В черную, припорошенную снегом вулканическую землю были воткнуты шесты, на которых красовались выскобленные черепа неизвестных мне животных или монстров. В двух–трех местах виднелись огромные пугала из пожухшей синеватой соломы, рядом с ними я заметил здоровенные, обтянутые кожей барабаны.
Знание мира: +1, текущее значение: 31
Казалось, от бешеной тряски голова продолжает гудеть, но через несколько минут я сообразил, что странный монотонный гул доносится откуда–то со стороны. И извернувшись в потном кулаке Корриса, попытался рассмотреть, что же его издает.
Посреди вытоптанной площадки возвышалось огромное дерево, сплетенное по меньшей мере из десятка стволов. Крона его разметалась метров на тридцать, блестящие зеленые листья смотрелись неуместно на фоне окружающего снега. Кое–где виднелись плоды, похожие на длинные искрящиеся стручки перца ярко–золотого цвета, и большие белые цветы. Странно, но дерево показалось мне разумным. Возможно, оттого, что под ним на спине лежал великан, а длинные ветки гладили его по груди, по плечам, по голове. Еще несколько исполинов сидели вокруг и заунывно гудели, создавая тот самый монотонный шум.
Коррис остановился, и я увидел что–то типа заснеженной арены, огороженной деревянными балками с наброшенными на них шкурами. Вокруг толпились дети, они без особого интереса наблюдали за прыгавшими по сугробам непонятными коричневыми зверьками размером с кошку.
— Баррок и Коррис поймали человеков! — крикнул «мой» великан, поднял кулак и потряс мной так, что я едва не отключился. — Человеки будут играть, великаны смотреть и веселиться!
— Играть! Играть! — запрыгали вокруг него дети.
Один из гигантов зычно свистнул, и вся живность с арены бросилась в стоявшую рядом клетку. Вместо зверей на ристалище небрежно опустили меня, Верлима и Леху. Не удержавшись на ногах, Лешка плюхнулся в сугроб и огрызнулся:
— Полегче, валенок безрукий!
Кто–то принялся бить в барабаны, и его возмущение потонуло в грохоте ударов. Десятка три исполинов неспешно расселись вокруг арены.
Коррис выпятил вперед тяжелую челюсть, ткнул в мою сторону когтистой лапой и приказал:
— Человеки дерутся. Великаны смотрят.
Ага, щас! Тоже мне, нашел гладиаторов. Я демонстративно сложил руки на груди и повернулся спиной к товарищам, показывая, что биться с ними не собираюсь. Но не тут–то было: один из малышей пихнул меня палкой так, что я едва удержался на ногах.
— Играть!
— Димон, не зли их, — тихо сказал Лекс. — Нам пофиг, мы ж в группе. Погнали.
И, протянув руку, запустил огненный шар прямо мне в лицо. Урона не нанес, зато зрителей порадовал. Я махнул рукой на гордость и с размаху жахнул его мечом. Перед глазами мелькнул топор Верлима, атаковавшего меня, я сделал финт, но тут же получил удар щитом. Разозлился не на шутку и попер на него.
Ваш новый класс — Опытный фигляр. Бонус: обаяние +2.
Тьфу ты, блин! Столько бонусов от класса «Зверь» потерял.
— Лови, борода многогрешная! — весело закричал Леха и влепил огненный шар в грудь гному.
Тот зарычал и рванул к нему, но на пути Верлима встал я.
Великаны ревели от восторга, малыши прыгали, земля под нами сотрясалась, добавляя азарта. В пылу боя мы не заметили, как слили бодрость в ноль, и почти одновременно опустились на снег.
— Эй! Эй! Играть! — вразнобой закричали гиганты.
Дети, вооружившись палками, принялись нас подгонять, но, как говорится, из камня воды не выжмешь. Очень скоро они это поняли и разочарованно бросились к родителям.
— Не играют! Не играют! Неинтересно!
Коррис схватил меня, привычно зажал в кулаке и осторожно потряс. Ага, это ему, может, кажется, что осторожно, а у меня вот–вот морская болезнь начнется.
Из первого ряда встал здоровенный великан и направился к нам. В том, как он выглядел, как двигался, сразу угадывалось, что он здесь главный. За ним шло еще несколько гигантов, преданно поглядывая на старшего. Похоже на охрану.
— Разойтись! — гаркнул один из них на возившихся под ногами детишек, и у меня заложило уши.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Дети брызнули в разные стороны, стоявшие неподалеку взрослые почтительно расступились. Главный исполин приблизился к Коррису и, ткнув в меня пальцем, приказал:
— Покажи!
Тот послушно разжал ладонь. Старший внимательно посмотрел на меня, глаза его вдруг вспыхнули злобой, и он сердито зарычал. Потом наклонился к Коррису и что–то пробасил ему на ухо.
С чего это он так разозлился? Может, тоже умеет смотреть сквозь одежду и видит амулет? Ок, допустим, я люмен, но почему это привело его в такую ярость?
— Послушайте, уважаемый… — начал я.
— Человек молчит! — рявкнул главный, и его крик эхом разлетелся по округе. — Человек — враг!
Здрасьте! Это еще почему?
— В клеть человека! Диррон будет думать, — произнес, немного успокоившись, главный. Потом кинул взгляд на Леху с Верлимом и добавил: — Двух человеков в клеть! И гнома!
Он развернулся и пошел прочь. Коррис задумчиво кивнул, бросив на меня гневный взгляд.
— Великий Диррон прав. Вождь — большая голова.
Гигант поставил меня на арену рядом с Лексом и Верлимом и потянулся за клетью, примерно такой же, в какую недавно запрыгивала живность, только немного побольше.
— Чего они все до тебя докапываются, Рокот? — удивленно спросил Леха. — Парень этот из монастыря, великаны…
Это ты, друг, еще про королеву змей не знаешь.
— Без понятия.
Я не лукавил. Даже если эти мохнатые исполины каким–то образом почувствовали во мне люмена, такая ненависть была совершенно необъяснима. Почему я враг и чем заслужил их гнев?
Через пару минут мы уже сидели в клетке, сплетенной из каких–то прутьев. Коррис легко перенес ее поближе к тому самому дереву, возле которого сидели гудевшие великаны. И подвесил на толстенной веревке, обмотав ее вокруг рога насаженного на высоком шесте черепа. С десяток исполинов и их отпрысков высыпали из своих пещер, чтобы посмотреть на это действо.
— Медведями пахнет, — прошептал Лекс. — Понятно, кого они здесь раньше держали.
— Человеки не качаются! — грозно предупредил гигант и ушел.
Да какое уж тут качаться. До земли метров восемь, не меньше, а рог на черепе неизвестной зверюги, на котором мы болтаемся, выглядит ох как ненадежно.
Стоять в клети было нельзя — ноги проваливались. Поэтому я, как мог осторожно, улегся на дно и глянул вниз. Под нами резвились великаньи дети — мохнатые двух–трехметровые существа, во всем похожие на взрослых. Такие же шкуры на бедрах, те же когти, только поменьше. Они радостно подпрыгивали, тянули вверх лапы, пытаясь через решетчатое дно клети уколоть кого–нибудь из нас. К счастью, висела она достаточно высоко, но Леха все равно дергался.
— Перестаньте! Да перестаньте же! — орал он, но детишки лишь гоготали, и я всерьез опасался, что их хохот может вызвать сход снега, в изобилии покрывавшего вершины гор.
Я огляделся, и взор уткнулся в дерево, вернее, в великана, лежащего под ним. По телу пробежали мурашки, я не узнал, а скорее почувствовал, что это Гаррах. Значит, жив мой Малыш! Там, в деревне, он вроде бы погиб, и тело его сразу же исчезло. Или… или это погребение? Он материализовался в родных горах, чтобы собратья смогли его достойно похоронить? Спросить было не у кого, да я бы и не решился: под чудо–деревом явно проходил важный ритуал.
— Чет прохладно, — пробормотал Леха.
Набегавшись на арене, холода я не чувствовал и без сожаления отдал ему свой плащ. А потом прошептал:
— Мужики, ночью попробуем перерезать прутья и слинять.
— Высоковато, — поскреб бороду Верлим.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Еще бы, с его–то ростом. Пока я пытался прикинуть, как спуститься в темноте и не разбиться при этом насмерть, вокруг нас снова стали собираться великаны. Они молча стояли, перетаптываясь с ноги на ногу и грозно косясь на меня. Да блин, что я им сделал–то?
Наконец из ближайшей берлоги показался вождь Диррон, подошел к нам и важно сел на припорошенный снегом валун. Все остальные опустились прямо на землю, образовав круг, над центром которого болталась наша клетка. К одному из гигантов подскочил ребенок, что–то попытался сказать, но тот шлепком огромной лапы прогнал его прочь. Наступила тишина, нарушаемая лишь монотонно гудящими у дерева великанами.
