ожог, что-то едкое и приторно-сладкое, но в то же время металлическое. Кровавый привкус нержавеющей стали. Откуда-то неподалеку донесся звук – гудение. Не пила, а, скорее, осы в стене…
«Это мой телефон», – сообразила Мэдди. Телефон, вибрирующий на соседнем камне.
Мэдди поднялась на ноги, нетвердой походкой приблизилась к камню и схватила телефон. И сразу же увидела массу пришедших сообщений и пропущенных вызовов. Звонки из школы. Звонки и сообщения от Нейта. Последнее сообщение от Нейта: «Олли подрался, ты где, черт возьми?»
«Твою мать, что произошло?
Где я, на хрен, была?»
И, самое непонятное, куда пропала вырезанная сова?
13. Непрерывные черепахи[24]
Оливер сидел у двери в кабинет директора школы. За спиной бетонная стена. Рядом с ним сидел Калеб Райт.
– Тебе нужно бы что-нибудь приложить, – сказал Калеб.
Осторожно прикоснувшись к нежному кольцу боли вокруг глаза, Оливер поморщился.
– Да. – Он помолчал. – И спасибо, что вмешался.
– А ну их на хрен, этих долбаных ублюдков! Богатенькие козлы!
– Я заметил, их с нами нет.
– Точно. Вот как прикольно все обернулось…
Они уже давно сидели здесь. Дерущихся разняла учительница физкультуры – большая крепкая миссис Норкросс, – и не успел Олли опомниться, как всех их уже препроводили к кабинету директора. Первыми туда зашли два вышеупомянутых козла, Грэм Лайонз и Алекс Амати. Вышли они из кабинета ухмыляющиеся, искоса бросив на Оливера и Калеба такие острые взгляды, что ими можно было бы разрезать артерию. Оливер обратил внимание на то, что Грэм прижимал левую руку к груди – делая вид, будто все в порядке, будто ему не больно, однако с пальцем у него явно было что-то не так. Как будто его выгнули не в ту сторону, да так и оставили.
Оливер чувствовал себя плохо. Несмотря на все, он чувствовал себя плохо. («Мое обычное состояние», – угрюмо думал Олли.) Он едва не окликнул Грэма и Алекса, чтобы извиниться перед ними, но не смог собраться с духом. А потом они ушли.
Тем временем Калебу и Оливеру сообщили, что их родителей вызывают в школу. Замечательно.
– Грэма Лайонза я знаю, – сказал Оливер. – А второй кто?
– Алекс Амати. Богатенький мерзавец. Играют в бейсбол оба. В Центральном Баксе футбольная команда, но мы в Верхнем не потянули, поэтому у нас бейсбол, и эти двое в команде звезды первой величины… что, по-видимому, делает из них особ королевской крови, твою мать.
– Вот как.
– Таких лучше не иметь в числе своих врагов.
– Да уж, пожалуй.
– Классное впечатление мы произвели, – рассмеялся Калеб.
Оливер тоже улыбнулся. Это было смешно. Отчасти.
– Да, приятель, – продолжал Калеб, – если тебе нужно с кем-то играть, мы тебя приглашаем. Обычно собираемся по субботам. У нас не только «Подземелья и драконы» – в нее мы играем лишь за обедом. Иногда рубимся в «Звездные войны» или еще во что-нибудь из настолок: «Зону сумрака», «Предательство в Доме на холме», бывает, «Кузницу богов». А когда нам эти надоедают, мы посылаем все на хрен и играем в «Магию».
– Спасибо! Просто чудесно! Я люблю все эти игры.
– В этой долбаной школе, в этом долбаном мире всем нам не обойтись без друзей, вот что я скажу.
«У меня есть друг!» – мысленно повторял Оливер снова и снова, всеми силами стараясь не выпустить восторг на лицо, чтобы не выглядеть придурком. Однако торжество прорывалось на поверхность. Оливеру страстно захотелось поделиться этой новостью с доктором Нахид.
Посему он просто кивнул, когда Калеб предложил ему стукнуться кулаками, и не рассыпался на части, стукаясь.
– Олли!
Обернувшись, он увидел…
Своего отца.
Папа смотрел на него. Вид у него был разъяренный. Как у быка, увидевшего красную тряпку.
– Это твой предок? – спросил вполголоса Калеб.
– Да-а-а-а-а…
– Черт, чувак, считай себя покойником.
* * *
Они с отцом сидели напротив директора Майерс, грузной женщины с пышной копной волос рыжего цвета, который лучше всего описать «как у кота Гарфилда».
Папа молчал как истукан.
Черт!
«Он злится на меня».
– Ваш сын сегодня затеял драку, первым напав на двух лучших… – Неожиданно Майерс поправилась: – Ну, одного из лучших учеников школы и двух наших лучших бейсболистов.
Оливер предположил, что Алекс не относился к лучшим ученикам; хотя люди не всегда соответствуют своим внешним проявлениям, Алекс, судя по всему, на самом деле обладал интеллектом экскаватора. Грэм вроде бы поумнее.
– Не слишком хорошее первое впечатление, Оливер Грейвз, – продолжала директор. – Ты не проучился в новой школе и месяца, а уже затеял драку? Вот что нам следует от тебя ожидать?
– Я не затевал драку! – с жаром возразил Оливер, поворачиваясь к отцу. – Честное слово, папа! Я не зачинщик драк. Я увидел ребят, играющих в игру, подсел к ним за стол, они оказались классными, но затем подошли эти двое и начали обзываться – придурками, задротами, козлищами…
– Следи за языком! – строго одернула его директор Майерс.
– Простите. Но они употребили именно эти слова…
– Мне не остается ничего иного, кроме как отстранить тебя от занятий.
– Что?
– Правила на этот счет очень четкие, если ты их читал. Мы не терпим любых проявлений насилия в школе и решительно…
Бац!
Папин кулак опустился на стол, отчего подпрыгнули фотографии в рамках и стакан с карандашами и ручками. Расправив плечи, папа ткнул пальцем в директора.
– Ничего такого вы не сделаете!
– Прошу прощения? – ошеломленно пробормотала та.
– Вы меня слышали. Мой сын не отстранен от занятий. Завтра утром он придет в школу, бодрый и веселый, готовый учиться. В противном случае…
– В противном случае? – Майерс подалась вперед, совершенно сбитая с толку. Запинаясь, она выдавила: – Не понимаю, к чему вы клоните, рассчитывая меня запугать…
– Я служил в полиции. Я знаю эту систему. Знаю, как она работает. И я тоже был маленьким и учился в школе, и не забыл про все подобное дерьмо. Верзилы-агрессоры пристают к какому-нибудь бедному ребенку, а затем жертве их приставаний достается так же, как и им самим, а то и похуже! Мы списываем все случившееся на то, что у всех участников сегодня выдался трудный день, и движемся дальше. Потому что я знаком с адвокатами. Знаком с лучшими из самых ушлых адвокатов. С теми, кому известны все самые мерзкие, самые скользкие штучки. Черт возьми, кое у кого из них передо мной должок. Хотите, чтобы они вцепились вам в задницу? Валяйте! Попробуйте только отстранить моего сына от занятий, исключить его – вообще сделать хоть что-нибудь, кроме как улыбнуться ему, и вы увидите.
Губы директора Майерс сжались в угрюмую линию.
– Замечательно, – сказала
