Потому что это были те же самые подонки, что замочили прошлой ночью Роговиных.
Ну а кто ещё? Профессиональный вор не полез бы в мою квартиру, зачем ему это? Случайно заглянувший «на огонёк» бродяга не нашёл бы секретный тайник. Да и кто бы рискнул вот так нагло, практически среди бела дня, пройти мимо привратника…
Бог ты мой! Привратник!
Я бросился было к лифтам, но вернулся назад за инструментами. Вызванный мной лифт успел уйти, надо было ждать следующий. Я помчался вниз по лестнице, прыгая через несколько ступенек, объятый ужасом при мысли о том, что сейчас обнаружу.
Ведь привратник с 34-й улицы умер от удушья. Возможно, то был несчастный случай, а может, кто-то решил, что, залепив кусочком скотча ноздри несчастного, избавится от свидетеля. Но даже если это и был несчастный случай — где гарантия, что он не повторится теперь?
Я бросился к чулану, где у нас хранятся посылки. Дверь была заперта. Я прижался ухом к замочной скважине. Тишина, нарушаемая лишь моим собственным хриплым дыханием.
Тогда я встряхнул связку с инструментами и принялся за работу.
Глава 15
Кто бы ни были эти грабители, похоже, они запаслись огромным количеством скотча — наверное, поддались когда-то на идиотскую пропаганду, когда, помните, умники голубого экрана призывали жителей Нью-Йорка заклеивать окна скотчем в качестве профилактики от террористических атак. А может, ограбили канцелярский магазин… Короче, скотча они не пожалели: бедняга Эдгардо, который в тот вечер оказался на смене, был обмотан им с головы до ног и напоминал гигантскую куколку.
Они закрутили ему кисти рук за спину, посадили на стул, примотали ноги к передним ножкам стула, но этого им показалось мало, и они потратили не один рулон скотча, чтобы намертво приковать Эдгардо к спинке. Они залепили ему рот куском скотча, но, слава богу, ноздри остались снаружи, так что бедняга ещё дышал.
Но и только. Видимо, Эдгардо пытался освободиться, раскачиваясь на стуле взад-вперёд, — неудивительно, что в конце концов стул упал, естественно не улучшив положения пленника. Ноги его задрались вверх, голова осталась внизу, и кровь в тот же миг прилила к лицу. Хотя кровь могла бы и не спешить — у Эдгардо было полно свободного времени.
Из такого положения ему был виден лишь небольшой участок грязного потолка, так что, когда я со скрипом открыл дверь, он явно не мог знать, кто именно вошёл в комнату — то ли помощь подоспела, то ли грабители вернулись, чтобы залепить ему скотчем оставшиеся свободными дырки на лице. Но, вероятно, Эдгардо было нечего терять: он завопил во всю силу — точнее, попытался завопить, — а я услышал лишь серию весьма выразительных вздохов. По крайней мере, стало понятно, что привратник жив. Я тоже вздохнул с огромным облегчением, перевернул его на бок, чтобы он видел своего спасителя, и приступил к работе.
Для начала я подцепил ногтем конец скотча, которым был залеплен его рот, и предупредил, что сейчас будет больно.
— Будет больно, — сказал я и дёрнул что было силы. Ручаюсь, глаза у бедняги чуть не вылезли на лоб от боли, но он не проронил ни звука.
Не знаю, как он выдержал эту пытку. Надо заметить, что наш юный Эдгардо отрастил усы, чтобы казаться старше, но добился этим совершенно противоположного эффекта — усы росли редкими клочками и придавали ему вид подростка, который всеми силами пытается прикинуться взрослым. А теперь, когда большая часть усов красовалась на клейком скотче, оставшиеся редкие клочки выглядели ещё более жалкими.
Как только рот освободился, Эдгардо затараторил как пулемёт. Деталей его страстной и очень длинной тирады на чистом испанском языке я не понял, но с лёгкостью уловил общий смысл.
— Успокойся, — сочувственно проговорил я, — тебе больше ничего не угрожает. Они не вернутся. Тебе повезло, Эдгардо.
— Моё имя Эдгар, — поправил он меня.
— Минуточку, ещё вчера все называли тебя Эдгардо.
Он затряс головой:
— Вчера я сменил имя на Эдгар. Это звучит по-американски.
— Понял. Ладно, не дёргайся, попробую тебя размотать.
Не тут-то было. Поняв, что разматывать его придётся до утра, я подумал было сбегать наверх за своим любимым швейцарским перочинным ножиком, но сначала решил поискать вокруг. В комнате для посылок всегда имелся набор ножниц, не говоря уже о ноже для разрезания верёвок, — и точно, он валялся на столе. Я даже вздрогнул, когда увидел его — так зловеще он сверкал своим острым стальным лезвием. Но с ним дело пошло на лад: я сумел разрезать путы, не особенно повредив самого Эдгардо — ох, виноват, Эдгара, — и вскоре привёл стул с несчастным привратником в вертикальное положение.
— Теперь сиди тихо, я сейчас приду, — сказал я, отступая на шаг и вытирая пот со лба.
— Тихо? Почему тихо?
— Да ни почему, — с досадой отозвался я. — Просто посиди тут, и всё. Я принесу тебе стакан воды. Ты хочешь воды?
— Можно воды.
— Я вернусь через пару минут. Принесу воды, позвоню в полицию…
— Нет!
— То есть как — нет? Ты что, не понимаешь? Тебя же чуть не грохнули, эти парни уже отправили на тот свет троих людей, один из которых служил привратником — вроде тебя. Конечно, мне надо вызвать полицию.
Эдгар страдальчески скривил рот.
— Ну что с тобой теперь?
— Иммиграционная служба…
— Ты хочешь, чтобы я позвонил им?
— Ах, Cristo! Нет!
— Ага, понял, — сказал я. — Ты не хочешь, чтобы я звонил в иммиграционную службу. И ты не хочешь, чтобы я вызывал полицию, потому что боишься, что они позвонят в иммиграционную службу. Так?
Эдгар кивал головой как заведённый, видимо, довольный тем, что белый идиот-гринго наконец-то понял его.
— Но ведь ты не нелегал, а? Как же тебя взяли на работу без грин-карты?
Объяснение Эдгара заняло какое-то время, но в конце концов я понял. В Америке существует несколько видов грин-карт. Одни действительно выдаются службой иммиграции, но в ходу и другие, ничем не хуже первых, которые можно приобрести у частных лиц за умеренную плату. Их вполне хватает для того, чтобы устроиться на работу к доброжелательно настроенному хозяину, но вот иммиграционную службу они не проведут — в этом случае исход предрешён: ещё один работяга со свистом вылетит из Нью-Йорка и приземлится за границей на свою многострадальную испанскую задницу.
Я попытался растолковать Эдгару, что полиция будет слишком занята расследованием, чтобы вызывать службу иммиграции, что он нужен им лишь для того, чтобы составить словесный портрет грабителей, которые завернули его в целлофан, как новогодний подарок. Но я оборвал себя на полуслове, так как и сам сомневался в правдивости своих слов.
Перефразируя песню из мюзикла «Моя прекрасная леди», могу сказать, что, когда коп не находится близко от того, кого подозревает, он начинает подозревать того, кто находится близко. Конечно, ни один коп с этим не согласится, но в этом тем не менее скрывается печальная правда. Эдгар — жертва нынешнего ограбления, это понятно и ежу, но, если копы не найдут «правильного» подозреваемого, кто-нибудь из них рано или поздно решит, что надо получше присмотреться к привратнику: а вдруг он с самого начала действовал заодно с преступниками? Он ведь не умер от удушья, в конце-то концов!
А когда выяснится, что его зелёная карта по краям чуточку посерела, полиция с ещё большим подозрением отнесётся к её владельцу, да и к тому же им всё равно придётся известить о нём иммиграционную службу. И неудавшийся американец по имени Эдгар отправится обратно к себе на родину — в Никарагуа, Колумбию или Доминиканскую Республику, — где он жил до того, как сменил имя, и где зарабатывал три доллара в месяц на плантации сахарного тростника.
— Согласен, не надо полиции, — наконец согласился я. — Пойдём со мной наверх, я тебя почищу и дам попить воды. А может, сварю нам обоим кофе. Una сора de cafe, си?
— Чашка кофе, — подтвердил Эдгар. — Si, como no?
Их было двое, хотя Эдгар видел только одного, да и то мельком. Работали они по достаточно простой схеме. Эдгар заступил на смену в десять вечера, а минут через двадцать первый грабитель — белый мужчина немного выше и крупнее Эдгара — вошёл в фойе и спросил, дома ли я. На нём были тёмные брюки и коричневая замшевая куртка на молнии, а на голове — синяя кепка «Метс», надвинутая по самые брови. Ну и ещё рубашка, хотя Эдгар не запомнил, какого цвета.
Привратник позвонил мне по телефону, а когда я не ответил, посетитель показал ему небольшой портфель, объяснив, что хотел бы передать его мне. Только он должен быть уверен, что портфель попадёт в мои руки. Есть ли в этом доме комната, где хранятся посылки? С замком на двери?
Конечно, есть, заверил его Эдгар, он оставит портфель до моего прихода. Мужчина стал настаивать, что должен собственными глазами осмотреть комнату и убедиться в надёжности замка на двери. Он наклонился к Эдгару и, понизив голос, пробормотал, что отблагодарит его, сопроводив предложение характерным жестом, который прекрасно понимают в обоих земных полушариях. Эдгар немного удивился — ему ещё не приходилось зарабатывать чаевые таким странным способом! Но, с другой стороны, он давно привык к странностям Америки и её обитателей, поэтому без лишних разговоров достал ключ из ящика стола, провёл посетителя по коридору мимо лифтов и отпер заветную дверь комнаты для посылок.
