе. Он оглядел меня и громко фыркнул.
- Будда на велосипеде.., посмотри на своё состояние. Люди обычно ждут, пока закончится их мальчишник, чтобы выглядеть так плохо. Только ты можешь войти в свою последнюю ночь свободы, выглядя так, словно тебя вырвало кошатиной.
- Не утруждай себя приветственной речью, - прорычал я. Я нуждаюсь в чём нибудь промышленном…
- Всегда тебе удивляюсь, - сказал Алекс.
Алекс достал из-под стойки пыльную бутылку и несколько раз хлопнул ею по барной стойке, тщетно пытаясь заставить её содержимое осесть. Затем он налил на пару пальцев густого розового ликёра в бокал и пододвинул его ко мне. Попробуй это.
Я держу его под рукой для действительно Апокалиптического похмелья. Это называется: “Дыхание Ангела”.
Я подозрительно посмотрел на напиток.
- Это действительно…
- Нет, конечно, нет. Такова реклама… на Тёмной Стороне. Эта штука называется “Дыхание Ангела” только потому, что если бы люди знали, что на самом деле в её составе, они бы не прикоснулись к ней, даже если бы кто-то приставил пистолет к их голове. На самом деле, это, как правило, лучший способ принятия.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А теперь поторопись и выпей его, пока он не начал растворять внутреннюю часть бокала, и после этого… вот тебе отличная конфета, чтобы перебить вкус.
Я опрокинул бокал, изо всех сил стараясь чтобы это проскользнуло мимо языка. На секунду я ощутил вкус чего-то очень похожего на апельсин, за которым последовал самый мерзкий и ужасный вкус, с которым я когда-либо сталкивался.
