— В чем дело? — опомнилась я, таращась на рослого здоровяка справа.
— Закрой рот, — не очень вежливо посоветовал он.
Улыбчивый распахнул заднюю дверь, и меня втолкнули в машину, там находились еще двое — один за рулем, другой на заднем сиденье.
— Будь как дома, — сказал он мне. Я посмотрела на всех четверых и поняла, что дела мои хуже не бывает. Если бы я не стояла на тротуаре, раскрыв рот от изумления, то имела бы шанс выбраться из передряги: закричать или пуститься наутек. Теперь же оставалось одно: сидеть тихо и надеяться, что, может быть, жива останусь.
— Поехали, — сказал улыбчивый, который перестал улыбаться и сейчас выглядел чрезвычайно деятельным.
— Вовка, — подал голос сосед слева. — Может, ей рот заклеить?
— Не надо, — торопливо вмешалась я. — Я ничего такого делать не собираюсь. Только не трогайте меня, пожалуйста.
Вовка посмотрел оценивающе. Мой жалкий вид возымел действие, он кивнул, и рот мне заклеивать не стали.
"Девятка” покатила по городу, залитому солнцем. Возле перекрестка томились два милиционера на патрульной машине, и никому не было до меня никакого дела.
— Извините, — начала я вкрадчиво. — Куда вы меня везете и что все это значит?
Была у меня идиотская мысль, что это шуточки Юрика и все как-нибудь утрясется.
— Я ведь уже говорил, рот закрой, — откликнулся здоровяк рядом.
— Но ведь должна я узнать… или попытаться. Мне ведь страшно.
— Брось, — хохотнул тот, кого звали Вовкой. — Мы еще даже пугать не начали.
— Да мне ведь много и не надо, — о мудро рассудила я. — Я имею в виду, чтобы до смерти перепугаться…
— Будет время, не волнуйся.
Я попыталась отгадать, шутят они или нет, и на всякий случай стала шарить в сумке в поисках валерьянки.
— Чего у тебя там? — заинтересовался здоровяк. Вытряхнул содержимое на колени и принялся копаться.
— Ну? — промычал Вовка.
— Ерунда всякая…
— Колеса ищешь? — спросил он меня.
— Колеса? — Тут я вспомнила, что сильно развитые дети так называют таблетки, и кивнула.
— Съешь, если очень хочется.
Я проглотила сразу три, но облегчения не намечалось. Меня подергивало, а руки дрожали так, что самой стало смешно. Я собрала свои вещи в сумку и жалобно посмотрела на здоровяка. Он никак на мой взгляд не реагировал, вот тебе и небесные черты.
Мы стремительно покинули город и теперь подъезжали к дачному поселку, тому самому, где вчера я была с Циркачом. Мысли метнулись в другую сторону: а что, если это он сильно разозлился на мою неласковость? Пока я гадала, мы въехали во двор новенького особнячка. Правда, выглядел он не только новеньким, но и необитаемым. Шуршали листьями три большие липы, Бог знает как уцелевшие во время строительства, гора песка, щебня и битый кирпич указывали на то, что работа на участке еще не закончена.
Мы вышли из машины и направились к дому. Я покрутила головой, но, в какой стороне правдинская дача, понять не смогла. Вовка открыл дубовую дверь и с усмешкой сказал:
— Заходи…
Однако в дом вошли не все. Водитель и тот что сидел слева от меня, потоптавшись, простились кивком и отбыли. А мы оказались в просторной комнате, почти лишенной мебели.
— Придется тебе здесь посидеть, — сказал Вовка.
— А вы уедете? — То, что их осталось только двое, немного воодушевляло.
— Как же мы такую-то красоту да без присмотра оставим? Сядь на раскладушку и сделай вид, что глухонемая.
Я пристроилась в уголке и томилась ожиданием. Парни, оставив дверь открытой, прошли в кухню. Хлопнула дверца холодильника, и Вовка сказал приятелю:
— Жара, сдохнуть можно… Махнем пивка?
— Это у тебя с перепоя башка крен дает.
— Да ладно… вчера и выпили почти ничего. Деточка, пивка хочешь? — крикнул он.
Я осторожно приблизилась и ответила:
— Мне лучше воды, если можно.
— Женька, дай ей воды. Здоровяк открыл холодильник и извлек бутылку минеральной.
— “Боржоми”. Устраивает?
— Да. Спасибо.
— Вежливая, — хмыкнул Женька.
— Ага, актриса…
— Вы не рассердитесь, если я спрошу? — очень робко начала я.
— Рассердимся. Водички попила, вот и топай.
Я села на раскладушку и задумалась. Зачем они меня сюда привезли? Если это шутка одного из двух бандитов, выцарапаю глаза. Но как-то уже не верилось, что кто-то шутит.
Я привалилась к стене и стала смотреть в окно. Солнечные блики играли на полу, было душно, парни на кухне негромко переговаривались, а я, кажется, задремала.
Не знаю, сколько это продолжалось, очнулась я словно от толчка. Открыла глаза, взглянула за окно и едва не упала в обморок: с улицы на меня с любопытством смотрел тип из лифта.
Я уже открыла рот с намерением заорать во все горло, но он вдруг подмигнул и приложил палец к губам. Рот я закрыла скорее машинально, чем осознанно, хотя жест его был вполне понятен и истолковать его иначе было трудно. Тип за окном исчез, а я с отчаянием стала ждать, что будет дальше.
Сердце билось так сильно, что успокоиться без валерьянки не было никакой возможности. Я потянулась за сумкой, но услышала шаги и торопливо закрыла глаза, делая вид, что все еще сплю.
— Как она? — спросил Женька. Я чувствовала на себе взгляд и дико трусила.
— Спит, девчонка тихая.
Он вроде бы ушел, но я продолжала сидеть с закрытыми глазами, прислушиваясь к тому, что творится на кухне. Что-то упало, Вовка чертыхнулся, а потом сказал:
— Девка красивая. Спит, точно ангел.
— А ты ангелов видел?
— Да ладно цепляться… жалко девчонку.
— Куда ж денешься? Жизнь, брат…
Чего это им меня жалеть? Я почувствовала, как тошнота подкатывает к горлу. Господи, сижу дура дурой, а меня вроде бы убить хотят. Тут я подумала об этом типе за окном. Он советовал молчать, и я, конечно, молчу. А может, сказать лучше? Помощи от него ждать не приходится, потому как вовсе уж глупо ожидать спасения от человека, который не далее как позавчера собирался меня зарезать. Если я сообщу, что он бродит под окнами, может, выйдет мне какое послабление?
Я размышляла, настороженно прислушиваясь к голосам в кухне, но парни болтали о каком-то “Гуське”, и ничего полезного я не почерпнула.
Послышались шаги, хлопнула входная дверь. Кто-то бродил по коридору и насвистывал. Минут через десять свистеть ему надоело, и он крикнул:
— Вовка, слышь? Куда пропал? Любопытство, как видно, погнало его на улицу, потому что входная дверь опять хлопнула. Стало тихо, до жути. Я продолжала сидеть с закрытыми глазами. Прошло минут двадцать, не меньше. Глаза я все-таки открыла. Солнце перевалило за крышу дома, ветви липы тянулись к окну, создавая иллюзию прохлады. Я пошевелилась, все еще настороженно прислушиваясь. Тишина, как ночью на кладбище. Конечно, я никогда там ночью не была, но так уж говорится.
Сидеть в уголке и дальше не было никакой возможности. Я встала и пошла к двери. В кухне никого не было, что неудивительно, раз оба парня вышли и ни один не вернулся. Странно, что они меня оставили. А вдруг сбегу? Или они так уверены, что мне это не удастся? Однако попробовать стоило.
Я осторожно открыла входную дверь и тут же отпрянула.
Здоровяк Женька сидел на ступеньках крыльца, привалившись к перилам. И что самое интересное, признаков жизни не подавал, хотя не мог не слышать, что дверь открылась.
Я кашлянула, он не шевельнулся. Распахнув дверь, я вышла и сказала:
— А-а-а… — Слова застряли в горле, потому что я увидела его жуткое лицо. С трудом держась на ногах, подошла ближе, тоненько взвизгнула и коснулась его плеча. Он завалило на спину, уставившись в небо мертвыми глазами. Никаких следов насилия, но как-то я сомневалась, что он умер от скуки.
"Ну и что, — попробовала я себя утешить, — иногда люди умирают”.
Где-то должен быть Вовка, я оглядела двор и позвала:
— Вова…
— Чего орешь? — услышала я совсем рядом и вздрогнула. Дверь кирпичного сарая по соседству с домом была приоткрыта, я посмотрела в ту сторону и увидела типа, который не так давно хотел зарезать меня в лифте. Он сидел на корточках. А в руках у него был автомат.
— Целый арсенал, мать их… — проворчал он.
Я жуть как боюсь покойников, а оружия еще больше. Перемахнув сразу через три ступеньки, я бросилась к калитке с громким визгом. До калитки я не добежала шагов пять, сукин сын догнал меня и больно схватил за плечо. Я зажмурилась и заорала еще громче.
— Да заткнись ты, — рявкнул он и зажал мне рот. Я вытаращила глаза и заткнулась. Мы постояли так немного, потом он убрал руку и спросил:
— Все? Успокоилась?
— Где Вовка? — пролепетала я.
— Отдыхает.
— Так же, как этот?
— Между прочим, тебе повезло, — сообщил он, взяв меня за руку, и зашагал к сараю.
— Мне повезло? — чувствуя, что что-то в мире не так, спросила я. — Если вы меня не отпустите, я буду кричать.
— Да ну? — удивился он.
— Вы хотели меня в лифте зарезать, — напомнила я.
