Он идет ко мне, явно не беспокоясь о своем неприкрытом теле. Облако тихонько всхрапывает, когда демон приближается.
Небрежно, почти нагло, Кайм поднимает брюки и надевает их.
Я пытаюсь придумать что-нибудь умное, но мой мозг меня покинул.
— Э… ты что, маг? — выпаливаю я, и мое подозрение растет.
Кайм слегка наклоняет голову и застегивает ремень.
— Возможно. Но не в традиционном смысле этого слова. Ты задаешь вопрос, на который у меня нет настоящего ответа. Тебе уже достаточно тепло, Амали?
Теперь он стоит прямо передо мной, глядя вниз, его глаза прикрыты тенью. Я могу только различить скульптурные линии его тела, жесткую линию челюсти, высокомерное выражение лица.
На нем только брюки и ничего больше. Он опускается на небольшом расстоянии от меня и начинает натягивать мягкие кожаные сапоги.
— Ты хочешь вернуть свою рубашку? — спрашиваю я, не в силах сдержать раздражение в голосе. Этот человек, должно быть, самый загадочный, которого я когда-либо встречала.
— Нет. Оставь себе.
— Тебе не холодно?
— Мне всегда холодно. Не смотри на меня так. Оно того не стоит.
Мне кажется, или голос Кайма звучит немного напряженно?
Что, черт возьми, он вообще имеет в виду?
Он тот, кто начал все эти странности в первую очередь.
Я фыркнула от разочарования. Этот человек слегка бесит.
Кайм достает что-то из темноты. Мои глаза сужаются. Его рюкзак лежит у подножия дерева вместе с оружием.
Когда он вообще их там оставил?
Ассасин вынимает из ножен меч. Обнаженный клинок блестит в лунном свете, и я напрягаюсь при виде него.
Что он делает?
В его правой руке появляется тряпка. Он начинает чистить лезвие, скользя тканью вниз в деликатной, почти нежной ласке.
— Ложись спать, Амали, — говорит он тихо, и, возможно, впервые в его голосе слышится намек на что-то другое. Нелепо, но я жажду, чтобы его руки ласкали меня так же нежно, как он гладит свой проклятый жестокий клинок.
Но его слова мгновенно подействовали на меня. Это правда, я устала до дрожи в костях. Я пытаюсь устроиться поудобнее возле теплого бока Облака. Лошадь опускает огромную голову на землю, выглядя такой расслабленной.
Я всегда боялась лошадей. Мы, тигландеры, не привыкли находиться рядом с этими страшными животными.
Но почему-то я не боюсь Облака. Возможно, это потому что знаю — он полностью под контролем Кайма.
Мои веки опускаются. А дыхание становится глубже.
Наконец-то, я расслабляюсь.
— Обещай, что отвезешь меня обратно в Венасе, — бормочу я, впадая в полусонный транс. Каким-то образом моя речь переключилась с мидрианского диалекта на мой родной тиг. — Ты сбиваешь меня с толку, демон. Иногда ты кажешься почти благородным, но убиваешь так же легко, как дышишь.
Кайм молчит.
Ветер шумит сквозь купол над головой.
Я погружаюсь в сон, уверенная в том, что если враги найдут меня сейчас, то у меня будет лучший защитник, на которого только могла надеяться.
Было бы прекрасно теперь, если бы он только сказал мне, чего хочет от меня.
Я все еще его пленница.
Нельзя забывать об этом.
Глава 14
Амали
Открываю глаза раннему утреннему свету и пению птиц. Осматриваюсь вокруг, вызвав шелест листьев.
Где это я? Сбитая с толку и дезориентированная, протираю глаза
Сверху надо мной лесной полог, словно лоскутное одеяло осенних красок: красновато-коричневый, янтарный и насыщенный коричневый. Ветер треплет деревья, заставляя их танцевать на фоне чистого утреннего неба. Листья опадают. Вращаясь, плывя, дрейфуя, они завораживают меня своим медленным, изящным полетом.
Побег прошлой ночи кажется далеким кошмаром.
Принимаю сидячее положение и оглядываюсь. Кайм и лошадь отсутствуют.
В легкой панике я вскакиваю на ноги. Он меня бросил?
На мне все еще его черная рубашка. Она длиной чуть ниже моих бедер. Концы рукавов охватывают мои руки. Его запах повсюду вокруг, и это сводит меня с ума.
Я хожу взад и вперед, глядя сквозь деревья. Нет никаких его следов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он… бросил меня? Но тогда зачем вообще беспокоиться о том, чтобы спасти меня?
Нет. Он не из тех, кто делает что-то импульсивно и без причины.
Я разминаю ноющие ноги и спускаюсь к кромке воды, впервые четко видя ручей. Чистая вода льется каскадом по стертым серым камням и валунам. В более глубоких местах вода окрашена в манящий синий оттенок.
Я могла бы сбежать.
Следуя вдоль ручья, чтобы…
Но куда?
Я зачерпываю воду ладонями, брызгаю ею на лицо.
Ого. Ледяная вода похожа на холодную пощечину. Когда я поднимаюсь на ноги, у меня в затылке возникает странное ощущение. Я поворачиваюсь и встречаюсь лицом к лицу с…
Каймом.
— Ты здесь, — выпаливаю я с облегчением. Странно. Почему я должна чувствовать облегчение от того, что мой похититель вернулся? Я предпочитаю свободу.
Но на этой проклятой земле никто не свободен.
Кайм стоит на небольшой поляне, глядя на меня темными глазами. Он все еще с обнаженной грудью, и его бледная кожа блестит в утреннем свете. Это намек на влажность… пот? Но прошлой ночью ему было так холодно. Я не думала, что он может согреться.
Его рюкзак перекинут через плечо. Руки скрещены, бицепсы напряжены, предплечья мускулистые и крепкие. Мой взгляд привлекает одна деталь, которую я не заметила прошлой ночью в темноте.
Черная чешуя на предплечьях.
Нет, присмотревшись, понимаю я. На самом деле это рисунки, нанесенные на его кожу. Я видела подобные на гербах мидрийской дворцовой стражи, но те рисунки были простыми и грубыми. Они совсем не похожи на очень детальные узоры на руках Кайма.
Я никогда в жизни не видела ничего подобного. Они потрясающие, устрашающие и на самом деле довольно красивые.
Я присматриваюсь. Узор вокруг его предплечий темный и хорошо детализированный, но по мере как поднимается вдоль его рук, становится нечетким — больше наброски, чем законченное произведение искусства. Оно незавершено? Что это значит?
— Ешь, — приказывает Кайм своим обычным властным тоном, не обращая внимания на мое любопытство. Он толкает в мою сторону небольшой завернутый в ткань сверток. — Нам предстоит покрыть большое расстояние. Эта остановка стоила нам слишком много времени, но у меня не было выбора. Нам обоим нужен был отдых. Теперь я хочу наверстать упущенное. Как только мы начнем движение, то не сможем нормально отдохнуть, пока не доберемся до Венасе.
— Ну, и тебе доброе утро, — ворчу я, беря пакет из его рук. Мы можем оказаться в ужасной ситуации, но это не значит, что мы не можем быть вежливыми друг с другом.
Кайм вообще знает, как вести себя вежливо? У меня такое ощущение, что он действительно не привык иметь дело с людьми.
Я разворачиваю пакет и нахожу пригоршню красных лесных ягод и кусок сухого хлеба.
— Это немного, но тебе хватит продержаться, пока мы не доберемся до деревни.
— C-спасибо. — Но кое-что меня беспокоит. — Где Облако?
— Пасется, — пожимает он плечами. — Он никуда не пойдет без моего разрешения.
Ах.
Я кладу в рот одну из красных ягод. На вкус она как восхитительный всплеск терпкой сладости.
Кайм напрягается, его лицо принимает опасное выражение.
— Не двигайся, — шипит он.
Все еще жуя, я в замешательстве моргаю. Что теперь?
— Тихо. — Его рука превращается в размытое пятно, и что-то вылетает из его ладони — небольшой метательный нож.
Чвак.
Я вздрагиваю и смотрю вниз.
У моих ног лежит черная водяная гадюка. Нож Кайма практически отрубил ей голову. У меня перехватывает дыхание. Водяные гадюки чрезвычайно смертоносны. Один укус может убить, и я слышала, что смерть от укуса водяной гадюки просто ужасна. Яд действует медленно, на протяжении не дней, а недель, пока полностью не парализует жертву. Процесс начинается со ступней и постепенно распространяется по всему телу, пока мышцы груди не станут настолько слабыми, что жертва перестает дышать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
