Клянусь Локом, эта женщина убьет меня. Рано или поздно мне придется что-то делать с этой… ситуацией, но пока мы должны двигатся дальше.
Мы не можем больше терять время. Остановка на отдых уже дорого обошлась нам, но она была необходима.
Я похлопываю Облако по шее.
— Хороший мальчик, — шепчу я, говоря на иони, языке горцев. Почему-то животные лучше реагируют на иони. — Мне нужно, чтобы ты побежал для меня, мхуррин. Помоги мне сейчас, и я дам тебе то, что ты всегда хотел.
Облако фыркает и дергает за повод, желая, чтобы я дал ему полную свободу.
— Держись крепче, — шепчу я Амали на ухо, когда холодный утренний ветер кружится вокруг нас, теребя ее великолепные огненные волосы.
Моя эрекция — это приятная заноза в боку. Ее теплое, земное присутствие угрожает вытащить меня из холодной оболочки.
Я рискую нарушить все правила, которые когда-либо устанавливал для себя.
Я ослабляю контроль над Облаком и слегка толкаю его ногами.
Большего и не нужно.
И вдруг мы летим. Амали задыхается и наклоняется вперед, теряя равновесие. Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе, оценивая, насколько хорошо она мне подходит.
На этот раз она не протестует. Просто напугана внезапной скоростью Облака. Кто-то может обвинить меня в том, что воспользовался ситуацией, но на самом деле я этого еще не сделал.
Глава 16
Амали
Мы едем, кажется, целую вечность, летим через осенний лес, пересекаем ручьи и овраги, несемся через рощи и заросли. Не знаю, как это делают Кайм и Облако, но каким-то образом человеку и лошади удается проложить путь, на котором я не вижу ничего, кроме препятствий.
Несмотря на то, что он мне говорит, Кайм не человек.
Чем больше узнаю его, тем больше уверена в этом.
Хотя сейчас ему тепло и его рука обнимает меня за талию, и я чувствую себя превосходно, но не могу не ощущать, что меня держит существо, которое представляет собой нечто большее, чем просто плоть и кости.
Я напрягаюсь, когда Облако поднимается по небольшой насыпи. Кайм крепче сжимает меня, напоминая мне расслабиться и по-настоящему оседлать лошадь, а не превращаться в жесткое бревно. Мы взбираемся на небольшой гребень, и внезапно местность меняется.
Мы на равнине. Широкие ровные луга простираются, насколько хватает глаз, наполненные морем розового ковыля, который колышется под шепот ветра. Полуденное солнце освещает землю золотым светом, превращая ее в сказочный пейзаж.
Я никогда раньше не видела так много открытого пространства. Голубое небо кажется огромным и немного устрашающим, и когда я смотрю вверх и вижу летящих над головой гусей, меня поражает безбрежность всего этого.
Я простая лесная девушка. И не привыкла к этому большому голубому небу, где не видно ни единой кроны дерева.
Я начинаю терять равновесие, но Кайм рядом, держит меня крепко, прижимает к своему стройному твердому телу, пока Облако набирает скорость.
У лошади невероятная выносливость.
У Кайма невозможный самоконтроль.
Я чувствовала настойчивое давление его эрекции, пока мы ехали. Она то появляется, то исчезает. Иногда она бывает настолько сильной, что вызывает волну желания, которая течет от кончиков пальцев по всему моему телу, повышая чувствительность проколотых сосков и клитора.
Проклятые металлические штуки.
Как только вернусь домой, сниму их.
Это сделала со мной хозяйка гарема. Она хотела, чтобы я обезумела от похоти. И заставляла меня пить зелья и есть странные фрукты, которые усиливали мое желание.
Затем она заставляла меня смотреть на бесконечные фотографии Хоргуса, пока я не уставала от высокомерного лица этого ублюдка.
Меня пытались заставить почувствовать влечение к нему.
Это не сработало. Чем больше я его видела, тем сильнее росла моя ненависть и тем решительнее я хотела его убить.
С Каймом все по-другому.
Эта близость… она отличается.
Унижение, которое я испытала во дворце… все тает, когда я с ним.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я закрываю глаза и позволяю ветру ласкать мое лицо. Он треплет мои волосы и поет в ушах.
Вот на что это похоже.
Я свободна… почти.
Во мне открывается тоска, и ветер в ушах превращается в мрачный соблазнительный шепот.
Отпусти.
Я представляю себе жизнь без мидрийской оккупации, когда мы, тиги, могли свободно бродить по Комори, как мы это делали тысячи зим. Время, когда мы могли отправиться куда угодно на континенте Разлома, не опасаясь, что нас продадут в рабство или отрубят головы.
Я пытаюсь представить себе встречу с Каймом в другой жизни.
Что, если бы я не была его пленницей?
Что, если бы ему не пришлось убивать практически всех встречных людей?
Что, если он был смертным?
Отпусти.
Что-то внутри меня поддается, и я откидываюсь назад, позволяя своему телу слиться с его.
Его рука сжимается, пальцы обхватывают мою талию. Другой рукой он держит поводья, мастерски управляя Облаком.
Есть ли что-нибудь, в чем он не слишком разбирается?
И хотя знаю, что не должна, но упиваюсь его близостью. Ощущение сильного, смертоносного воина за спиной, особенно когда он обвивает рукой твое тело самым собственническим образом…
Я никогда не испытывала ничего подобного.
Он головокружительный и дурманящий. Я в реальной опасности попасть под его чары.
Я улавливаю его запах на ветру. Он холодный, свежий, древесный и, несомненно, мужской. Слабый трепет моего возбуждения усиливается, и давление проклятого седла ничуть не помогает.
Некоторое время я молчу, пытаясь сосредоточиться на удержании ритма в седле.
Кайм так и не отпускает мою талию, даже когда шаги Облака становятся неровными, а холодный поток воздуха бьет меня в лицо.
Я открываю глаза… и замираю.
Где мы?
Местность изменилась
Над головой тянутся безлистные деревья, их серые ветви тонкие, словно скелет. С деревьев свисают странные перистые лозы, больше похожие на пучки волос цвета слоновой кости, чем на растения.
Здесь намного холоднее, чем на равнине. Здесь золотое солнце скрыто тонкой пеленой серого тумана.
Облако замедляет шаг, почти не решаясь идти дальше.
Мне тоже непросто. Этот лес совсем не похож на густой зеленый лес вокруг моего дома.
Это безмолвный лес.
Нет птичьего пения и заметно отсутствуют звуки жужжания насекомых.
Я смотрю вниз. Земля черная и покрытая шрамами, сквозь твердый плотный грунт торчат массивные валуны. Не видно ни травинки, ни сорняков, ни цветов. Только скалы, покрытые тусклым серебристо-зеленым лишайником. Похоже, он был там сотни, если не тысячи лет.
— Ч-что это за место?
— Мидрианцы называют его Мертвым лесом. На иони это называется Таламурана — Место, Близкое к Другому.
— Ты говоришь на иони? — Мой голос слишком резок. На этом языке говорят только древние горные племена Северо-Запада. Укрывшись в нашем священном лесу, мы, тиги, не решаемся пересечь хребет Таламасса. Ходят слухи, что люди, живущие за горами, такие же жестокие и безжалостные, как и их окружение.
— Я говорю на нескольких языках, — тихо говорит Кайм, как всегда загадочно. Конечно, он говорит на нескольких языках.
— Что значит, Место, Близкое к Другому? — Я дико оглядываюсь, когда туман становится все гуще, окутывая призрачные стволы деревьев. Мое возбуждение улетучивается, когда Кайм уводит нас глубже в жуткий лес.
Это неестественное место его, похоже, не беспокоит. Кажется, ему совершенно комфортно в ледяном холодном тумане.
— В Срединном Разломе есть несколько таких мест. Иони верят, что Таламурана — это продолжение подземного мира Лока и что можно действительно путешествовать в загробную жизнь и обратно, если достаточно глубоко погрузиться в туман. — В его голосе звучит глубокая нотка презрения. Почему он так категорически отрицает какое-либо отношение к Локу? Если бы он не был таким пугающим, это выглядело бы почти комично.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
