Зефир нахмурилась, когда он целенаправленно направился вверх по холму к гостевому крылу, оставив ее стоять одну.
Ее прежнее раздражение вернулось.
— Есть ли причина, по которой ты намеренно груб со мной, или ты просто такой восхитительный каждое утро? — спросила она, добавив в свой тон веселья, догоняя его более длинные шаги.
Он бросил на нее боковой взгляд, но продолжал спокойно идти дальше.
— Сейчас это пиршество для глаз, — подколола она медведя, целенаправленно разглядывая всех мужчин без рубашек, выходящих из учебного корпуса.
Он ничего не ответил, только начал идти быстрее, словно мог ее обогнать.
— Я имею в виду, не то, чтобы мои глаза не оценили это, но какой вообще был смысл привозить меня сюда? — продолжала она. — У девушки есть своя гордость, понимаешь? Тебе не нужно ходить и говорить людям, что это не «настоящий брак». — она подчеркнула слова кавычками. — Данте, наверное, думает, что я шлюха, которая привязала тебя к себе, что, конечно, так и есть, но ему не нужно об этом знать.
Он слушал, его голова была слегка наклонена, когда он шел, его повязка на глазу и шрам были видны ей в профиль.
Время проверить воду.
— То есть только вчера кое-то спросил меня, что это не «настоящий брак» и не хочу ли я переспать на свадьбе, что было очень лестно, но…
Он повернулся так неожиданно, что у нее едва хватило секунды, чтобы остановиться, прежде чем споткнуться.
— Кто?
Бинго.
Зефир покачала головой.
— Неважно. Я хочу сказать, что твои слова создадут у людей впечатление, что у нас какие-то свободные отношения…
Его свободная, покрытая шрамами правая рука поднеслась к ее подбородку, прерывая ее, когда его золотой взгляд пронзил ее.
— Это не свободный брак. Я не делюсь.
О, ей это понравилось.
— Отлично. Я не хочу, чтобы со мной делились, — кивнула она и вскинула руки. — Но они этого не знают. Не с тем, как ты себя ведешь. Со мной уже кто-то флиртовал… — он крепче сжал ее подбородок, — И если ты не дашь понять, что я занята, думаю, ситуация только обострится, я ведь такая неотразимая и все такое. Кто-то может даже рискнуть твоим гневом и украсть меня, словно мы в каком-то криминальном фильме…
Прежде чем она поняла, что происходит, она была поднята и перекинута через его плечо, ее мир перевернулся вверх дном, кровь прилила к голове, леггинсы натянулись на заднице, когда его ладонь накрыла ее.
— Заговорите с моей женой, вы трупы, — холодно объявил он.
Данте свистнул вдалеке, и Зефир покраснела. Это было самое «я Тарзан, ты Джейн» из всего, что она когда-либо видела в своей жизни. Она была настолько захвачена, насколько это вообще возможно.
Он объявил мужчинам, задержавшимся, и просто отнес ее в их комнату, чтобы она готовилась к свадьбе. После этого Зефир замолчала, довольная тем, что его собственническая жилка все еще существовала где-то в глубине души, и хотя он был холоден, она не оставила его равнодушным. Если последние 24 часа были хоть каким-то показателем, ей предстоял долгий, долгий путь. Но сегодняшний день начался с победы, и она это приняла.
Счастливая, как моллюск, она повисла у него на плече, когда он уносил ее.
***
Свадьба Данте и Амары была прекрасной. Не только обстановка и сам день, но и пара. Она даже не знала их, но плакала, когда Амара вышла к ним с маленькой Темпест на бедре. Зефир смотрела на то, как Данте смотрит на нее, и любовь в его взгляде была такой сильной, что напомнила ей о давнем времени, когда мужчина на ее стороне смотрел на нее так же. И это был не только Данте, но и тот опасный мужчина, смотрящий на девушку в очках рядом с Амарой. Что, черт возьми, эти ребята здесь едят? Ей нужно разлить эту любовь по бутылкам. Может, она сможет продать ее на черном рынке и стать владычицей мафии. Владычицей? Это вообще слово? Должно быть, да. Она подумала, будет ли ее муж когда-нибудь снова так смотреть на нее, и это заставило ее всхлипнуть.
Он молча протянул ей салфетку, сидя в белой официальной рубашке, которую, она была уверена, он сшил на заказ, потому что они никак не могли сделать ее по его размеру. Рубашка была расстегнута у воротника, ткань натянута на груди, а пиджак темно-синего цвета закрывал все остальное. Его короткая борода была подстрижена, волосы убраны назад, и, черт, он так хорошо привел себя в порядок. Зачем у него в кармане были салфетки, она не знала, но Зефир приняла их, высморкавшись так деликатно, как только могла.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ты много плачешь, — молодой голос с ее стороны заставил ее посмотреть на мальчика с голубыми глазами, который только что сел рядом с ней.
Ему было около десяти, но по тому, как он изучал ее, казалось, что он старше.
Зефир вытерла нос салфеткой.
— Я эмоциональная девочка.
Мальчик продолжал пристально смотреть на нее, что для его возраста было неестественно.
— Как ты это делаешь? Плачешь?
Зефир сосредоточилась на своем маленьком спутнике, заинтригованная его вопросом.
— Я просто чувствую это, и слезы выходят наружу. Ты не плачешь?
Мальчик покачал головой.
Проклятье.
— А ты хочешь?
Он кивнул.
Бедный ребенок.
— Вот что я тебе скажу, — она наклонилась ближе к нему, шепча. — Я буду плакать за тебя, чтобы тебе не пришлось тратить свои слезы. Что скажешь?
Он моргнул, его нога беспокойно задвигалась вверх-вниз.
— Кто-то другой может поплакать за меня?
Это странный вопрос. Прежде чем она успела ответить, пришла бабушка Темпест и забрала мальчика.
— Пойдем, Ксандер. Мы должны сесть впереди.
Мальчик ушел на передний план, а Зефир повернулась к свадьбе, на мгновение отвлекаясь на размышления о том, в какой мир она попала, где маленькие дети не умеют плакать. Это напомнило ей о том, как она впервые увидела Альфу, ревущего от боли, вызванной потерей матери. Она смотрела на него сейчас, сидящего неподвижно с неизменным хмурым выражением лица, и ей стало интересно, убил ли этот мир того мальчика полностью или он все еще существует где-то внутри одноглазого зверя, в которого он превратился.
Глава 11
Альфа
Его новая жена выводила его из себя.
С того утра на свадьбе, когда она подстрекала его к реакции, на ее лице было выражение самодовольства, и это отчасти забавляло, отчасти восхищало, а в основном раздражало.
В тот вечер он держался от нее подальше, оставшись в другой комнате особняка Данте после того, как ввел Тристана, Данте и их партнеров в курс дела. Особенно любопытной была партнерша Тристана — Морана. Она практически выкопала его жизнь и пересказала ее без обиняков, и у него возникло ощущение, что она его опасается. Не то чтобы он винил ее. Тристан тоже его не особенно любил. Но Данте и Амара, похоже, представляли взаимный интерес, и его это устраивало. Он все равно рядом со своим братом, который казался довольно крутым человеком, и он прекрасно обращался с ножами, что Альфа уважал.
Часть его души задавалась вопросом, сможет ли он когда-нибудь познакомиться со своим вторым сводным братом Дэмиеном. Но если он не появился на свадьбе Данте, Альфа сомневался в этом. Впрочем, он молодец, что устроил себе жизнь вдали от всего. Хотя Альфа знал Данте недолго, увидев Амару и Темпест на церемонии, он был рад за этого ублюдка. Найти хоть какое-то подобие любви и сохранить ее в их мире было большой редкостью, и то, что он делал это на протяжении почти десяти лет, вызывало искреннее восхищение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Он и его новая жена уехали вскоре после церемонии, в основном потому, что ему не терпелось вернуться на свою собственную территорию и поделиться запиской с Гектором. У него имелось подозрение относительно того, кто оставил записку Зефир, что само по себе было тревожно, но он хотел обсудить это со своим другом. Если Альфа ни черта не умел читать и делать, то Гектор был мастером по части бумажной работы. Он читал, держал все документы на месте и не давал им попасть в беду. У него был фантастический глаз на детали, и он был предан Альфе и его империи так, как никто не ожидал. Если это действительно стая, то Гектор ее бета.
