– А ты, – спросил я Машу, – что ты сама думаешь об этом? Надо ли было мне стоять в стороне, а мой денщик, который мне в отцы годится, тащил бы коляску, ведь он и так вчера был еле живой.
Маша ответила, что она, как и Мохамад, считает, что я умный, справедливый и добрый, но, в то же время, храбрый и сильный. Я поцеловал ее, пожелал хорошо отдохнуть и набраться сил и пошел к своему отряду. Перед заходом солнца раздался какой-то гул, вроде того как где-то рядом слышно море. Нечипоренко сказал, что это поет пустыня – камни остывают, издавая разные звуки. Звуки эти продолжались около часа, а потом наступила абсолютная тишина, не было слышно никакого зверья – ни шакалов, ни гиен, похоже, здесь вообще никто не живет. Я поделился своими мыслями с Нечипоренко, и он рассказал, что видел остатки древних стен и каменную кладку, завтра с утра он может мне ее показать. Похоже, что здесь был древний город, но потом люди бросили его, несмотря на то, что здесь есть вода, то ли все погибли на войне, то ли еще что. Вообще, место дурное, он бы ни за что не встал здесь на ночлег, не будь колодца. Но, тем не менее, ночь прошла спокойно, я даже хорошо выспался на ящиках с подарками: казаки постелили мне чью-то бурку и в голову положили полтюка сена. Спал не раздеваясь, только снял ботинки и утром вытряхнул их, прежде чем надеть – вдруг внутрь заползла какая-нибудь сколопендра. В три, как обычно, мы начали собираться: напоили коней и мулов, бурдюки наполнили еще с вечера, осталось их только приторочить. Стали подниматься из котловины, казаки шли, ведя коней в поводу брички тоже пришлось толкать и помогать лошадкам вытаскивать их наверх. Действительно, прошли вдоль старых стен, которым, судя по всему, не одна сотня лет. После того как выбрались из котловины, дорога через некоторое время пошла под уклон, черные камни стали сменяться проплешинами обычного песка и скоро мы поехали по обычному песчаному пустынному грунту. Часа через два стали появляться чахлые кустики. Бричка катила со скоростью 10–12 верст в час и к восьми утра, когда начало припекать, мы уже прошли прилично. Так и шли, и шли себе, и за час до полудня Хаким остановил колонну и велел разбивать лагерь. Место было довольно интересное: вместо плоской пустыни стали появляться каменистые гряды, взгорочки и прочие разнообразности ландшафта. Скоро лошадей напоили, лагерь разбили, и сели пить чай. Машин шатер стоял рядом и я навестил свою любимую, сегодня она не была уставшей, щебетала как птичка на четырех языках, смешно выговаривая русские слова. Часа в два ночи я проснулся и вышел наружу. Тут же возник рядом Хаким, убедившись, что это я, он вдруг стал прислушиваться и приложив палец к губам, мол тихо, исчез в темноте, послышалась какая-то возня шагах в пяти от шатра и, через некоторое время, Хаким приволок сомаля у которого вместо кляпа торчала изо рта его же набедренная тряпица черного цвета. Руки у сомаля были неестественно вывернуты, похоже ассасин просто сломал их и теперь они висели по бокам тела как тряпки. Сомаль с ужасом смотрел на ассасина и когда он о чем-то его спросил, часто-часто закивал головой, с чем-то соглашаясь. Потом Хаким вытащил кинжал и повел сомаля куда-то в сторону. Минут десять его не было, а потом телохранитель пришел, но один, он был озабочен. На мой вопрос, что случилось, ассасин ответил, что дело плохо – нас выследили и завтра нападут. Это был лазутчик, он должен был вернуться до рассвета, так что к этому времени мы должны быть готовы отразить нападение. Я сказал, что подниму офицеров и мы устроим совет, но Хаким сказал, что через час он сам придет и тогда мы поговорим, ему надо подумать, что делать дальше. Еще я спросил, почему лазутчик так сразу все рассказал, нет ли в этом подвоха, может, они уже готовы напасть прямо сейчас. Ассасин ответил, что пообещал сомалю легкую смерть, если он скажет правду и он сказал ее.
– Хаким, а много ли врагов, чем они вооружены и что хотят?
Ассасин ответил, что сомаль говорил про тысячу воинов из которых половина на верблюдах – это пустынная кавалерия и удар ее страшен. Вооружены воины луками, стрелами и копьями, для ближнего боя у них есть кинжалы и сабли, кавалерия использует копья и забрасывает врага дротиками. Огнестрельное оружие у каждого десятого, это Хаким знает из прошлого опыта войн с кочевыми племенами. Судя по всему, их интересует даже не мой караван и не мои деньги и оружие (хотя от такого трофея они тоже не откажутся), а Маша, поскольку союз диких кочевых племен в постоянной войне с расом Харара и, захватив Машу, они будут диктовать ему свою волю. Повернуть назад и уйти не получится, они нас догонят. Телохранитель сказал, что Маша не даст ему ее увезти и бросить меня на растерзание разбойникам, он знает ее упрямый характер с детства, а после того как она несколько лет провела в Европе, он боится, что она и раса Мэконнына слушать не станет, совсем испортили девчонку фэренги[41]. Еще я спросил что для того, чтобы подумать как вести бой, перед военным советом я должен знать про дальнобойность ружей и луков, ассасин ответил, что хороший лук бьет на 200–250 шагов, лучшие ружья сомалей – тоже на такое же расстояние, но чаще – вдвое меньше. Также, чтобы ассасин понял, с кем он будет говорить, я рассказал, что казаки – это не мои слуги, а слуги русского царя, мне они подчиняются потому что я посланец царя и чин мой старше. Среди них тоже есть офицеры, мой чин примерно равен генералу, а чин старшего из казаков на 2 ранга ниже моего, другие офицеры – это сотники, хотя сейчас у них под началом не сотня, а меньше казаков. Казаки – профессиональнае воины и вольные люди, поэтому у них есть свои традиции, например, они берут трофеи и если в бою участвует еще кто-то, то трофеи делятся пропорционально участию. То есть, если ваши воины будут драться вдесятером, а казаков будет сорок человек, то трофеев казаки получат в 4 раза больше.
– Рас Искендер, ты говоришь так, как будто уже победил и делишь трофеи…
– А я и собираюсь дать сражение и победить, осталось только найти место, где мы можем выгодно для себя и невыгодно для врага принять бой. Отступать или откупаться мы не можем, – я должен доставить послание от своего государя негусу Менелику и передать ему подарки и оружие. Казаки будут драться вместе со мной, а вы вольны выбрать свой путь, если уверены, что спасете дочь раса Мэконнына. Если вы уйдете, то нарисуй карту, как дойти до территории, где нас встретят абиссинцы.
Так мы и разошлись, договорившись встретится через час.
Глава 7. «У нас есть пулемет «Максим», у них «Максима» нет…»
Все будет так как мы хотим, На случай всяких бед: У нас есть пулемет «Максим», У них «Максима» нет 'Whatever happens, we have got The Maxim Gun, and they have not.' H.Bellok «Thе modern traveller», 1898 Разбудил Нечипоренко и рассказал ему о лазутчике и предстоящем бое. Он поднял Стрельцова и Бякова, и мы принялись обсуждать детали перед приходом Хакима. Приняли решение вступить в бой – я объяснил, что будет около пятисот всадников на верблюдах плюс столько же пехоты. Решили распаковать третий пулемет с лентами, иначе отбиться будет трудно. Пулемет будет на колесном станке, если все будет удачно, упакуем его обратно. Гранаты тоже раздадим всем казакам. Пока обсуждали детали пришел Хаким, сели за импровизированный стол из ящиков, зажгли свечу и попросили рассказать, что ему известно о местности впереди.
Хаким ответил, что впереди, верстах в пяти от колодца будет что-то вроде неглубокого ущелья или распадка между двумя холмами с довольно крутыми откосами: одна сторона там покрыта зарослями колючей акации и вряд ли доступна как для нас, так и для противника, а на другой будет засада из стрелков, которые сверху обрушат на нас град стрел и пуль, может и камни крупные сбросят, хотя вряд ли, это затруднит удар боевых верблюдов на уставших и раненых уцелевших путешественников. Бежать обратно в сухую пустыню и выдержать практически двухдневный сухой переход до вчерашнего колодца никто из нас не сможет, поэтому мы сдадимся, так думают сомали. Раньше они нас не атакуют – впереди довольно плоская местность и нападающие будут заметны издалека, мы можем приготовиться к атаке и нанести им приличный урон. Про пулеметы они скорее всего, не знают, но и ружейный огонь скорострельных винтовок еще издалека нанесет атакующим потери и дух их будет подорван, а сомали, как все разбойники, предпочитают иметь дело со слабым противником, не оказывающим сопротивления.
