Хрюк: Чего это с ним?
Достает из пакету следующую бутылку.
Гера: Березу оперирует.
Колдобина: Витя на голодный желудок выпил, а это знаете как на организм действует!
Маринка: Не надо пить, если на голодный желудок действует.
Гера: Медик, тоже мне…
Хрюк: Предлагаю хрюкнуть по этому поводу.
Колдобина: Мальчики, я еще раз хочу поднять бокал, то есть этот пластмассовый стаканчик, за нашего Витю. Он такой талантливый. Он обязательно выучится резать людей, вот увидите.
Из глубины острова слышится заливистое:
Витёк: Ре-е-зать! Ре-е-зать!
Все смеются.
Гера: Талантливый, нечего сказать… Представляете сцену. Вы чувствуете себя дурно и звоните в «Скорую», которая увозит вас на срочную операцию. И последнее, что слышите на операционном столе перед принятием хлороформа, это Витенькино: «Спокуха!»… Хрюк хватается за бока и, дергаясь выпадающим из штанов животом, валится на нагретый солнцем песок.
Хрюк: Уф, уморил.
Маринка: Да уж, веселого мало.
Сцена 2
Солнце садится за горизонт. Город на том берегу реки переливается электрическими фонарями, а посередине острова уже совсем темно. Из кустов слышится душераздирающий вопль:
Витёк: Стой! Стой, сволочь!
Хрюк (растерянно-удивленно): Кому это он? Мы все тут.
Гера: Пойди спроси.
Хрюк: Витёк сколько с собой бутылок унес, одну или две?
Оттуда же, из неприветливых кустов, раздается:
Витёк: Стой, зверюга мохнорогая! Зарежу!
Хрюк: Он что, действительно охотится? На кого это Витёк охотится, а, Гера?
Гера: На зверюгу.
Хрюк: Какую еще зверюгу?
Гера: Мохнорогую, ты же слышал.
Прислушиваются. Из кустов доносится крик ночного животного.
И это животное определенно не Витёк.
Колдобина (всматриваясь в темноту): Мальчики, мне страшно.
Гера: Не дрейфь, Колдобина, рассосется.
Витёк (издали): А-а-а!
Слышен шум падения и звуки Витьковой борьбы с окружающей средой.
Гера: юбиляр куролесит… Завелся с пол-оборота.
Маринка: Всегда дурной был.
Хрюк: Пить не умеет.
Колдобина: Мальчики, ну помогите же ему!
Гера: В сумерках? По такому бурелому? Я что, Колдобина, похож на веселого чувака «Мальборо», который, рискуя сломать шею, пробирается с дешевым рюкзачком за плечами по скалистому Эльдорадо?
Колдобина (отходя от костра метра на три, в темноту, с надрывом): Витя, Витенька, вернись!
Ночной мрак безответен.
Маринка: Его в самом деле надо вернуть, а то ноги переломает.
Гера: Все не переломает – их у него две. Витьку не впервой.
Колдобина начинает всхлипывать.
Маринка: Прекрати, Евгения. Сейчас кто-нибудь сходит за Витей и приведет.
Гера: Куда идти-то? Он как Фигаро: то тут, то там.
Действительно, треск пробирающегося сквозь бурелом тела доносится уже с другого конца острова.
Хрюк: Предлагаю хрюкнуть.
Разливает водку по стаканчикам.
Маринка: Хватит вам.
Хрюк (обиженно): Я ничего, я нормальный.
Хрюкает в одиночку.
Маринка: Если никто не пойдет, я сама Витька приведу.
Навязались на мою голову, дети неразумные.
Пробирается в направлении кустов, крича:
Витёк! Ты где?
Скрывается в темноте. Слышен ее голос:
Витёк! Витёк! Прекрати дурачиться! Мы уплываем! Если не вернешься, останешься на острове навсегда… как Робинзон Крузо.
Гера: Напрасно она потащилась. Ничего с Робинзоном Крузо не станет. Покуролесит – вернется.
Внезапно поблизости от Маринкина голоса раздается жуткое:
Витёк: Ре-е-зать!
На мгновение все смолкает, даже шелест листьев. Луна заныривает в какую-то черную дыру, образовавшуюся на небе. Троица у костра, притихнув, наблюдает, как от кустов отделяется и, пошатываясь, бредет в обратном направлении фигура. Это фигура Маринки, с торчащим из живота колбасным ножом, отбрасывающим в сторону леса длинную пляшущую тень.
Колдобина: А-а-а!.. Марина!..
Гера: Ни фига себе!
Хрюк (вскакивает на ноги, возмущенный до глубины души): Ты чего, Витёк, падла, совсем совесть потерял?
Маринка доходит до освещенного костром места и падает на спину.
На губах у нее появляются кровавые пузыри. Рукоятка ножа смотрит перпендикулярно вверх, на выползшую из черной дыры луну.
Колдобина: Марина! Марина!
Гера: Вот это, что называется, неожиданный поворот событий. Кто бы мог подумать, а?
Хрюк: Мне нужно хрюкнуть.
Вскрывает бутылку зубами.
Колдобина (обливаясь слезами): Марина! Мариночка! Тебе больно? Может, ты притворяешься? Кто тебя пырнул? Это не Витя? Ты, наверное, сама споткнулась и на ножик напоролась.
Гера: Ага… Или ее зверюга мохнорогая своими мохнатыми копытами пырнула. Тоже бывает.
Хрюк: Закусывать кто будет? Нет? Ну, как хотите…
Маринка стонет, держась за живот. Над ней суетится бледная от ужаса Колдобина.
Гера: Ну все, дохрюкивай и поплыли.
Хрюк: Куда?
Гера: В больницу, куда же еще?
Хрюк: А Витёк?
Гера: А что Витёк? Он приплыл, бедолага. Пусть порезвиться на свободе оставшийся часок-другой. Вставай, будем перегружать тело в лодку.
Колдобина: Мальчики, у Маринки ножик из живота торчит!
Гера: Непорядок. Орудие преступления следует изъять для интересов дознания. Шучу, конечно. Не для интересов дознания, а для удобства транспортировки. Давай, Хрюк, действуй. Я стану Маринку за руки держать, а ты вынимай ножик из живота. А ты, Колдобина, когда Хрюк ножик вытащит, перебинтуешь рану.
Колдобина: Чем?
Гера: Чем-чем. Тряпкой какой-нибудь, а если тряпки нет, полиэтиленовым пакетом.
Хрюк (просительным тоном): А наоборот нельзя?
Гера: Что наоборот?
Хрюк: Чтобы я за руки держал, а ты ножик вынимал?
Гера: Наоборот нельзя – здесь бодрость нужна нечеловеческая. Я столько зараз не выпью, мне здоровье не позволяет. Приступай скорей, толстый, не заставляй одноклассницу мучиться.
Гера хватает слабо стонущую Маринку за руки, а Хрюк выдергивает из ее брюшины колбасный ножик. Вверх бьет струя густой крови. Маринка вскрикивает, зловеще синеет и затихает. Глаза у нее закатываются.
Колдобина: Марина! Марина!
Гера: Она вообще живая?
Колдобина: Не отвечает.
Хрюк: Может, сознание от боли потеряла?
Гера: Может, и потеряла. Кто знает, где у человека пульс находится?
Колдобина (не очень уверенно): На запястье.
Гера: Давай, Колдобина, действуй теперь. Твоя очередь.
Колдобина берет Маринку за начинающую костенеть руку и пробует найти пульс.
Колдобина: Бьется! Бьется!
Гера: Это хорошо.
Колдобина: Только это не у нее бьется, а у меня.
Гера: Сглазили, значит.
Хрюк: Гера, я что-то не понимаю, Маринка вообще живая?
Гера: Похоже, нет.
Колдобина: Ой, мальчики, что же теперь будет? Витя! Витя!
Из темной глубины острова доносится заунывное:
Витёк: Ре-е-зать! Ре-е-зать!
Гера: Здесь медицина, как говорится, бессильна. (Присаживаясь). Кажется, кто-то предлагал хрюкнуть?
Разливают и пьют.
Колдобина: Что же вы сидите, мальчики? Поплыли быстрей.
Гера: Куда?
Колдобина: Как куда? В больницу.
Гера: Зачем плыть в больницу, если пострадавшая благополучно скончалась? Не понимаю.
Хрюк: Посидим еще, то есть? У меня полторы бутылки в загашнике осталось.
Гера: Кто о чем… Поражаюсь я твоей жизнерадостности, Хрюк. Кажется, все плохо: приятель подался в мокрушники, неоприходованный труп одноклассницы на руках, а ему все нипочем. Полторы бутылки водки в загашнике позволяют смотреть в будущее с оптимизмом.
Хрюк: А ты против?
Гера: Насколько долговечен твой оптимизм, вот в чем вопрос. Читал я у классика – не вспомнить уже, у какого, – что счастье человеческое коротко. Наше продлится ровно до того момента, как мы, оприходовав последние полторы бутылки водки, с трупом на руках сдадимся властям.
