Пуаро с притворной скромностью самодовольно уставился в потолок.
– Ничего не поделаешь, – негромко заметил он, – это мое маленькое хобби – знать о людях все. И у меня есть время им заниматься, ведь других дел у меня не так много.
– Вот именно, – напыщенно произнес комиссар. – А у меня…
И он жестом показал, сколько дел ежедневно сваливалось на его плечи.
Пуаро неожиданно повернулся к американцу.
– Вы согласны с таким подходом, месье? Вы уверены, что граф де ля Рош – убийца?
– Ну, я не знаю… наверное, да.
Колебание, прозвучавшее в этих словах, заставило следователя пристально посмотреть на американца. Ван Олдин почувствовал, что за ним пристально наблюдают, и, казалось, попытался избавиться от какого-то предубеждения.
– А что насчет моего зятя? – спросил он. – Вы ему уже обо всем рассказали? Ведь он тоже в Ницце, насколько я понимаю.
– Конечно, месье, – комиссар заколебался, а потом сдержанно произнес: – Вы ведь, несомненно, знаете, что он ехал на том же поезде?
Миллионер утвердительно кивнул.
– Узнал об этом перед самым отъездом, – лаконично произнес он.
– Нам он рассказал, – продолжил комиссар, – что не знал, что его жена едет тем же поездом.
– Уверен, что не знал, – угрюмо согласился американец. – Для него встреча с ней была бы неприятным шоком. Я не собираюсь смягчать факты, – заявил ван Олдин, увидев, что трое мужчин смотрят на него вопросительно. – Никто не знает, что пришлось пережить моей бедной девочке. Кеттеринг был не один – с ним была женщина.
– Неужели?
– Мирей, танцовщица.
Месье Карреж и комиссар посмотрели друг на друга и кивнули, как будто подтверждая какие-то свои прошлые мысли. Следователь откинулся в своем кресле, соединил перед собой пальцы обеих рук и уставился в потолок.
– Неужели? – повторил он. – А то мы всё не могли понять… – он кашлянул. – Слухами земля полнится.
– Эта дама пользуется весьма дурной славой, – пояснил месье Ко.
– А кроме того, – мягко заметил Пуаро, – она еще и очень дорогая женщина.
Кровь бросилась в лицо ван Олдину. Миллионер наклонился вперед и хлопнул рукой по столу.
– Послушайте! – воскликнул он. – Мой зять – законченный негодяй. – Переводя взгляд с одного лица на другое, продолжил: – И я это очень хорошо знаю. Симпатичный, с обходительными манерами… В какой-то момент и я был им очарован. Думаю, что он разыграл тут целую трагедию, когда вы сообщили ему новости. То есть если он уже их не знал.
– Да нет, для него это было полной неожиданностью. Он был потрясен.
– Проклятый лицемер, – заметил ван Олдин. – Наверняка разыграл здесь большое горе?
– Да нет же, – осторожно сказал комиссар. – Я бы так не сказал. А вы что скажете, месье Карреж?
Следователь соединил кончики пальцев и полуприкрыл глаза.
– Шок, растерянность, ужас – это все было, – задумчиво проговорил он, – а вот большого горя не наблюдалось.
– Позвольте спросить вас, месье ван Олдин, – вмешался Пуаро, – месье Кеттеринг что-то получает в случае смерти вашей дочери?
– И не так уж мало – два миллиона, – ответил американец.
– Долларов?
– Фунтов. Я положил эти деньги на имя Рут в день ее замужества. Она не написала завещания и не имеет детей, так что деньги достанутся ее мужу.
– С которым она была на грани развода, – негромко повторил Пуаро.
– Именно так.
Комиссар, повернувшись, внимательно посмотрел на сыщика.
– Уж не хотите ли вы сказать… – начал он.
– Я ничего не хочу сказать, – прервал его Пуаро. – Раскладываю факты по полочкам, вот и все.
Ван Олдин смотрел на него со все возрастающим интересом.
Человечек встал.
– Не думаю, что смогу быть вам еще полезен, месье судья, – сказал он вежливо, кланяясь месье Каррежу. – Надеюсь, вы будете информировать меня о том, что происходит? Это будет очень мило с вашей стороны.
– Ну конечно. Обязательно.
Ван Олдин тоже встал.
– А от меня вам что-нибудь еще нужно?
– Нет, месье. На данный момент у нас есть вся необходимая информация.
– Тогда я немного прогуляюсь с месье Пуаро. Если он, конечно, не против.
– Почту за честь, – ответил сыщик с поклоном.
Ван Олдин зажег большую сигару и предложил такую же Пуаро. Сыщик отказался, предпочтя свои крохотные сигаретки. Обладая воистину железным характером, ван Олдин выглядел и вел себя как ни в чем не бывало.
Пройдя несколько минут в полном молчании, миллионер обратился к сыщику:
– Если я правильно вас понял, месье Пуаро, то вы ушли на покой?
– Именно так, месье. Теперь я наслаждаюсь жизнью.
– Но все-таки вы помогаете полиции в расследовании этого дела?
– Месье, когда на улице врач проходит мимо жертвы несчастного случая, разве он говорит: «Я уже отошел от дел, и я продолжу свою прогулку», – если человек перед ним истекает кровью? Если б я уже был в Ницце и полиция послала бы за мной с просьбой о помощи, – я бы отказался. Но это происшествие даровано мне самим Господом.
– Вы были на месте преступления, – задумчиво сказал ван Олдин. – Вы ведь осматривали купе, не так ли?
Пуаро согласно кивнул.
– И, несомненно, нашли какие-то вещи, которые заставили вас задуматься?
– Возможно, – ответил детектив.
– Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню? – спросил Руфус. – С одной стороны, мне кажется, что с этим графом де ля Рош все абсолютно ясно, с другой – я далеко не дурак. Я внимательно наблюдал за вами весь последний час, и мне кажется, что по каким-то свои причинам вы не согласны с официальной версией?
– Но я ведь могу и ошибаться, – Пуаро пожал плечами.
– Вот мы и добрались до той услуги, о которой я хочу вас попросить. Вы согласны действовать от моего имени во всем этом расследовании?
– Лично от вашего имени?
– Именно это я имею в виду.
Пуаро помолчал несколько секунд.
– А вы понимаете, о чем просите? – спросил он наконец.
– Думаю, что да, – ответил американец.
– Очень хорошо. Согласен, – сказал Пуаро. – Но в этом случае вы должны абсолютно честно отвечать на мои вопросы.
– Ну, конечно. Это не подлежит обсуждению.
Манеры Пуаро изменились – теперь перед ван Олдином стоял деловой и довольно бесцеремонный мужчина.
– Этот вопрос о разводе, – задал он первый вопрос. – Вы лично посоветовали дочери начать процесс?
– Да.
– Когда?
– Дней десять назад. Я получил от нее письмо, в котором она жаловалась на своего мужа, и прямо заявил ей, что развод – это единственный выход из создавшейся ситуации.
– А на что именно она жаловалась?
– Его стали часто видеть в обществе женщины с дурной репутацией, той самой, о которой мы говорили, – танцовщицы Мирей.
– Танцовщицы… Ха-ха! И мадам Кеттеринг была против? Она что, любила своего мужа?
– Я бы так не сказал, – ответил Руфус, немного поколебавшись.
– Страдало не ее сердце, а ее гордость – вы это хотите сказать?
– Да, думаю, можно сказать и так.
– Полагаю, что женитьба эта не была счастливой с самого начала?
– Дерек Кеттеринг прогнил до самой сердцевины, – объяснил ван Олдин. – Он просто не в состоянии сделать женщину счастливой.
– Он, как вы говорите по-английски, – никудышный человек, правильно?
Ван Олдин кивнул.
– Très bien! Вы посоветовали мадам подать на развод, и она согласилась, после чего вы проконсультировались с вашими адвокатами. А когда месье Кеттеринг узнал о том, что его ожидает?
– Я сам пригласил его к себе и все ему рассказал.
– И что он сказал? – мягко поинтересовался Пуаро.
Лицо ван Олдина потемнело от воспоминаний.
– Он был абсолютно бесстрастен.
– Простите меня за этот вопрос, месье, но ваш зять упоминал о графе де ля Рош?
– Он не называл его имени, – с неохотой проворчал американец, – но дал понять, что ему все известно.
– А каково, если мне позволено узнать, сейчас финансовое положение месье Кеттеринга?
– А вы что, считаете, что я должен это знать? – спросил ван Олдин, поколебавшись.
– Мне кажется, что вы получили соответствующую информацию по данному вопросу.
– Ну что ж, вы правы. Я выяснил, что Кеттеринг банкрот.
– А теперь он вдруг наследует два миллиона фунтов! Странно, не правда ли?
Ван Олдин проницательно посмотрел на сыщика.
– Что вы имеете в виду?
– Морализирую, думаю, философствую… Но давайте вернемся к делу. Месье Кеттеринг, по-видимому, не собирался разводиться совсем без борьбы?
Ван Олдин молчал некоторое время, а потом сказал:
– Мне не были известны его намерения.
– Вы больше с ним не общались?
Опять пауза.
– Нет, – наконец ответил американец.
Пуаро резко остановился, снял шляпу и протянул руку своему спутнику.
– Должен пожелать вам всего наилучшего, месье. К сожалению, ничем вам помочь не смогу.
