же участи по счастливой случайности110. И ничего.
Власть страха оказалась безбрежной. Страх в русском народе укоренили еще беспредельно жестокие монголы. Впрочем, и русские князья не очень отставали от них в этом деле. Привычка к сильной руке в значительной степени способствовала начальному успеху самозванцев, выдававших себя за сына Ивана Грозного и обещавших такие же порядки, «как при папе».
Результат эксперимента, осуществленного Иваном Васильевичем, состоявший в отсутствии каких-либо пределов и красных линий для самодержавия, на многие века внушил русским царям и императорам уверенность в собственной правоте, что бы они ни делали.
Глава 3
Заря новой династии
1
Начало новой династии Романовых
Большая часть XVII века, на которую пришлось царствование двух первых Романовых, прошла под знаком преодоления последствий Смуты прежде всего в головах людей. Этот процесс носил крайне противоречивый характер.
С одной стороны, в массовом сознании произошло разделение государя и государства, заметно поколебавшее идеологические основы вотчинного государства. На первый план вышла ценность государства как территориально-популяционного единства, как сплава «всей земли» и «всех людей Московского государства». Возникло и получило распространение представление о взаимных обязательствах сторон – власти и сословий, всех чинов Московского государства111. Иначе говоря, появилась тенденция превращения вотчинной монархии в самодержавие.
С другой стороны, травмированное Смутой общество жаждало успокоения, или, как тогда говорили, «утишения». Все громче звучали лозунги обретения порядка и возврата в «золотой век», который для архаичного, античного и средневекового сознания всегда находился в прошлом – «в старине». Новый царь должен был вернуться к олицетворению собой старинного вотчинного Московского государства. И это была противоположная тенденция – к восстановлению status quo.
Движущей силой народного ополчения были служилые и посадские люди, выступившие в качестве главного субъекта политики. Однако по окончании Смуты они охотно устранились от политики, ограничившись – в полном соответствии со своими многовековыми представлениями – подачей на высочайшее имя челобитных, наполненных плачами и стенаниями. Люди хотели только одного – восстановить прежний порядок. После пережитого лихолетья народ связывал порядок исключительно с неограниченной властью. Они хотели одной власти – власти царя, и одного права – равенства всех перед монархом, предпочитая терпеть и надеяться, а не чего-то там требовать. Холопий статус ненавистной аристократии был гарантией для остальных слоев общества от произвола вотчинников-«земледержавцев».
Некоторые историки считают, что середина XVI – начало XVII века была той исторической развилкой, когда Россия упустила шанс встать на европейский путь развития.
Вот при таких обстоятельствах и предстояло «всенародным множеством» выбрать нового царя.
Среди многочисленных претендентов на престол было немало сильных и умудренных опытом людей. У каждого из них были преданные сторонники и яростные противники. Как сказали бы сегодня, у всех претендентов были высокий рейтинг и антирейтинг. А это чревато новым расколом общества и потому опасно.
И только у юного Михаила Романова, сына «тушинского» патриарха Филарета, в миру боярина Федора Никитича Романова, который в это время был в польском плену, этих рейтингов вообще не было. Он был тем, кто примирял и устраивал если не всех, то многих. Его безликость позволяла многим надеяться на то будущее, которого они желали. Он был как бы чистым листом бумаги, на котором можно было писать новую историю страны. Многие историки приводят циничные слова, якобы принадлежащие боярину Ф. И. Шереметеву: «Миша Романов молод, разумом еще не дошел и нам будет поваден». К тому же его весьма отдаленное родство с угасшей династией Рюриковичей внушало надежды, что при нем «все будет как при дедушке»112.
Михаил Федорович Романов (1596–1645), первый русский царь династии Романовых, венчался на царство 11 июня 1613 года. Началось трехсотлетнее правление Романовых.
Попытка Боярской думы ограничить власть царя если и была (ограничительная запись так и не найдена), то незаметно сошла на нет, поскольку не была подкреплена какими-либо усилиями по ее реализации. Бояре и помещики, если и знали о Великой хартии вольностей и английском парламенте, смотрели на них как на вещи чуждые и вредные. Аристократия искала удачу не в защите своих корпоративных интересов, а в зыбких личных связях и преимуществах, в близости к государю.
Хотя Михаил Федорович и был избранным царем, его, как и предшественников, быстро начали рассматривать как «богоизбранного» государя, получившего власть от «прародителей своих» – представителей династии Рюриковичей. Избрание первого Романова стали выдавать за проявление божественной воли.
Тем не менее царю Михаилу приходилось соответствовать новым представлениям о государе и его роли в государстве. Правительство Михаила Романова принялось «за устроение земли». Оно должно было усмирять «сильных людей», аристократов, наделенных властными полномочиями, и идти навстречу многочисленным челобитным, «слезному гласу» представителей посадского населения и служилых людей.
Главной заботой первых лет царствования Михаила Федоровича было воссоздание пришедшего в полный упадок хозяйства и укрепление расшатанного государственного аппарата.
На восстановление хозяйства, сильно пострадавшего в годы разорения начала века, ушло несколько десятилетий. Помимо восстановленных в полном объеме прежних управленческих учреждений, окончательное оформление получили четвертные приказы113 и создан целый ряд новых – Казачий, Панский, Новая четверть и приказ Большой казны.
Новая власть начала массовую раздачу дворянам и богатым казакам земель, ранее принадлежавших крестьянам, черносошным и дворцовым, проживавшим к северу от Москвы, превращая их тем самым в крепостных крестьян. Более того, был организован сыск и возврат беглых крестьян, карали их за непослушание. Восстанавливались старые крепостнические порядки, нарушенные или ослабленные в предшествующие годы.
В ответ разгорелись крестьянские восстания. В Новгородском, Каргопольском и Белозерском уездах отряды восставших насчитывали до 30–40 тысяч человек, однако восстания удалось подавить с помощью царских войск.
Московское государство вышло из гражданской войны с двумя унизительными международными договорами. В 1617 году был заключен Столбовский мир со Швецией, по которому в состав России вернулась Новгородская земля, но был утрачен выход к Балтике. Вскоре после его заключения под контроль Швеции
