настаивала, чтобы Наташа переселилась к нам. Девчонка по сути была нам совершенно чужой, но ее было жалко. Стоимость ее квартиры, оставшейся после смерти матери, не шла ни в какое сравнение с приблизительной ценой на то жилье, которое она получала в нашем особняке, но я, после недолгого размышления, решил: не все же в жизни решают деньги, в конце-то концов. Каково мне самому будет осознавать, что я оставил без помощи одинокую, отчаянно нуждающуюся в поддержке, слабую девчонку, только потому, что она не может за себя заплатить? Смогу ли я после этого считать себя добрым и порядочным человеком? Последним и самым неожиданным аргументом стало выступление нашей малышки Алисы, заявившей, чтобы я не рассчитывал на то, что впоследствии – когда она повзрослеет, – она переселится в студию, которую я так упорно держу для нее. Алиса намеревалась жить не просто отдельно, а желательно подальше от нас всех.
– Папа, я хочу жить с вами в гармонии, а гармония достигается за счет пространства между нами, таково мое мнение, – заявила Алиса, – я не хочу, чтобы вы, мои самые дорогие люди, мне надоедали. Я хочу скучать по вас! Тогда наша любовь будет совершенно необъятной.
И где она научилась этому? Кто ей это внушил?
Нам с Виталиком пришлось съездить в Наташин родной городок и поговорить по душам с бывшим мужем, который никак не успокаивался и уже предупредил ее о том, что знает о ее нынешнем месте жительства. Знал ли он на самом деле, мы решили не проверять, просто поехали, нашли его и попытались объяснить порядок вещей. Он не понял, и не слишком щепетильному в таких вещах Виталику пришлось пару раз приложить его тупой башкой о стену дома, рядом с которым мы его поймали. После того как парень очухался, я объяснил ему, что в случае его появления в нашем городе и дальнейшего преследования нашей сестры меры физического воздействия будут уже другими, более серьезными. Я, конечно, просто пугал его, но до его скудных мозгов другие аргументы, увы, не доходили. После нашего визита он оставил Наташу в покое.
Я не собирался сажать Наташу себе на шею, поскольку та была и без того перегружена, но в студию на втором этаже мы ее все-таки запустили, пусть живет. Тем более что все мы уже стали к ней привыкать. А вот девушка с трудом обживалась в большом городе, первое время была растеряна, но потом все-таки собралась. Дипломированная медсестра, она решила получить дополнительное образование в сфере косметологии, которая уже тогда наращивала обороты. Я, конечно, оплатил обучение, для меня это были копейки, а для нее могло значить очень много. Пусть научится зарабатывать сама, а не рассчитывает на родственников, думал тогда я. И Наташа быстро осваивала новую профессию, устроилась в хороший салон, постепенно приобретала собственную постоянную клиентуру. Поощряя ее успехи, я все-таки периодически делал ей подарки «в дом»: то хорошую сантехнику, то светильники, то телевизор. В общем, она прижилась.
С личной жизнью у кузины обстояло не так гладко: периодически у нее появлялись визитеры с цветочками или пакетами, в которых угадывалось вино и коробочки, но ни одно лицо не примелькалось настолько, чтобы его запомнить. Пока наконец не появился совсем молодой пацаненок по имени Алекс, который стал мелькать чаще, чем это можно было бы объяснить какой-то иной причиной. Поначалу в семейных обсуждениях, которые нет-нет да и затрагивали Наташину личную жизнь, мы придерживались строгой линии о том, что это не наше дело, и интимная жизнь нашей родственницы не может быть предметом для нашего вмешательства. Но чем чаще появлялся мальчик в нашем подъезде, чем больше возникало у всех нас беспокойства: что ему, собственно, нужно от женщины, которая старше его на 12 лет как минимум? Я не ханжа и не стану отрицать, что в сопливом возрасте у меня тоже периодически возникали фантазии насчет взрослых красавиц, которые сделают из меня настоящего мужчину. Случалось это, как правило, после просмотра фильмов с Моникой Беллуччи или каких-то картин, где прослеживалась такая тематика. Но ни одна из этих фантазий не реализовалась в действительности: умные, успешные, излучающие сексуальный вызов взрослые красотки мне попросту не встречались. Я когда-то читал, что у стремления к женщинам старше себя есть множество объяснений. Это часто случается с молодыми людьми с завышенной самооценкой, которые не видят в своем окружении девушек, достойных своей любви, а в женщинах постарше, которые уже многого достигли в жизни, находят именно то, к чему стремятся сами. Но в таком случае женщина уж точно должна быть незаурядной: молодые поклонники роятся вокруг знаменитых актрис, модных художниц и загадочных поэтесс, но Наташа не подходила ни под одну из этих категорий. Оставалось предположить какие-то меркантильные соображения со стороны мальчика, который так и кружил вокруг нашей родственницы. Но и тут оставались вопросы: Наташа уже научилась зарабатывать себе на жизнь, но при этом была всего лишь косметологом со средним образованием и не имела перспектив к какому-то существенному улучшению своих имущественных позиций. Есть и третий вариант, который подразумевает особенную женскую притягательность. Да что там кругами ходить: есть такие красавицы, что и в сорокалетнем возрасте затмевают двадцатилетних соплячек, которые старательно красят волосы в синий цвет, но не пытаются избавиться от косолапости, прыщей на щеках или лишних килограммов на необъятной заднице. Но и эта версия попадала «в молоко». Наташа не была ни красавицей, ни интеллектуалкой. У нее было приятное, милое лицо и стройная фигура, но это и все, пожалуй. Когда-то я, вообще-то не склонный лезть в чужую жизнь, набрался нахальства спросить ее, почему она не пытается создать семью, и ее ответ меня поразил своей простотой. Прошлый опыт замужества оставил такой негативный след в ее душе, что она просто боялась повторения.
– Я плохо разбираюсь в людях, – сказала тогда Наташа с грустью в голосе, – нет никакой гарантии, что мне не попадется такой же персонаж, как мой первый муж. И если случится именно так, я потеряю все то, что имею сейчас, потому что вам такой сосед будет не нужен. Нет, Женя, я не только боюсь, но и просто не хочу. Детей у меня все равно уже не будет, а штамп в паспорте мне ровным счетом ничего не даст. Мне нравится та жизнь, которую я получила в вашей семье, и никакой другой мне не нужно.
Ковидный локдаун подкосил ее сильнее, чем всех нас. Она, конечно, могла бы принимать постоянных клиентов на дому, но к ней никто не
