же начертили круг. Линия проходила так близко к его сапогам, что заступить можно было, чуть шаркнув ногой. Лава уже был рядом, безапелляционно взяв на себя роль арбитра.
— С места не сходить! Туринец, за линию не заступать! Кот, у тебя только один удар!
Оба согласно кивнули головами. Они стояли друг напротив друга, внешне ничем не выдавая чудовищного напряжения. Ранди хищно щерился, выписывая кончиком меча замысловатые фигуры.
— Что, имперец, жалеешь уже, что связался?
Меч венда стремительно взлетел слева, но, не атакуя пошел вниз на еще одну восьмерку.
Лу́ка стоял неподвижно, в его правой, опущенной вниз, руке застыла обнаженная сабля, глаза впились в лицо варвара. Еще один замах — и снова ложный. Варвар веселился, нагнетая напряжение. На целую голову выше, с играющим в руке мечом рыжий гигант выглядел куда внушительнее соперника. Неудивительно, что большинство вендов ставили на своего соплеменника, и только Лава, присмотревшись, поставил серебряный динар на туринца. Азарта тут же прибавилось. Наконец, когда зрители уже начали терять терпение, Кот решился. Стальной клинок обрушился справа, сверху вниз, как неудержимая сверкающая лавина. Казалось, остановить ее невозможно. Сабля комита рванулась снизу, и ударила лезвие несущегося меча, слева направо, чуть-чуть меняя направление удара. Клинки встретились — всесокрушающая сила с безукоризненным расчетом. Острие меча, выбив сноп искр, столкнулось с основанием сабли, и клинок венда пронесся так близко от правого плеча Лу́ки, что он почувствовал его холод сквозь кожаный рукав куртки.
Сказать, что Дикий Кот был обескуражен, значит не сказать ничего. Он был потрясен, раздавлен и все это абсолютно ясно читалось на его лице. Он все еще не мог поверить, а туринец, словно издеваясь, вытянул руку с саблей, демонстрируя безупречный клинок и призывая его сделать тоже, самое. Все еще пребывая в ступоре, Ранди поднял меч. Вокруг уже толпились зрители, с любопытством рассматривая клинки. На варварском мече в месте удара зияла значительная щербина. Венды по очереди, словно не веря глазам, водили пальцем по идеальному лезвию сабли и выбоине на острие меча. Прицокивая, они качали головами и громко переговаривались.
— Меч из Руголанда!
— Работа хорошая.
— У Кота меч отличный, но эта-то игрушка ты погляди как сверкает, и ведь ни царапины!
Лу́ка любовно протер лезвие сабли и вложил ее в ножны, отвечая на пораженные взгляды:
— Халидадская сталь. В этом мире еще не сделано оружие лучше!
К Дикому Коту вдруг вернулся дар речи и его обычная детская непосредственность:
— Обманул-таки, туринец! Повезло тебе, ой повезло! Вина я, видать, перебрал. Может, еще разок попробуем?
Варвары вокруг заржали, а комит похлопал венда по плечу:
— Как-нибудь в другой раз! — И, решив подсластить пилюлю, добавил: — А что повезло, так не без этого. Уж больно ты, бугай, силен!
Толпа вокруг довольно зарокотала:
— Да, Котяра здоров!
— Помнишь, как он на спор груженую телегу в гору толкал?
Коллективные воспоминания прервал незаметно подошедший Лава.
— Может, и мне покажешь свою халидадскую красавицу?
Лу́ка вновь вытащил саблю, ловко перекинул ее на указательный палец, демонстрируя идеальный баланс, и протянул Лаве. Сотник осмотрел клинок, чуть дольше задержавшись на гравировке.
— Великолепное оружие, и вижу, тебе не из лавки оружейника досталось.
— Думаешь, не по карману простому комиту?
Лава кивнул в сторону выгравированной на сардийском надписи:
— Думаю, «прощальный поцелуй» — перебор даже для туринца.
Оба воина понимающе улыбнулись, и сотник хлопнул рыжего великана по плечу:
— Ну что, Ранди, придется тебе отдать ведьму имперцам!
Дикий Кот хмыкнул, видимо, вспомнив все связанные с ней злоключения.
— Да пусть забирают! Не очень-то она мне была и нужна. Одни неприятности из-за этой стервы. Пусть теперь они мучаются!
Глава 15
Несмотря на глубокую ночь, в шатре цезаря горел свет. В масляном светильнике плавал язычок желтого пламени, испуская тонкую струйку черного дыма. Света хватало лишь на центр большой палатки, где на полу сидела связанная женщина. Иоанн, стоя в тени, внимательно рассматривал пленницу, а та уже окончательно пришла в себя и выглядела совершенно обычно, ничем не напоминая недавнюю безумную прорицательницу. Комит расположился за спиной цезаря, закрывая своей массивной фигурой выход, а патрикий, единственный кто не стоял на месте, нервно мерил шагами сардийский ковер, изредка бросая ненавидящий взгляд на связанную ведьму.
Первым заговорил Иоанн:
— Не хочешь рассказать нам, кто ты такая? Откуда? Можешь начать с того, как тебя зовут?
Пленница повернула голову на голос цезаря и наконец произнесла:
— Меня зовут Зара.
Прокопий тут же встрял и надавил на замолчавшую женщину:
— Ну, продолжай! Что тебе нужно от нас, ведьма?
— Я не ведьма! Я дочь Нуклеоса Парастидиса, купца из Саргосы, что в восточной Фесалии. Когда напали варвары, я отбивалась, как могла, а после того как я порезала одного из них, он заорал: «Ведьма!» С тех пор они все считают меня порождением Ариана, а я совершенно обычная девушка, никогда ни одной ведьмы в глаза не видела и…
— Стоп, стоп, стоп! — не удержавшись, патрикий оборвал ее на полуслове. У него возникло ощущение, что скользкая рыба пытается вывернуться из рук. — Обычная девушка, значит? А откуда у обычной девушки такой солидный сардийский эскорт?
— Я не знаю! Мы были на нашей загородной вилле, когда напали сарды. Они убили всех, забрали только меня и еще двух молодых девушек. Отец был в городе по делам, поэтому он выжил, я надеюсь. Вы можете проверить. Я говорю правду. Цезарь, молю вас помогите мне!
Молодая женщина говорила с неподдельной искренностью и горечью. Ее глаза наполнились слезами, и она вытерла их связанными руками, размазывая по лицу засохшую грязь.
Мужчины были в замешательстве, ситуация менялась на глазах. Они ждали чего угодно — ярости, проклятий, но только не мольбы о помощи. Иоанн наконец прервал молчание:
— Мне кажется, она говорит искренне. А что ты скажешь, Лу́ка?
— Может да, а может, и нет — проверить-то мы не сумеем.
— Подождите, подождите! — вмешался не поверивший ни единому слову Прокопий. — Если мне не изменяет память, еще недавно она пела совсем по-другому. — Он нагнулся к пленнице: — О какой опасности ты вещала? О чем ты говорила? Ты понимаешь, что играешь с огнем?! Если ты соврала цезарю, то мы сдадим тебя Трибуналу, а у них очень эффективные методы. Они быстро разберутся, кто ты такая на самом деле!
Женщина почти закричала в ответ:
— Мне было страшно! Сначала сарды, затем варвары. Меня били, насиловали! Я была в ужасе! Как я могла еще привлечь ваше внимание? Да, вы были правы — я увидела в вас последнюю
