— Дело полиции? А почему мы должны этим заниматься? Тест на алкоголь ничего не показал, права, страховка, путевка — все в порядке. Грузовик остановился на красный свет, у «бентли» повреждено переднее крыло. Такое повреждение говорит само за себя, согласны? Если ваш босс, Толивер, послал вас сюда, чтобы спасти свою незапятнанную репутацию, ему не повезло, ничего поделать нельзя.
— Толивер без сознания.
— Точно, я забыл. Тем не менее мой ответ остается прежним. — Он еще немного почитал бумаги, а потом начался детский лепет: — Констебль записал имена водителей грузовика, но вы можете сказать своему боссу, что он напрасно теряет время. Суд в подобных случаях всегда принимает во внимание свидетельство полицейских, а полицейские скажут, что ваш парень не соблюдал дистанцию. Если он хочет, чтобы его обвинили в неосторожном вождении, он получит свое.
— Возможно, это более серьезное преступление, чем простое дорожно-транспортное происшествие, — сказал я.
Дэвис слегка присвистнул — изобразил удивление.
— Вы что, пытаетесь на что-то намекнуть нам, мистер Армстронг? — Он произнес слово «нам» так, будто подразумевал под этим всю полицию Западного мира.
— Я пытаюсь вас кое о чем попросить.
— А я не понимаю вашу просьбу. Да, я очень глуп в это раннее утро четверга.
— Но сегодня вторник.
— Нет, сегодня… а, я думал, вы окажетесь комедиантом.
— Сержант, десятитонный грузовик, резко затормозивший перед другим автомобилем, — неплохой способ убить человека, разве нет?
— Это рискованный способ убийства, мистер Армстронг, по ряду причин. Для начала: смерть в подобном случае привлекает внимание газет, и умысел может быть установлен. Черт, у нас в подобных случаях достаточно свидетельств прохожих. — Он загнул палец, показывая, что это первая причина. — Я не повторяюсь насчет светофора, но хочу напомнить, что ваш босс не погиб…
— Он не мой босс.
— Кто бы он ни был, он жив. И это доказывает, что никакой маниакальной попытки убить его не было. Они затормозили достаточно осторожно, иначе он был бы похоронен в обломках, где-нибудь в дифференциале грузовика. Поэтому не говорите мне об убийстве.
Дэвис обнаружил в заявлении Ферди те же изъяны, что и я. С этим не поспоришь. Попытка убийства возможна, но вероятность ее очень мала: «Прямо за ним стоял „хамбер истэйт“».
— Да, целая процессия машин в обе стороны… Половина этого проклятого мира ездит по Лондону всю ночь, разве вы не знаете? Меня бесит, почему они не направляются домой спать, но это происходит каждый день. В любом случае, другие машины подъехали слишком поздно, чтобы что-то видеть.
— В самом деле?
— Что я должен был делать, пытать их водой?
— Но если появится что-нибудь новое, вы мне позвоните?
— Хорошо, оставьте свою фамилию и номер телефона у дежурного сержанта.
— Вы хотите отнести этот случай в статистику обычных ДТП. Почему?
Он обыскал все свои карманы в поисках сигареты, но я ничем не мог ему помочь. В конце концов Дэвису пришлось пересечь кабинет и взять пачку сигарет из кармана плаща. Мне сигарету сержант не предложил. Он взял одну сигарету, осторожно прикурил и закрыл пачку золотого «Данхилла». Потом сел и на лице его появилось подобие улыбки:
— У нас есть свидетель, вот почему, мистер Армстронг. Достаточно честно? Могу я теперь вернуться к своей работе?
— Какой свидетель?
— В машине с Толивером была женщина. Перед тем как доктор дал ей успокоительное, она подписала для нас заявление. Это была авария — ни паники, ни убийства, просто одно из тех статистических ДТП, о которых вы упомянули.
— Кто она?
Он взял маленькую черную книгу:
— Мисс Сейра Шоу, «Тэррин дю Шеф» — похоже на французский ресторан, да? Вы навестите ее, но смотрите, чтобы она не вызвала полицию. — Он улыбнулся: — Войдите к ней, но сделайте это осторожно, если понимаете, что я имею в виду.
Я встал и кивнул на прощание.
— Вы не допили чай, — сказал он.
Дэвис вытащил этого чертового свидетеля, как фокусник сюрприз из рукава, и сейчас был очень собой доволен.
— Могу я получить имена и адреса водителей грузовика? — спросил я.
— Вы ведь знаете, что я не имею права этого делать. — Но начал листать страницы. Потом перевернул один из листков так, чтобы я мог прочитать, встал и отошел.
— Они опаздывали на теплоход, — раздался позади меня его голос. — Вы посчитаете ненормальным, что польская фирма по производству мясных консервов послала грузовик и водителей сюда, чтобы они вернулись порожняком, но, мне кажется, парни знают, что делают.
— Может быть, эта индустрия у них национализирована, — предположил я. Фамилия была польская, длинная, адрес в Лондон-Уолл.
— Вы не допили чай, — опять напомнил сержант.
— Пытаюсь бросить, — пошутил я.
— Не надо бросать пить чай, — посоветовал Дэвис. — Бросьте играть в полицейского.
Глава 11
«Разведка и шпионаж (с их плюсами и минусами) планируются в соответствии с разделом 9 Программного руководства Центра. Командиры единолично ответственны за информацию, недостоверную или иную, собранную не в рамках ведения военных игр, т. е. во внеслужебное время».
Правила ведения военных игр. Центр стратегических исследований. Лондон.
Я почти решил не ходить к мисс Шоу, но это даст Ферди возможность потом долго еще скулить. «Тэррин дю Шеф» оказался перестроенным магазином в Мэрилбоун. «Французский ресторан» — красовалась золоченая надпись на окнах бывшего магазина, зал ресторана был скрыт за большими сетчатыми шторами.
Меню вставлено в подсвеченную рамку на входной двери. Написано оно от руки витиеватым почерком, что, по замыслу хозяина заведения, служило для англичан фирменным знаком французского ресторана. На двери висела табличка «Закрыто», но, когда я толкнул дверь, она открылась. Я потянулся, чтобы не дать колокольчику известить о моем появлении.
Место было отвратительное. Изогнутые деревянные стулья перевернуты на столы. Зал был оформлен под французское бистро тридцатых годов, с эмалированными рекламными объявлениями, мраморными крышками столов, замысловатыми зеркалами на каждой стене. Обломки пробок, бумажные салфетки и окурки были сметены в аккуратную горку в углу зала под раздаточным окошком. На стойке выстроились ножи, старые бутылки с воткнутыми в них разноцветными свечами и стопка свежевыстиранных красных скатертей. В ресторане стоял запах горелого чеснока, старинных сигар и чищенного картофеля. Я прошел на кухню. Из погруженного в сумрак двора за кухней был слышен тихо напевающий мужской голос, а также звон металлических крышек и мусорных баков.
Из кухни вниз в чулан вели две ступеньки. В чулане помещалась морозильная камера, гудевшая рядом с металлической ванной, наполненной чищенным картофелем. Тут же стоял большой пластиковый ящик с сухим льдом, пар ото льда серыми кобрами выбирался вверх. Вычищенный стол был освобожден под электрическую швейную машинку, включенную в розетку над столом. На спинке стула висел темный мужской пиджак. Но не пиджак привлек мое внимание, а шкатулка из манильской пеньки. Она была засунута под материал, но не слишком глубоко, чтобы ее нельзя было не заметить. Я вытащил шкатулку и открыл. На крышке был нарисован неуклюжий мужчина, размеры аккуратно указаны красными чернилами. Все остальное содержимое составляли фотографии.
Фотографий насчитывалось около дюжины, и они меня потрясли больше, чем те, что я обнаружил в своей бывшей квартире. На них был запечатлен все тот же мужчина, сфотографированный рядом с моей машиной, с моими родителями, но в этот раз фотографии были лучшего качества, и я мог более детально рассмотреть лицо моего двойника. Он был более чем на пять, а может быть, даже на пятнадцать лет старше меня: грудь колесом, копна волос, большие руки с короткими толстыми пальцами.
Никаких бумаг я в шкатулке не обнаружил, ничего, что могло бы рассказать о роде занятий незнакомца или его семье или о том, что он предпочитает на завтрак. Ничего, что подсказало бы мне, почему кто-то выбрал этого мужчину, чтобы усадить в мою машину, одеть в мою одежду, поставить с моими родителями рядом, поместить в рамки его фотографии и повесить их в моей бывшей квартире. Но фотографии открыли кое-что о людях, затеявших все это. В первый раз я понял, что оказался против кого-то, обладающего значительной силой и средствами. И этот некто обладал всей властью службы безопасности, например, службы безопасности русских. По причинам, которые я не мог понять, на одной из фотографий мой двойник был переодет в форму контр-адмирала советского ВМФ. На дальнем плане другой фотографии было расплывчатое, но не вызывающее сомнений изображение эсминца класса «Таллинн». Была ли эта фотография сделана в солнечный день в одном из британских портов или в Александрии, или в Большом Мальтийском заливе?
