– еще один человек, мужчина, хотя как не тот тощий незнакомец, а средний во всех отношениях: среднего роста, среднего телосложения и так далее. Голос был радостным и добродушным – тон друга, с которым давно не виделся.
– Я… – Нейт посмотрел на свою руку, заканчивающуюся пистолетом, и уронил ее, осознав, что целился в новую тень. – У меня все хорошо, спасибо.
Незнакомец подошел ближе. Он был в годах: лет шестидесяти. Лица Нейт разглядеть не мог, учитывая яркий свет у него за спиной, – не луна, а фонарь на стене дома. Нейта озарило откровение.
Он оказался у дома своего соседа, так?
Ох-хох…
Должно быть, мужчина пришел к тому же заключению.
– Ты ведь поселился рядом, да? Я так понимаю, мы соседи.
– Я… – Нейт поморщился, красный от стыда. – Совершенно верно.
Смущение сменилось тревогой. Нейт не хотел лишиться работы, а то обстоятельство, что он среди ночи забрел во двор к соседу с заряженным пистолетом… не лучший способ убедить местные власти в своей психической уравновешенности.
Однако незнакомец сказал, махнув на свой дом:
– Не хочешь зайти в гости? Я – сова, засиживаюсь допоздна. Буду рад предложить что-нибудь выпить, если составишь компанию.
– Мне бы не хотелось вас беспокоить…
– Дружище, я бы сказал, что мы уже прошли этот этап, – рассмеялся сосед.
– Пожалуй. С радостью. Но только ненадолго.
– Вот и отлично! – Мужчина хлопнул в ладоши. – В таком случае пошли!
* * *
Дом оказался в виде треугольной призмы. Открытая веранда сзади, балкон над входом. Внутри было просторно – даже чересчур, настолько просторно, что создавалось впечатление заброшенности. Куда ни кинь взгляд, повсюду дерево – деревянные полы, деревянные балки перекрытий, колоды вместо столов, деревья снаружи. В целом получалось что-то среднее между минималистским модернизмом и шале на горнолыжном курорте. Единственным примечательным моментом были два высоких книжных шкафа у дальней стены – не из тех, которые служат чисто для украшения, нет. Шкафы были заполнены книгами, засунутыми без какого-либо порядка, потрепанными, зачитанными. Любимыми.
Схватив табурет, хозяин дома пододвинул его Нейту, а сам подошел к стойке.
– Что будешь? О черт, меня зовут Джед, кстати; Джед Хомаки. Выбирай отраву по вкусу, как говорится, – есть вино и пиво, сидр и настойки, и, разумеется, полная палитра чего покрепче. Если любишь виски, можем совершить экскурсию по Шотландии…
– Да, конечно, это будет просто замечательно. А я, кстати, Нейт Грейвз.
– Грейвз – гм… Сын Карла?
Нейт замялся:
– Да.
– Сочувствую твоей утрате, – сказал сосед. Затем тихо добавил: – Твой отец, позволь сказать, был той еще задницей.
Нейт взорвался непрошеным хохотом.
– Тут я полностью с вами согласен, мистер Хомаки!
– Джед – зови меня просто Джед, договорились?
Нейт наконец смог хорошенько рассмотреть Джеда Хомаки – его добродушный голос полностью соответствовал внешности; естественно, он был похож на чьего-то доброго дядюшку – а то и на саму идею доброго дядюшки. У него была широкая улыбка, а взъерошенные брови напоминали экзотических гусениц, однако темные глаза внимательно изучали все вокруг – критически разбирали мир со скрупулезностью гроссмейстера.
Хозяин поставил на стойку бутылку. Двенадцатилетний «Балвени»[25].
Затем два стакана – стук, стук. Плеснул в них виски на два пальца.
Нейт смущенно посмотрел на пистолет в руке.
– Э…
Джед шутливо поднял руки вверх.
– Не стреляйте! – Прыснув, он махнул рукой. – Ничего страшного, положи на стойку.
Нейт извлек из патронника досланный патрон, затем вытащил магазин и положил на стол перед собой. Одинокий патрон он поставил на донышко гильзы, подобно маленькому золотистому часовому.
Подмигнув и кивнув, Джед поднял стакан.
– Различных тостов и здравниц много, – сказал он, – но мой любимый вот этот: «Nie mój cyrk, nie moje małpy».
Нейт недоуменно пожал плечами, и Джед перевел, пародируя польский акцент:
– Не мой цирк, не мои обезьяны[26].
Они чокнулись и выпили.
Теплая карамель наполнила Нейта жаром только что вынутого из духовки яблочного пирога.
– Это что-то! – с восхищением произнес он.
– Из долины Спейсайд. Прелесть. Просто прелесть. Как сливочное масло к оладьям.
– Ну, Джед, спасибо, что угостил.
– С удовольствием, Нейт.
Какое-то время они сидели молча. Наконец Нейт сказал:
– Насчет пистолета…
– Да ладно! Не хочешь объяснять – не надо. Я из тех, кто не лезет людям в душу.
– Полагаю, ты имеешь право знать. Если честно, я подумывал о том, чтобы солгать… сказать, что это был… не знаю, медведь или кто там еще.
Кивнув, Джед отпил еще глоток виски и облизнул губы.
– Медведи сюда заглядывают – правда, очень редко. И койоты.
– Верно. Но все дело в том… мне показалось, я кого-то увидел.
– Выкладывай!
– У себя во дворе. Фигуру, человека… он просто там стоял.
Джед полузаговорщически подался вперед.
– Гм… А вот это уже тревожно.
– Поэтому я схватил пистолет и побежал за ним.
– Разумно. Я поступил бы точно так же – ну, если б не был конченым демократом. И не то чтобы у меня какие-то проблемы с принципом свободного владения оружием, дружище, вовсе нет![27] Просто сомневаюсь в том, что смогу. Прицелиться. Нажать на спусковой крючок. От одной этой мысли у меня леденеет кровь. Я человек миролюбивый, воспитан квакером[28], хотя уже давно отошел от веры.
Нейт вздохнул:
– Если честно, я не конченый демократ, но в восьми случаях из десяти голосую за демократов. И меньше всего на свете мне нужно оружие само по себе. Однако я обучен обращению с ним – служил в городе в органах.
– Ты имеешь в виду в полиции?
– Точно.
Улыбка Джеда стала еще шире. Он снова наполнил свой стакан виски и щедро плеснул Нейту.
– В таком случае позволь поблагодарить тебя за службу. «Синие жизни тоже важны» и все такое[29].
– Спасибо, но все-таки выходит, у человека с улицы больше оснований бояться нас, чем у нас – бояться его. – Нейт поймал себя на том, что немного расслабился, стряхнул с себя ярмо стресса. Было в Джеде что-то приветливое, дружелюбное – словно он был губкой, которая впитывала все плохое, узнавая о тебе всю правду. – Насколько хорошо ты знал моего отца?
– Не очень хорошо. Мы «пересекались», как это бывает с соседями. Участки у нас обоих обширные, как тебе известно, так что особых причин для тесного общения не было, но Карл время от времени жаловался – у меня есть коптильня, и я копчу мясо, что ему не нравилось. Иногда включаю музыку и выношу колонки на улицу – нет, все чинно, никакого тяжелого рока или оглушительного рэпа, но это также выводило его из себя. – Подавшись
