Хммм... — видимо, про бабушку Марию Владыка был наслышан, возможно, даже дружен с ней, потому что дальше гневаться он не стал.
Резко успокоившись, монстр ласковым тоном (ну, это я так понял смену его интонации, потому что ласковым этот голос можно было бы назвать лишь с огромной натяжкой) пробулькал:
— Ну так и иди, девочка, к своей бабушке. Спасибо тебе за то, что навестила старика! Привет передавай бабулечке своей!
_______________
Мареха* — изгой (устар.);
зазорливый** — совестливый (устар.).
Банник Шишок
Поднявшись по ступеням наверх, мы с Настенькой пошли по улице в направлении избы Ялки. Встреченные на пути девки и бабёнки, кто с жалостью, кто с отвращением, закрывали уголками повязанных на голову платков открывающиеся от удивления рты.
— Чего это они? — спросила меня Настюха.
Мне стало искренне жаль девушку. Она же не догадывалась даже, насколько омерзительной стала её внешность. На секунду представил себе реакцию моей подруги, когда очевидное станет ясным и для неё, и похолодел внутри... Эта женская натура! Помнится, они могут впасть в отчаяние от одного сломанного ногтя, прорыдать весь день и взять больничный из-за выскочившего на лице ОДНОГО угря, впасть в депрессию из-за пары лишних набранных килограммов веса. А тут... Бедная моя девочка, как-то ты всё это выдержишь?
— Я так перенервничала, даже в горле всё пересохло. И лицо горит... Просто огнём! Умыться бы, — и Настя свернула к большой бочке с водой, стоящей около забора одной из изб.
Что я мог сделать, как помешать??? Настюха подошла к ней и... глянула в своё отражение. Ну да, не зеркало. Но ясно видно, что её личико с остреньким носиком и громадными глазами превратилось... в свиную харю, усеянную огромными чирьями, да!Внутри меня от жалости всё сжалось и полетело в пропасть. Да лучше бы мне самому... да хоть хвоста б лишиться! Или даже глаза. Чем угодно пожертвовал бы, только чтобы избавить Настеньку от таких душевных мук...
Девушка была так ошарашена увиденным, что даже не заплакала и не закричала. Она просто стояла пнём и смотрела на убожество, отражающееся в бочке. А потом медленно стала сползать на землю, пытаясь схватиться за край ёмкости. И сколько бы я ни пытался послать девушке мысленно успокаивающее: «Это ненадолго, это всё пройдёт!», — она не реагировала на мои сообщения.
Ялка заметила нас и поспешила навстречу. Увидев валяющуюся на земле постоялицу, бросилась её поднимать и... отшатнулась в ужасе! А потом, закрыв лицо руками, бросилась бежать от Настюхи со всех ног.
Но всё плохое заканчивается когда-нибудь. Пришла в себя и Настя. Села на земле. Я мурчал изо всех сил и тыкался башкой ей в бок, требуя ласки, мысленно пытаясь успокаивать девушку обещаниями, что совсем скоро станет она ещё краше, что лучше быть такой вот страхолюдиной, чем женой болотника-сына! И что мне она и такой кажется самой лучшей из всех девушек на земле...
Настя поднялась, пошатываясь, медленно побрела к дому Ялки. Однако и там нас ждало разочарование: дверь ворот была закрыта на засов. Куда теперь идти — вовсе непонятно. Постучались в окно избы рядышком — тоже тишина. Похоже, тут мы стали настоящими изгоями. Видимо, народ посчитал Настюху больной какой-то странной заразной болезнью, и таким способом устроил ей карантин.
Девушка присела на землю под окном Ялкиной избы, привалилась к дому спиной и закрыла в изнеможении глаза. В этот момент из-под ворот высунулась лопата, на которой стояла миска с горячей похлёбкой и куском хлеба. Вот так вот, как в зверинцах дают еду злобным хищникам, так мою хозяйку решилась покормить добрая женщина. И на том спасибо...
Только как дальше-то быть? Не жить же на улице? Нет, можно, конечно, уйти из деревни. Но что-то мне подсказывало, что не все ещё тайны мы тут раскрыли. Не просто так Оксана Чернава заманила нас в странное селение. Где-то тут концы прячутся! Тем более что в яме — доступ к самому Болотнику, который в исчезновении мужа и сына Чернавы наверняка играет не последнюю роль.
А-а-а-а! Чего же я торможу-то? Мне же может помочь домовиха! И я попытался мысленно призвать её:
— Бабушка Малуша! Добрая наша, умная домовиха! Помоги! Подскажи, что нам сейчас делать, куда податься?
Старушка мгновенно материализовалась под кустиком крапивы. Что было странно — Настюха её тоже увидела! Но не испугалась. Да и чего можно испугаться после встречи с Владыкой Болот? Кто его хоть раз увидит, и в городе Призраков перед аборигенами не струсит. А тут всего-то навсего — милейшая старушка размером с валенок.
— Здравствуй, девка, здравствуй, милая. Это я тебя спасла от замужества страшного. Каюсь, способ не из самых приятных, так ведь и дело — непростое. Из деревни вам уходить рановато. Да и куда вы пойдёте-то? В другом месте тебя и вовсе камнями закидають, как прокажённую. А я вам что подскажу: идитя вы в баню, — тихонько нараспев забормотала домовиха.
Она нас что — посылает? Намекает, что надоело ей с нами возиться? Вот тебе и добрая старушка! Бабка Малуша усмехнулась и махнула на меня своим полотенчиком, зажатым в руке.
— Глупыша ты, Пушок! Я вас в настояшшу баню засылаю. Там у мине знакомый банник обитат, Шишок, мы с ым в молодостях... я жа сказывала, ай нет? Ну, да рановато вам ышшо об тех подробностях знать! Короче, должок у няво предо мной имеца. Пока перво время там перекочумаритесь*. А дале видно будет. Токмо не забудьте поприветствовать банника, разрешення у няво испросить пожить в яво владениях. Да моё почтение передать. Так вот прямо и скажите: «Малуша-душа прывет послала для Шиша!» Запомнила, девка? Надо сказать слово в слово, не прибавить не убавить.
— Пароль такой, я поняла, бабушка Малуша. Спасибо тебе. Доброту твою никогда не забуду! — Настя с трудом поднялась на ноги и отвесила земной поклон домовихе.
Со стороны наблюдающим могло показаться, что девушка кланяется дому, в котором её приютили. И пусть сейчас выгнали, но ведь доброту ранее
